Вступив в свои права три дня назад, зима взяла паузу - и в городе прорезался мокрый асфальт. В посёлке всё было честно: под ногами скрипел бежевый снег, верная примета начала зимы. В лицо била позёмка, но ощущал я её только лицом и, отчасти, кулаками: сегодня я тестировал в качестве зимней рабочей одежды парку давно не существующей армии Чехословакии. Замыслов вокруг неё хватало, но пока она великолепно прошла через метро и поезд, а сейчас отменно держала ветер. Говорят, её брезентовидная тряпка незнакомого оттенка и воду не пропускает - это ещё посмотрим. И всё удовольствие за полторы тысячи деревом! Пока напрягало только отсутствие карманов в привычных местах: что поделать, военная мода ушедшего века. Впрочем, мне сейчас очень по возрасту ретро носить.
Разумеется, снег ещё не слежался; на родном футбольном поле его и вовсе было, как в лугах неделю назад, кони в левадах оставляли чёрные дорожки следов. От серого клана в коридоре осталась одна мышастая - табун её, видимо, не принял. Морковка была далеко, но кобылка прибежала, загугукала: пришлось копаться в рюкзаке, моркву пополам ломать... Серый хобот грамотно лез прямо в рюкзак. Аккуратненько отвёл хобот, погладил, почесал маковку. Маковка была удивительно тёплой, а шерсть - мягкой. И почему на этой шкуре вовсе не тает снег?
Колдуньиной машины во дворе не было, воронина была прикрыта - странные дела творятся в здешний час пик. Старик дрых: если честно, мне стало страшновато, когда в полутьме денника я не увидел светящегося силуэта. В общем, имел право: погода сегодня была не самая лёгкая. Будить не стал, тихонько просочился в жилую зону... И там - никого, кроме полуволчицы! Без хозяйки, слышал, она могла и тяпнуть - но она лишь печально гладиться пришла: мол, позабыта-позаброшена, и пообщаться не с кем. Даже здесь накатило чувство одиночества; как же я раньше вечером ездил?! Впрочем, раз барбоса не в аммуничнике сидит - кто-то скоро появится. Надеюсь. Ну вот - застучали лошади, ввалилась стайка мелких девонек. И Старика разбудили - когда я выволок в проход барахло, он стоял на ногах с видом заспанным и недовольным, скорчил "крысу", что медленно морковку несу. Выпустил попить в свободном полёте; на вид - так и ничего, если в спину с шеей не вглядываться, брюхо великовато даже: а ведь конюх говорит, что он сено не продает! Сколько нужно - видимо, жрёт. И бурые пятна на левом боку, не на правом: валился на неудобную сторону, это тоже неплохо. Пятна, в большинстве своём, счистились быстро... Но этот типус успел, давясь, сожрать свою моркву и теперь изображал, что сейчас тронется на выход: неси ещё, не то я сейчас. Заначки я делаю всегда - и он отлично это знает. Да, кстати - где он умудрился репьёв наловить? Возле конюшни бурьян покосили, а в поля с ним только я хожу.
Ветер по-прежнему злобно свистел, кидая в лицо колючий снег. Куртку, пожалуй, в поле продует нафиг, доставать с антресоли ящик с бекешей было лениво. В чешской парке поехать, что ли: вроде, и потеплей она будет, и с поясом должна линию спины показать: что мне попросить девонек поснимать лишний раз строит? Да, и спастись от Старикова хобота, когда он вытирать его о мою спину полезет. Увернусь как-нибудь. Да и вытираться он не полез: едва я отцепил чомбур, перекрыл мне выход башкой: может, ну его? Я не внял, вывел; исполнив стартовый вопль, Старик огляделся несколько озадаченно: откуда взялись белые равнины вокруг? Показалось, пейзаж ему не особо понравился; уши взлетели и закрутились, как будто он чего недоброго ждал - вовсе не похоже на боевого коня. Пока он подозревал, я вскарабкался в седло с сенного тюка здесь же, на пандусе. Очень аккуратно, не доверяя ни ногам, ни грунту, Старик спустился на лужайку. Юная Надежда несколько раз щёлкнула затвором; вышло всё довольно прилично, но мне сильно не понравился взгляд Старика - именно такой мрак из-под белой венецианской маски-бауты чернел в глазах Крейсера, когда я увидел его впервые в цыганском сарае. Крейсер тогда стоял одной ногой на бойне и чётко понимал это. И этот что-то понимает - или предчувствует?
