Странное дело, но Мессия должен пройти путь Христа к смерти в нем сына человеческого. Поскольку взяли его в Гефсиманских садах – оливковых садах, хозяином которых по преданию были родители Марии, его матери. То есть, был он у родственников, когда арестовали. В принципе о том, что его накажут, и, может быть, распнут, догадаться можно было, ибо был он пророком-обличителем, а тогда коренное население там таких не любило. И изгнать такого пророка, а то и убить – было дело обычное. Не раз к нему обращались с предложением пророческую деятельность прекратить. Римские прокураторы, кстати, тогда порядок поддерживали, а суд-то вершили местные иудейские (еврейские) «головы». Учитывая, что пророков, которые занимались обличением власть имущих, всегда гоняли нещадно, а то и убивали – ничего удивительного, что местное население в лице своих представителей обратилось к прокуратору с просьбой избавить их от много говорящего (и, видимо, правду говорящего) человека. И пойдет Мессия по пути к странному Собору, что над гробом Господним, к тому месту, где Лысая гора Голгофа (Череп) и плита, закрывшая пещеру, где был похоронен пророк. И камень, где стояла Мария, глядя на казнь сына. А между Голгофой где он умер, и пещерой, где он воскрес, не более 200 метров…
Есть там, в Соборе, еще странное место.
Между Голгофой, где он умер, и пещерой, где был похоронен и воскрес, не более 200 метров.
Иерусалим – странный город…
Зачем-то люди поделили пополам расстояние по прямой между Голгофой, где он умер, и пещерой, где он воскрес. И сказали: это точка между жизнью и смертью. Там, в этой точке, можно уйти из жизни и вернуться обратно. Такой вот портал для выхода в астрал… Такая вот геометрия. И поставили люди на этом месте кожаную табуреточку. И приковали к ней цепью урну для подаяний. И поверили. Встают на колени рядом с этой табуреточкой, положив ладони на нее, опустив головы. И замирают.
Кто знает, может быть в это время они оценивают жизнь, что была, и ищут пути в жизнь, которая будет…
Странный это Собор, что над Гробом Господним. Поскольку старый Иерусалим застроен очень плотно, этот Собор не выглядит большим по объему. А вот внутри….
Место это энергетически очень насыщенное. Да и не может быть иначе, там веками люди оставляли частичку своей души, толпы, миллионы людей, настроенных на одну волну. Добрая ли, злая ли энергия накопилась в этой точке пространства – не знаю… По ощущениям не понятно. Так бывает.
Иисус умирать не собирался. В смысле, как человек. Наверное, в глубине души рассчитывал на чудо, какое произошло с Авраамом, Исааком и барашком (мусульмане, кстати, верят в то, что чудо именно и произошло, и вместо пророка казнили таки вора, а пророка помиловали. То ли перепутав с вором, то ли так мнение народа сложилось…) Было в те года принято могилу себе готовить загодя. Могила – это пещера в специальном месте, которое кладбище. Так вот, Иисус мог об этом позаботиться, но не сделал этого. На самом деле, все, что связано с казнью пророка происходило очень быстро и в торопях. Потому что дело было в пятницу. А пятница во все века день святой, потому что вечером пятницы начинается суббота, и с 17 часов никто работать не должен. Хоронить – тоже работать. Нельзя. Потому быстренько распяли, быстренько убедились в смерти (кстати, вот это момент интересный, потому что на кресте умирать-то могли долго, а тут время ограничено. Не помогли ли?), быстренько метнулись к прокуратору и получили разрешение снять, быстренько умаслили. И один из знакомых семьи, который сомневался, но в душе верил в новое учение, отдал для его захоронения свою могилу. Не известно: временно ли отдал, или на постоянно… Но отдал. И до 17 часов пятницы успели тело в пещеру положить, камнем задвинуть. И ушли на субботу – выходной. Все началось когда вернулись после выходного, а тела нет.
