Мой ремонт затоптался на месте: работяги взяли тайм-аут на день, ссылаясь на технологический процесс. Что-то вчера они о процессе помалкивали... А мне завтра - на работу. Настроение было паршивое, сил особых не было: синее поутру небо потихоньку стало затягиваться, голова трещала всё заметнее. Домашние подумали и дали мне пинка в сторону конюшни - хватит, мол, циклиться, катись релаксировать. Угу, релаксировать со смутной головой. А Старика, небось, колбасит похлеще моего .
К электричке я успевал впритык, но бежать не хотелось, хоть тресни. Электричка попалась хорошая, быстрая. Сейчас я почему-то особенно чувствовал, что еду в южном направлении: равнинные пейзажи за окном напоминали те, что видишь из поезда на той стороне Оки. А ещё о Мещере напоминали рваные облака, неестественно быстро летящие по небу, и море цветов вокруг... Туча, что болталась на краю горизонта, вполне могла разразиться таким же добрым шквалом, как и девятого мая, когда с дач, по слухам, срывало крыши. И вязкая жара была лишним доводом, что дождь всё-таки придёт. Мохнатая конюшенная кошка, истомлённая жарой, лежала на боку под скамейкой печальным меховым ковриком.
Проклятье, куда нынче смотрит конюх? Сена в деннике хватало, это да, зато под копытами я давно такой чачи не упомню. И ощутимо перепавший Старик пил сегодня втрое дольше обычного... Доложился об этом Колдунье: та, разумеется, клялась, что всё в порядке - за одно слово десять, но выводы, думаю, сделала. Тем более, что вернувшийся из левады табун устроил в проходе свалку за право пить первым (веер конских задов - зрелище впечатляющее) и опрокинул ванну с чудовищным грохотом, вырвав анкеры из кирпичной стены: слава Богу, без травм. Если филонит конюх - не жалко: это подмена, штатный наш отпуск взял. А парень филонит: конюшня последнее время заметно подзаросла. Взялся работать - честно паши. Правда, сено в денниках есть - всегда. А в деннике была изрядная чача, и Старик залёг туда, судя по всему, за час до моего прихода: ещё влажные бурые заклейки на пузе, жёлтые кляксы по левой бочине. Если заваливался налево - хорошо, конечно, это его "нелюбимая" сторона, значит, силы есть. Но безобразие, что растеклось по шкуре, полностью не удалось вывести ни кондиционером, ни влажными салфетками. Старый мерзавец подсыхал, хрустя морковкой, и был очень доволен жизнью - хозяин плясал вокруг куда усерднее обычного. Скребницу четыре раза забило шерстиной - откуда, вроде уж совсем лысый? А в конюшне становилось всё жарче, а тучи опускались всё ниже; лёгкой непромокайки я не взял, конечно. Пока на Стариковой шкуре в очередной раз сох аэрозоль, наконец выстирал под струёй воды пару вальтрапов: никакая струя не вывела волоса, впившегося в материал - но тут уж как раз дождик поможет.
Время текло неумолимо быстро: два часа прошло, прежде чем мы со Стариком, наконец, выползли из конюшни. Зато левада целиком наша, есть где в руках походить. Жестко там, конечно, но в коридоре безопасности народ выкопал яму и теперь выдёргивал оттуда зубчатый тракторный ленивец - видимо, в металлолом. Миноискателем его нащупали, что ли? Старик, посмотрев на это действо через забор, почему-то издал жеребцовский вопль. Ещё раз он заорал, когда работяги вытащили из конюшни несчастную ванну - видимо, чинить. На этом порох у него кончился: в руках он гулял нога за ногу, при этом несколько раз резко дёрнул головой, будто его кто-то кусал - рановато для гнуса, пожалуй, но весна сейчас ранняя... или впрямь судорога? До нашего "стременного" блока он шёл, вкапываясь через пять метров: кажется, создался уже новый обычай. Конечно, до блока я его дотащил всё равно, но в голове всё равно заводится мысль - может, он не спроста, и не стоит скотинку в этот раз напрягать?