Вторую серию решили снять за левадами; Надюша побежала напрямик, Старик весьма неохотно тронулся в обход. Шёл он мелко, как-то боком и явно не доверял белому покрову - кто его знает, что под ним? А доверять стоило - лучше чистый снег, чем снег с травой. Замёрзшие колдобины на задней лужайке он забил весьма неплохо - по крайней мере, копыта по ним не переваливались. Старик выражал отношение всё равно - отворачивался от аппарата, корчил недовольные рожи и по-прежнему к чему-то прислушивался.
На фото попало, как я ковыряю бочину, пытаясь выставить конину на линию съёмки... А парка на фото показалась вовсе из другого места и времени, хоть особо ехать пока не мешала. Линия спины горбатилась, несмотря на пояс, да и вообще всё изделие, опираясь на седло, полезло колоколом вверх. Но линия груди была похожа на правду, и эта правда для меня была печальна: корпус мой слишком вперёд смотрел, и ведь я этого не чуял!
В общем, я сам был не рад, что всё это затеял. Но фотографии остались - пусть и такие. Очень правильно, что они остались.
Фотосессия явно раздражала Старика, но вылезать на шоссе ему хотелось ещё меньше; под шенкелем добредя до съезда, он основательно задумался и лезть на шоссе согласился не сразу - хотя влез без особого труда. И шоссе ему не нравилось: уши стояли торчком и вертелись, покрытая снегом, без единого следа, обочина доверия ему явно не внушала. Хотя, если судить по тому, как вставало копыто, снег там был хороший, достаточно плотный, он отменно прикрыл щебёнку, неудобную для копыт. Конь шёл медленно и по прежнему какой-то пакости ждал. Пакости не было - даже бегущие навстречу шахидмобили не гудели, как они любят: с лысой резиной им сейчас было не до нас. Без особых проблем спустились на поле; острые колдобины забило снегом намертво, да и поле работало неплохо: пусть отдельные кочки торчали наружу, грунт ощущался вполне однородным. Старик не обрадовался - печально брёл к пруду, похоже, ноги его подрагивали, и применять шенкель мне что-то не хотелось. "Брейгелевский" пруд казался вовсе фантастическим: снег местами сдуло, и там виднелся странный серо-лиловый лёд: по льду бродил мужик в яркой парке и время от времени пинал его ногой. А мы со своей стороны портала были внутри картины Сверчкова: сгущался сумрак, над самым горизонтом поднималась пронзительная, "волчья" луна, а выше её на облаках лежал непонятный розовый отблеск - тот, что я принимал за огни аэропорта, и которых, хоть убей, там не должно было быть. И за нами, среди дрожащих на ветру одиноких былинок, тянулся длинный и чёрный, тоже сверчковский след. Его пересекал след и вовсе непонятный, довольно крупный, но кто это был, осталось неясным - лапы до земли проваливались в снег. Не на этого ли непонятного зверя Старик стойку сегодня делает?