Почему Гроб Господень? Не Господа же хоронили… А условно сына его, и даже – его человеческую сущность, человека… Но – так называют это место. В Соборе, что стоит над этим местом, внутри его, совсем другое измерение. Там, внутри, это сооружение огромно, бесконечно, многоэтажно. Это – целый мир. Не знаю, как это получается… Там, внутри, огромный мрачный зал, в центре которого стоит церковь. Темного камня церковь, стиль ее – православный. Потому что церковь с главой, что стоит над Гробом Господним, подарил русский царь. Опять русским не удалось ничего прикупить из земли в святом месте, потому на чужой земле стоит подарок, защищающий святыню. А вот земля в самом Соборе – как лоскутное одеяло. Множество капелл, церковных залов, принадлежащим разным направлениям христианских церквей. Бесконечные помещения – вокруг, рядом, близко. Вот это – пол 12-го века. Вот – капелла, которая стоит на месте, откуда мать-Мария наблюдала смерть своего сына. Вот – тот камень. Вот лестница, которая ведет туда, вниз, там нашли крест, на котором распяли Христа. Как нашли? А примерно знали, где, посадили в яму рабочих, и кидали туда монетки, чтобы они копали. Было это в 100 метрах от Голгофы. Рабочие нашли три креста. Как проверить, какой из них – тот самый? Принесли 40-дневный труп человека, положили на эти кресты, на одном из них труп ожил – тот и Христов крест. Вот, вот, вот… Католики, копты, армяне, греки… Целый мир. Со своими народами, своими легендами, своей историей. Замкнутое пространство, коридоры, залы, зальчики, лестницы. Нет окон, нет выхода, своды тяжелых потолков. И при этом возвышенный, чистый воздух. Толпы, толпы людей, которые говорят, двигаются, топают ногами. И ощущение потерянности маленькой экскурсионной группы в чреве огромного здания, тишина, звуки почему-то поглощаются древним камнем… Впрочем, этим же камнем поглощается и время. Странное ощущение: воздух легок и вязок одновременно. Ты идешь по древним плитам и одновременно летишь… Слова экскурсовода начинают восприниматься двояко, и уже не понятно, как сам экскурсовод относится к тому, что он говорит. То ли говорит о предположениях историков, то ли о легендах народов, то ли о вере…
Вокруг внутренней церкви стоит толпа народа – очередь, чтобы войти и исполнить ритуал: коснуться плиты, что над остатками камня, который прикрывал пещеру Христа. Почему-то в противоположной от входа к камню стене церкви есть ниша и там коптская часовенка-капелла. Там тоже есть осколок камня и можно пока стоишь в очереди зайти, коснуться его и поставить возле в песок свечу.
Зачем люди стоят в очереди?
Кто-то от любопытства.
Кто-то к святыне.
Кто-то за компанию.
Кто – зачем…
Порядок в церкви блюдут два греческих ортодоксальных (православных) монаха. Запускают туда по 5 человек. Перед входом народ затихает. Но, как полагается, встают теснее, толкаются чуток, чтобы пролезть уже в очередную пятерку. Бывает, что и услышишь: «куда лезешь, тебя тут не стояло!». Очередь…
Церковь темного камня, что стоит внутри церковного же зала, в полутьме – одновременно и тяжела, и воздушна. Вход в нее низкий, как в пещеру. Выходит молодой греческий монах – с наушником от плеера в ухе. Глаза пустые, стеклянные – привык к толпе, отгородился. Механически руками показывает кто заходит, кто нет. Те, кто выходит – или с потерянным лицами, взглядом, обращенным во внутрь себя, выходят, держа в руке освященные кресты, амулеты, свечи. Или принимают на входе среди светильников и кадил красивые позы – фотографируются. Там внутри, за низкими дверями, что-то происходит. Такое со мной бывает под куполом церквей: мозг вытягивает наверх и одновременно давит на плечи. Теряется ощущение времени, мизерное пространство воспринимается как бесконечность, с этим пространством сливаешься и кажется странным, что надо шевелиться: ногами, чтобы идти, руками, чтобы коснуться, напрячь спину – чтобы наклониться в низкие двери следующего маленького зала и не удариться головой… Вышла. Что это было? Энергия толпы, веками сконцентрированная в мизерном пространстве, да еще такой формы – сильная штука… Слова чужого экскурсовода: «Если не хочется стоять в очереди, а освятить крест хотите – можно это сделать на той вот плите, что у входа под кадилами. Там, в церкви, настоящего камня нет, там плита, что закрывает этот камень. А вот плита под кадилами у входа – настоящая, именно на ней умасливали покойников, там и Иисуса умасливала Мария-мать перед захоронением…»
Перед этой плитой стоят на коленях люди, положив на нее ладони, прижавшись к ней любами. Зажав кресты в кулак, иду к плите, когда там никого нет. Странный Собор: в толпе может никого не быть возле святыни. Опустившись рядом с плитой – она низко, положила кресты на нее, закрыла ладонью. Холодный камень. Настоящий. Там, наверху, свод купола, потому мозг чуток потянуло наверх и прижало плечи.