До поля скотинка дошла, нога за ногу, с шоссе спускалась через пень-колоду, да и после не веселилась: брела, опустив голову, правда при этом норовила ухватить свежей зелёной травки - а травка-то была уже сантиметров пятнадцать, среди неё желтели одуванчики и неожиданно ранняя в этом году сурепка. Листьев уже хватало на зелёный шум - и зелёный занавес привычно скрыл от меня канаву, что просматривалась насквозь ещё четыре дня назад. Старик ухватил в хобот ближайшую лозину и не сразу сорвал с неё листья: лозина осталась. Я посмеялся - мол, зубы стесались, а туда же. Старик выслушал и тут же перекусил другую, щёлкнув зубами, как секатором; кто сказал, что кони слов не понимают?
Прогулка, тем не менее, не складывалась: стоило дороге еле заметно пойти вверх, как Старик запыхтел, выворачивая ноздри, иногда снова непонятно дёргался - да и у меня в голове толклась противная боль, отдаваясь с каждым ударом копыт. Просить рысь я не спешил, выбирая место поровнее - но и на ровном месте коню лучше не становилось. Решил попробовать - Старик пошёл очень ровной средней рысью, и, к моему удивлению, громкое дыхание вовсе ушло! Я считал секунды; ровно полторы минуты, по прежнему тишина - и решительный переход в шаг без команды: мол, знает он, сколько ему надо. Время считать Старик умел всегда.
На лесополосе между полями мы подняли из кустов пяток угольно-чёрных воронов: с криками, в которых явно читалась матерщина, они оторвались от земли. Пятеро - нехорошо: скорее всего, там лежит какая-нибудь мертвечина, коню подарочек... Старик прошёл мимо неохотно - ну не шёл у него сегодня шаг, но даже стойку в ту сторону не сделал. Присмотрелся повнимательнее - в кустах валялся расклёванный пакет: видимо, утащили с поселковой помойки. Ветром по полю разбросало пакетики поменьше - из пакета, похоже, выпало. На свежей зелени это смотрелось дико, Старик косился на них неодобрительно: не у места мусор лежит. Да, не у места... И что необычно, вовсе не люди здесь насвинячили.
Шаг у нас по прежнему не клеился, вторую рысь мы сделали лишь в конце второго поля - и снова она была впролне приличной: полторы минуты спокойного дыхания и ещё тридцать секунд "паровоза", но эти тридцать секунд он не хотел тормозить - а я не требовал в открытую. Встал он сам, увидев дорожку поперёк лесополосы: ходить по ней он не любит - обычный наш путь кончается здесь. Но раз бегает прилично, будем ломать шаблоны: я решил пройти столь нелюбимую кониной косую дорожку через поле и краем поля вернуться назад - там, помнится, симпатичная дорожка шла. Перемычку Старик прошёл под шпорой, зато на косой дорожке протестов не было, а повороту в незнакомую сторону он был даже удивлён. Дорожка была симпатичная - среди цветов, берёзок, тонко выписанных на фоне неба. И по ней можно было легко попасть в коттеджный посёлок: канава здесь только начиналась, люди ходили по дощечкам, метровой ширины зыбун для коня препятствием не был. Только чего нам в посёлке делать?
