Последние полжизни безуспешно пытаюсь отучить себя создавать по поводу и без повода какие-то мёртворожденные красные линии. Сделать это, потому что. Сделать то-то раньше того-то, потому ибо как. Надуманно это всё донельзя. И каждая поездка на конюшню становится необходимой, потому что надо успеть сделать первое, второе, третье, пятое, десятое, потому что потом наступит что-то до безобразия важное, что помешает следующей поездке. С другой стороны, если не будет "веских" причин, рискуешь намертво зависнуть мордой в экран... А так что-то делается. Хоть и потихоньку. В этот раз мне приспичило воткнуть в конюшенный шкафчик несколько новых крючков: задняя стенка у него из ацеита, туда не вбить ничего, упряжь валяется на контейнере с личными вещами и каждый раз мешает его доставать, и я, наконец, разбудил в себе инженера-конструктора и придумал, как зацепить за боковые стенки шкафа вешалку, идущую вдоль стенки задней. Замечу, вешалку из подручных материалов. Шкафчик на пятый год постоя здесь становится вполне приемлемым для жизни. Разумеется, когда он станет идеальным, кончится и моё пребывание здесь - такое вот правило прописало для моей жизни Синее Небо. Но я ведь и не откажусь от такого поворота событий? Да, должно быть и второе условие - и в кои веки оно и впрямь было: завтра дома начинался ремонт, и следующий визит к родной конине спланировать я не брался. Только вот какая, к едрене фене, связь между ремонтом и конюшенным шкафчиком - при том, что ремонтные операции я ненавижу, как класс?
Весна на дворе была самая типичнейшая, полосатая: над землёй летел резкий ветер, выдувающий из тебя тепло, но стоило от ветра спрятаться, как начинало ощутимо поджаривать солнышко. Солнышку я особо не верил и сунул в рюкзак джемпер: пока он лежал мёртвым грузом. Бегать по метро по такому солнышку казалось большим извращением - и я поехал через МЦК, где в окно "Ласточки" солнышко вполне себе видать. "Ласточка" была набита какими-то развесёлыми школьниками в неимоверных количествах - это здорово напоминало Последний звонок. Но до него ещё месяц... Грядёт мероприятие, о котором я по старости ведать не ведаю? Замечу, наших юных дарований на конюшне мне не встретилось вовсе. И впрямь свалили на какой-то очередной шабаш на Лысой горе - а чего ещё должно быть первого мая?
Итак, народа толком не было, и это очень хорошо... Переодевшись, я аккуратненько, пусть и со второй попытки, воткнул в шкафчик вешалку. Развесил по новым кручкам упряжь - сильно свободнее в шкафчике не стало. А надо было бы начать с чистки Старика: шкура его пестрела серыми и жёлтыми пятнами, кондиционер и вторая чистка после были печальной реальностью. Выезжать в поля в таком виде почему-то сильно не хотелось. Попрыскал кондиционером хвост, богато напичканный свежей стружкой: стружка, к моему удивлению, высыпалась оттуда сама. Но предстояло ждать, пока подсохнет шкура - вот когда надо было бы вешалку конструировать! Серьёзных дел не находилось, нашёл несерьёзное - воткнул в петлицы кителя кавалерийские "подковы", блестящие свеженькой защитной краской. Смотрелись они абсолютно незнакомо и как-то замысловато, в сочетании с бейсболкой вид был, я бы сказал, несколько британский. Ну да, конечно: советские знаки различия по родам войск мы мальчишками затвердили намертво, но кавалерийского значка тогда уже попросту не было.
Сегодня Старик снова громко цыкал зубом... И мы с Колдуньей от греха решили эти зубы посчитать. Конина решила, что дело пахнет закруткой, и задрала башку под потолок. Впрочем, это и впрямь обидно, когда тебя ухватывают за язык и заставляют открыть рот. Зубов было по-прежнему минус один, а конина ешё долго показывала, в каком болоте нас видала, и сбивала с ладони протянутый мною сахар. Гм, когда я пришёл с седлом, сахара под ногами уже не было.
Расшагиваться в руках мы пошли на плац: лунная поверхность там застыла основательно, и Колдунья последние дни пихала туда табун в надежде, что рано или поздно эти колдобины раздолбает копытами... ПО состоянию на сегодня относительно комфортно нам со Стариком было от силы на двух третях - там был не застывший танкодром, а, скорее, асфальт, с таким же успехом можно было бы гулять по автостоянке. Да, на автостоянке не было кобыльих куч: Старик покопался носом в каждой из них - запомнил ведь, что я был когда-то не против. Я вытерпел сей ритуал, но, когда Старик с невинными глазами пошёл изучать кучи по второму кругу, перенёс прогулку в коридор безопасности - кстати, там и помягче было, и травка какая-никакая росла. Конина обиделась, пару раз вкопалась на ровном месте: а я думал, что она так на пелям реагирует, но сейчас пеляма не было, в поля я на уздечке езжу. Дело не в пеляме, оно отношение так выражает.