Что же дает это прикосновение к могильным плитам, к камням, на которых следы миллионов рук, оставленных в веках? Какие мысли, мечты и жалобы хранят в себе эти древние камни? Каких мыслей больше сокрыто в этих камнях: о смерти, о жизни или о воскрешении и вечности?
Нет, определенно есть что-то в этих ритуалах…
Не знаю…
Сразу направо от входа в Собор маленькая дверь с крутой лестницей наверх. Лесенка поднимает на высоту метров в 4. Там, наверху, в маленьком зале, плотно стоящая толпа, свечи, свечи, много золота на иконах, распятие. Душноватый от испарений полумрак, блеск золота в полутьме, хаотичное движение тел, пытающихся дотянуться. Дотянуться до места смерти? Это – Голгофа, Лысая гора. Увидеть что там, под мерцанием золота и распятием – не удалось. Ибо – толпа…
Узкая, крутая лесенка вниз, в спокойный зал у входа в Собор.
Что еще?
Древний Иерусалим – стена длинной 4,5 км. Земля принадлежит трем конфессиям: треть – католический Иерусалим (узкие, чистые средневековые улицы, все светло, чисто, мило). Арабский Иерусалим (мы увидели – узкая улица грязноватого базара, мясные попахивающие ряды, тусклый блеск сувениров), еврейский Иерусалим (современный, чистый город, евреям достался разрушенный город, потому его отстроили заново, оголив временами в современных улицах древние раскопанные постройки).
Площадка над лестницей, внизу площадь, после нее… «Там мусульманская территория, вон тот купол закрывает краеугольный камень, на том конце площади – Стена, которую русские называют «Стена плача», западная опорная стена фундамента Храма»). Если стоять на этой площадке и смотреть вниз, и слушать звуки, эхо замкнутой в стены площади у Стены превращает звук – в стон…
Может быть, потому и «стена плача»?
Круг замкнулся.
А есть еще подземный Иерусалим. Есть современный Иерусалим. Есть мусульманский Иерусалим. Город, в котором смешались все времена, все народы, все земли, все религии, все войны, все святыни, все желания, все боли, все надежды, все молитвы этого мира…Город, в котором так много людских легенд, что в конце концов теряешь ощущение реальности и отдаешься жизни этого Города. Город, в котором сознание и душа перестают разделять веру и сомнение, и сомнение становится верой, а в вере начинаешь сомневаться. Город – обман, мираж, сказка, в котором все можно увидеть своими глазами и потрогать руками. Иерушалайим – центр мира, город, стоящий в горах посередине между морями и пустынями, в котором пересекаются все пути. Город вокруг камня, который однажды бросил Господь, и вокруг него родился мир. Город, в котором каждый волен верить в то, что он выбрал. Город, похожий на театр. И однажды просто приходит в голову мысль, что спектакль - на самом деле реальность, жизнь, история. И у тебя в этом спектакле жизни есть своя маленькая роль. Те, кто коснется рукой камня древнего города, коснутся частички и твоей души тоже.
В этот Город обязательно надо возвращаться, окунаться, чтобы уйти от времени и от мира сего. Ибо он – иной.
А в нем просто и обычно – живут. И это – странно…