А мы брели себе навстречу колючей крупе: парка держала тепло, как положено, вкладыши в сапогах - тоже, мёрзли только руки в шерстяных перчатках, продувало их, и резко мёрзла шея в узкой щели между воротником парки и краем папахи - и я что-то не подумал, что у меня имеется какой ни есть, без подкладки, но капюшон, и его хватило бы натянуть поверх папахи. Старик тянул правее малого овражка, разделяющего луга - срезал, экономил, и при этом странно, трескуче фырчал на каждый четвёртый темп; по-моему, в этом треске ничего хорошего не было: точно так же он фырчал после того, как завалился на футбольном поле... Грунт под ногами хороший - значит, больно не копытам, меня, похоже, не тянет. Или - это мнительность чистая? Вот уже второй луг к середине пошёл; лишь тут Старик как-то подобрался, пошёл было тьёльтом раз, другой - не вышло. Выдохнул, тронулся довольно широкой рысью, заметно растянулся весь. Я попробовал облегчаться - рысь тут же завяла, не хотел он так, а вот сидеть категорически не выходило у меня, ну не брал он на спину, хоть тресни, колбасило меня. Попробовал слегка отозвать - может, упрётся в повод, хоть корпус подсоберёт. Нет - снова гаснет рысь. И ведь согласен был бежать, даже если я ему по спине колочу... Мне кажется, что колочу? И тренера рядом нет и не предвидится. Но другой тренер, Феврония, права была - сидеть уметь надо, даже если конь на спину не берёт. А мне сейчас не сильно удобно даже на облегчённой сиделось - и вес парки я ногами чётко ощущал.
Старик снова пробежал рысью довольно долго - считай, в следующую лесополосу упёрся. И ведь снова дышал нормально - стрёкот исчез, "паровоза" слышно не было. Я первый тормозить решил, и он был согласен, пожалуй. Шагал он, впрочем, не очень уверенно и снова доволен не был; идя уже вдоль шоссе, он побежал своим тьёльтом - широким, но очень деревянным, что с таким грунтом было странно. В сущности, это хорошо - на тьёльте он не устаёт, быстрее вернёмся, а то ведь середина сумерек уже: никогда мы на мост в это время не совались. Съезд потихоньку приближался, но тут поле пошло под уклон, и внезапно задние заскользили, словно по льду: заскользили неожиданно долго. Конь выправился, сделал шаг - под задами снова каток; таких шагов подряд было пять! Я уже серьёзно думал слезать, грохнемся ж так, но Старик затормозился сам и зашагал, ставя ноги очень аккуратно и чётко. Слишком аккуратно, чтобы обычным было - но ведь не поскользнулся ни разу!
Нетронутый снег на обочине с другой стороны шоссейки снова вызвала кадрово недоверие, но я решительно загнал его туда: проверено, мин нет, и от проезжей части подале будет. Конь крутил ушами и явно хотел убраться с трассы побыстрей, мост и вовсе перебежал тьёльтом: в леваде девоньки ездят, что ли? Нет, тихо всё, и Эсперанс с Фантазусом на любимой полянке нет: просто конина домой хочет. Проезжая полянку (снег всё забил, грунт идеальный) я опыта ради выслал Старика рысью; тот сделал идеальный восходящий переход, прошёл собранной рысью три темпа и вернулся на шаг: как всегда, мы друг друга поняли.
Только в раздевалке я заметил, что ноги всё-таки подмёрзли: в полях как-то и не замечалось даже. Значит, не так и подмёрзли, иначе отнялись бы прямо в стременах. Вся компания девонек по-прежнему сидела в жилой зоне и тупила в какую-то сетевую игру, подключившись к ней в четыре смартфона. Лошадей-то подвигали хоть? Ответили - да, но только шагом, в левадах колдобины лезут ещё. Хвала смелости Старика, мы ещё хорошо погуляли... Но уже не первый раз он разогревался слишком долго и при этом еле меня волок - налицо проблема. Может, достаточно будет сперва просто походить в руках, прикрыв хребтину лёгенькой попоной, и, лишь когда разогреется, в седло лезть. А, может, это серьёзный звоночек, что коню на полную пенсию пора. И тогда нам обоим очень паршиво станет.