...На подходах к конюшне я ещё раздумывал - не смотаться ли мне на "старое" наше поле напротив церквушки, ездит же туда наш народ? Сильным доводом против были тамошние спуски и подъёмы, для Старика уже заметные. Мысль отпала сама собой: не далее, как сегодня, нашу смену на краю Верхнего поля застукал лично директор совхоза и люто наехал на Колдунью: та отбрыкивалась, что, мол, народ ездит только по краю, а дальний съезд на нижнее поле перекопан свеженьким котлованом, непроходимым для лошадей. На самом деле, до этого съезда надо пилить километр обочиной, на что, кроме Старика, здесь способны не многие. А нам пилить туда было просто неинтересно - хотя, подозреваю, мы смогли бы просочиться по некоей лесной тропинке, минуя котлован... Ну её, там корней под ногами богато, а потом - крутой глинистый спуск. Короче, едем через мостик - как всегда.
По обочине трассы ветерок гнал пыль, так и не прибитую дождями - пыли было, пожалуй, многовато. Ветерок ощутимый - китель не казался лишним. Пожалуй, такой ветерок уже заводит среднюю лошадь - но Старик пребывал в нирване и шенкель слышал еле-еле. Нирвана не помешала ему, впрочем, слопать ветку с золотыми ивовыми серёжками, потом, зачем-то, сухой бурьян... Поле было изрядно засеяно цветными пластиковыми пакетами, они трепетали на ветру среди низкой зелёной травки, и Старик скорбно поднимал уши: хозяин, видишь, какие свиньи тут живут? Бегать он, похоже, не хотел категорически, но медицина неумолима: выйдя на ровный участок, я выслался рысью, так и не дождавшись от конины сигнала. Рысь началась со второго шенкеля, была нарочитой и очень неровной. Аритмия? Нет: посмотрел на тень, что дёргалась рядом с нами - зад выразительно подпрыгивал. Ага, тропота, предлагает галоп, отношение к второму шенкелю выражает, это мы отметим, но рановато пока. Ровно полторы минуты, ни секундой больше - дыхание ровное, полёт нормальный, считает, что мало. И это мы тоже отметим.
Если помните, каждое поле отделено от предыдущего неглубоким овражком, впадающим в более глубокий, вдоль которого, собственно, мы и едем. Каждый овражек приходится объезжать, и это метров двести. Вдоль каждого овражка вверх Старик идёт очень активно, но стоит обогнуть его исток и тронуться обратно по другой стороне, подо мной - умирающая кляча, замученная жестокосердным хозяином. Впрочем, подыграть, когда я по-гусарски высморкался в седле - это завсегда. А поэтому ищем участок поровнее - и объявляем вторую рысь. Снова полторы минуты, снова тишина, нет "паровоза" - и снова убитая кляча, когда приходится перелезать через лесополосу с незаконной грунтовкой, там ещё очень подозрительная для некоторых лужа. А потом грунтовка срезает поле, и там лошадка умирает уже второй год. Прошли её под шенкелем на каждый темп, причудливой змейкой, но до "почечной колики" не опустились. Чучело старое... И как понять, если ему на самом деле сплохеет?
Вдоль колючки воинской части, кстати, здорово пострадавшей за зиму, шла довольно приличная грунтовка, очень ровная и почти эластичная; встал промеж колей на низенькую травку, попросил галоп. Старик попросил подтвердить, разогнался рысью, наконец, пошёл - и меня повело вперёд: галопом он бежал медленнее, чем рысью! Тяжёлый галоп, но поддерживать, вроде, не надо... Колеи под ногами написали зигзаг, это и человек перешагнёт, не заметив - а этот зацепился задним копытом, сбился на рысь; я поднял, может, и зря, ведь секунд сорок прошло. После минуты пошла одышка, но конь втянулся, ещё и подтягивал; перевёл на рысь - рысь была размашистая, широкая. А, главное - на рыси одышка пропала: век бы не подумал, что такое бывает. Резервы у конины побольше, чем казалось - или, потому что весна?