Как только моя мысль дошла через седло до Старика, он развернулся и решительно пошёл назад; не доходя до развилки, срезал до поля по маленькой опушке: мол, и у него есть автопилот. Колея на краю поля была хорошая, эластичная, и он немедленно побежал подчёркнутой рысью: ему, похоже, нравилось колотить копытами по упругой земле. Что-то случилось и с моей спиной - она резко поняла, как должна работать, чтобы я сидел, по науке влипнув в седло! До перемычки мы добежали за минуту; затормозить Старик соизволил лишь перед самой лужей, а, перейдя её, решил ускориться вновь. Что это было - иноходь, тьёльт? Пожалуй, иноходь: тень, что бежала за нами, выбрасывала две ноги разом, но спина стояла при этом ровно - хоть стопку ставь на седло. Иноходь получалась пусть уверенной, но тяжеловатой, а я не тормозил, но и не поощрял. Метров триста Старик старался, потом зашагал, перекурил и после этого предложил рысь уже настоящую - и снова вколачивал в землю копыта, а спина моя работала сама. Эх, завтра бы сюда, да послезавтра, чтобы тушка запомнила, как оно, и потом работала сама. Грёбаный ремонт.
До самой дороги Старик порывался иноходить, хотя пыхтел уже заметно - впереди дом, там дают макароны! Чтобы ускориться, моменты он ловил виртуозно, ещё и изображал, как "вкладывается" в повод: лет пять назад у меня от этого болели пальцы. Сейчас же нужно было слегка отозвать ровно тогда, когда чувствуешь, что через секунду конина прибавит. Конина явно обижалась. Вслед нам обезьяньими голосами орали давешние вороны, рассевшиеся на береговых ивах. Когда до насыпи осталось метров сто, отзывать уже не помогало - впрочем, сзади заревел мотор, из складок местности вылетела хорошо тюнингованая "Нива", набитая молодёжью. Я насторожился и прикинул, как буду уходить промеж деревьев в овражек, если у экстремалов не будет головы... Развернувшись по травке с заносом, Нива улетела обратно за перегиб. Автомобильных следов на поле хватало - а за езду по полям прикладывают почему-то нас.
...На трассу Старик вылетел куда активнее, чем сваливался с неё, с воплем протанцевал по мосту, чуть не спрыгнул на родную лужайку. Ну да - в леваде носился Молодой, выгоревший (или пропылённый) до тёмно-гнедого, какими были его сыновья. Хорошо носился - след в след, движения, хвост приподнят. Но Ника ездит на другом коне. А мне теперь сидеть в седле до пандуса, что нехорошо - не отшагается в руках. А дыхание не устаканит точно, потому что эмоции. Слез я на кордовом кругу; несчастный ленивец так и не извлекли из ямы, теперь дёргали автомобилем. Ленивец не поддавался; глазеть не стоило - знаю я, что бывает, когда под напругой рвётся трос. Впрочем, и Старик спешил домой, даже на новую соседку, вроде тракенку, внимания не обратил. В кормушке у него лежал НЗ - морковка, аккуратно разгрызенная вдоль. А ведь как шакалил при седловке, и как кирпичи кормушки выразительно лизал! И сейчас не отстал, пока последний кусочек "медицинского" сахара не схарчил.
Дождь так и не пошёл, но тучи обложили небо, как закрыли крышкой. В конюшне было прохладнее, чем на улице. С неба так и не упало ни капли. Забрал вальтрапы с забора, перевесил в сбруйную: вроде, остирались, грязищи в швах не видать, но шерстина особо не осыпалась, и ветром её толком не сдуло. Клейкий ролик из дому тащить - а не слишком ли жирно? А вот летние шаровары точно надо притащить, а эти постирать наконец: изгваздать их слюной Старик умудрился за месяц. Да, им тоже клейкий ролик не помешает... Но это потом - дом на ушах стоит, стиральная машина не в работе. Интересно, когда в работе будет - но об этом здесь лучше не думать. Значит, ещё неделю в шкафчике повисят.
...К обратному поезду я снова не спешил - и станция приближалась непривычно медленно. С путепровода и огня электрички было не видать... Глянул на часы: дорога через посёлок заняла всё те же 20 минут, как если бы я чесал форсированным маршем. Ну и стоит после этого впредь дыхалку рвать, если результат всё равно один и тот же выходит?