Господи, какая красивая дорога лежала у нас под ногами... если не всматриваться в березняк по левую руку, где спряталась колючка. Даже с дороги не всегда увидишь. А какой березняк - стволы светятся, веточки тонкие, как тушью выписанные по синему небу, листики блестят: уже не зелёный дым, ещё не зелёный шум, не шелестят они ещё, маленькие. А ветер здесь был резкий, но тёплый; Старик втягивал его ноздрями и орал от избытка чувств - хотя где-то тут, слышал, знакомая кобыла квартирует? Дачный посёлок потихоньку приближался, но сегодня ближе не пойдём, рановато нам ещё, хотя дальше за посёлком и виды, и дороги не хуже; развернёмся на этой вот красивой развилке, тронемся назад. Старик сначала не понял, с чего бы это, но потом радостно потянул к дому. Рысь - пожалуйста, галоп - я тоже согласен, но в меру. Думал дотянуть до поворота вдоль леса, не вышло: вот и минута прошла, и одышка полезла. Перевёл на рысь - так не хотел: галоп сокращался до предела, вот уже скорость километров пять, намёк на Венскую школу. Наконец, рысь, и теперь он на рыси не продышался - но переход в шаг согласился сделать лишь строго по науке. Ну да, к дому положено спешить - а вдруг там что-нибудь без нас произошло?
В сторону дома и диагональная колея не была страшна, и лужу можно перебежать, не задерживаясь. Оба поля я аккуратненько отзывал. В начале второго поля он выпросил рысь, но хватило его примерно на минуту. Потом были поползновения на тьёльт - не выходило, тяжёлый какой-то он последнее время; помучишись метров двести, Старик либо нормально шагает, либо просит рысь. Хватит на сегодня рыси, план перевыполнен с отменным итогом. У края коттеджного посёлка мне показалось, что можно форсировать канаву, впрочем, непонятно зачем - не по асфальту же шагать? Спустился на пойменную терраску, но коню она не понравилась, он решительно назад повернул. Она, конечно, похожа на подсохшую болотину... Нет, не болотина, конечно, но пхать туда коня силой было лениво, и, как сказал, незачем. Ладно, едем домой, как привыкли. Выскочив на поле, Старик первым делом с хрустом зажевал чужой репейник: тоже отношение выразил. Неправильно, конечно - на поводу у конины пошёл; но ведь мы с ним давно друг друга понимаем?
...На другом берегу пруда толпа молодёжи отмечала то ли маёвку, то ли Бельтан: грудились машины и мотоциклы, торчал даже разборный шатёр, играло караоке... Среди берёзок этот народ смотрелся чужеродно, он без спросу вторгся в нашу реальность, где мы оба были на своём месте - и Старик со своей одышкой, и я в древнем кителе с правым плечом, засыпанным белой шерстиной. Оттуда что-то нам орали - ну и пусть их. Кстати, этот путь был не только наш: нам встретилась куча навоза примерно трёхдневной давности. Старик внимания не обратил - значит, кто-то знакомый. Неужели ещё кто-то из наших в одиночку через мостик ходит?
По обочине Старик тянул к дому сильнее обычного... а в обе стороны поток прёт! Пережидая его, пришлось дотянуть почти до угла малой левады и прыгать в кювет в незнакомом месте; ну ладно, прыгнули. А в леваде носился Молодой, уже к маю(!) выгоревший до тёмно-бурого: я его скорее по силуэту признал. Он вдохновенно летел по всем "лунным" колдобинам - летел очень красиво, как всегда без всадника. След в след, скажем честно, не получалось, но ноги шли хорошо, работали ноги. Только когда Ника на нём последний раз ездила? Разминулись, как уезжал: она совсем с другого коня слезала. Старик же, хоть торопился домой, дальше тьёльта не ушёл. Ноги не понимаются? Пожалуй, пролью я их сегодня из шланга. Обычно при этом конина в первый момент устраивала танцы, но сейчас стояла, как честная: видимо, было нужно. От коня почему-то здорово тянуло каким-то дешёвым дезинфектором: ну конечно, конский пот наложился на кондиционер! Но сработал кондиционер неплохо - конь дакроновым парусом блестел. Так что дезинфектор переживу. Только вот репейник конь хвостом поймал (где???) - и никакой кондиционер не спас.
"Медицинские" кусочки сахара конина стребовала сегодня все до единого - впрочем, заслужила очень честно. Не успев проглотить один, она тыкалась в нужный карман галифе. Галифе, пожалуй, просились в стирку - и как я их ухитрился заляпать за месяц не самой грязной весны? Уже после ремонта: завтра стиральной машины у меня не будет. Да и вальтрапы, что можно было постирать здесь и сейчас, тоже придётся отложить - остаток вечера придётся ванну разбирать. Сейчас, на конюшне, это всё вспоминалось с некоторой досадой. Уезжать не хотелось, не хотелось впрягаться в какой-то ремонт... Но в том запустении, что сейчас творится дома, не хотелось бы прожить оставшуюся жизнь. Гм, а я уверен, что именно там эту жизнь проживу?
