Вроде ещё недавно я выключился из обыденной жизни в Мещёре, а сейчас - опять круговерть. И поездки на конюшню становятся похожи, как близнецы: тяжёлая духота в Москве, раскалённый пенал электрички, проулок, по которому нет сил быстрым шагом идти, а время до обратной электрички утекает сквозь пальцы. И - страх от неизвестности, каким я увижу коня в этот раз. Тем более сегодня, когда график был снова нарушен: не поехал я в воскресенье, все выходные на турнире Святого Георгия проторчал. Можно было удрать, конечно, с середины турнира и в субботу, и в воскресенье... Не хватило сил пройти через портал, хоть от Коломенского до поезда - всего лишь остановка метро. А дни недели Старик за долгую жизнь выучил здорово и теперь наверняка считал, что я снова исчез. И жёг капельки ресурса, которых и так немного осталось.
Сегодня посёлок приветствовал меня упругим ветром, долетевшим словно с другой стороны Оки: только там дул мне в лицо ветер при полностью чистом небе, берег моря не в счёт. Ветер унёс тяжёлую жару, волнами бежал по кронам столетних ив, окаймляющих станцию. И горлица ухала где-то, словно я на тысячу километров южнее провалился - и да, там такая же жара. Дойти до конюшни получилось без особого надрыва. Но в каком виде меня конина встретит?
Конина оторвалась от зелёнки в углу денника и прилипла хоботом к решётке. Чистая - значит, не ложилась толком, и это не очень хорошо. Или - регулярно поливают водичкой, как грозились, тоже дело. Конина долго всматривалась в меня, потом скорчила крысу и ткнула мордой в плечо, показав на кормушку - чего, мол, стоишь, дерево морковное, вываливай давай. Эмоции в наличии, тоже неплохо. А вот хребет торчит - факт, за неделю ещё масса ушла. Зубы, не зубы? Может, зря я ему обычную "трёхдюймовую" моркву притащил - мучиться теперь будет? Надо было бы порезать, наверное... Но морква уже в кормушке, пойдёшь вытаскивать - не поймёт точно. Пусть жрёт, как есть, а мы чиститься будем. Снова скребница забивалась раз за разом; больше всего шерстины, почему-то, с путовых суставов счесалось. Задние ноги не грелись и не отекали - новый коваль, первый раз вызванный Колдуньей неделей тому, дело, вроде как, знал. Или просто сердце хорошо работает? По такой жаре - уже хорошо. Хотя в здании было сегодня не так уж плохо - может, потому, что конюх раз в три часа проливал из шланга проход и стенки денников? Мокрятина, да, но сапоги перетерпят, а коням явно лучше. Мой халат, впрочем, к концу чистки изнутри хлюпал. Сегодня я зачем-то снял с крючка трензельную уздечку - ещё и рассчитывал поле посетить? Хотя почему бы не дошагать полем до пруда и обратно: всяко лучше, чем топтать окаменевшую глину плаца или давно опостылевшую лужайку. В последний момент вспомнил, что стоило бы намазать конину каким ни есть реппелентом; в шкафчике моём лежал санофлай, но я, разумеется, забыл на работе купленый именно за этим шприц! В аптечке у Колдуньи углядел странного вида буржуйский баллон с остатками реппелента "с запахом лаванды и лимона"; выжал остатки на шкуру - и впрямь запахло лавандой. Интересно, неужели этот гламур сможет местный оводняк испугать?
Едва мы вышли на улицу, Старик весьма целеустремлённо потащил меня в большую леваду, где раньше гулял табун - быстро же усвоил, что это теперь можно! Безо всякой системы, путанно он обошёл все кучи до единой - нюхал, затягивался, метил. Конюха, сидящие на скамеечке у воротины, явно считали наше занятие полной дурью. На ровном месте Старик пугнул идущих по тропинке за плацем маленьких девонек - без повода заорал, пошёл пассажем: я без труда обогнал, не дал устроить вальс, но про себя порадовался: пусть это цирк для меня лично, на это должно хватить мозгов! Нет равнодушия к миру - и на этом спасибо скажу. Конь уже привычно раскручивался, набирал обороты, ускорял шаг - можно было и попробовать подсесть, тем более, что ближе к вечеру повеяло вполне ощутимой прохладой. Слезть всегда успею, разве нет?
Первые метры дались, как всегда, нелегко; Старик выразительно замешкался сперва на выходе с подворья, потом перед подъёмом на шоссе, а слева уже летела пара огней. Показал ему, что шпора всё ж таки есть - да, символическая, короткая, но и её можно в ход пустить. Старик собрался и перелетел кювет, я бы сказал, не из последних сил - уверенно, чётко. Может, он и не понимает уже, на что у него сил хватает? Тогда думать мне, и я не уверен, что знаю его предел лучше его самого.
...Косилка, что обкосила нашу лужайку, отметилась и здесь - бурьян на обочинах шоссе превратился в низкую щетину. Отлично - можно не долбить копытами щебёнку и асфальт. Верхний пруд (это к середине июня!) сплошь затянуло ядовито-зелёной ряской, и на ней вспыхивали частички закатного солнца. Вот и поле, надо бы туда прыгать, прыгать нам плохо... Ерунда - поле тоже скосили, значит, оно всё наше, и мы можем спускаться, не скрываясь. Тогда идём обочиной до тракторного съезда, там сильно положе. Но даже по нему Старик сполз в полуприседи, как по крутому склону - на деле, знак не лучший.
Итак, поле скошено - идём, где хотим! Ступив на поле, Старик сделал было образцовый подъём в рысь, но через три темпа сник и сделал вид, что этого не было. Дальше мы ползли шагом, примеряясь к рельефу, чтобы поположе было - как где-нибудь в горах, на альпийских лугах, где лучше пройти на пять шагов дольше, но высоту не потерять. Старик фырчал - и мне казалось, что он всё-таки нюхает воздух, а не отдувается. Шкура его по-прежнему благоухала лавандой - и на неё ведь впрямь не садились комары! Я наметил ориентиром одинокую берёзу за прудом и смотрел на неё изо всех сил: как положено, Старик шёл на неё, словно по ниточке, хотя и башка, и зад уходили от прямой линии, и выровнять их я не просил... Господи, и это мы сейчас достижением считаем! Меня беспокоило другое: исчезла та постоянная связь, что была между нами и на земле, и под верхом; я мог подумать - и конь меня слышал, а я слышал мысли коня. Вылезло это чувство ещё в прошлый раз, но лишь сейчас пришло понимание, и оно было здорово невесёлым.
...Косилка, обкосившая всё и вся, не смогла добраться до борщевиков, растущих на береговом откосе - и они теперь поднимались дружным строем, наклоняя тяжёлые белые головы в сторону поля. Нижний пруд просматривался из-за них еле-еле: он был уже в тени - серо-зелёный, матовый, покрытый мелкой рябью. Там точно должны водиться русалки, водяные и прочие странные существа. А под сенью борщевиков стоял мангал, и возле него болтались вполне реальные местные гоблины. Старик подходить не хотел, вошёл в поворот метров за пятьдесят: может, общаться не хотел, а, может, не хотел высоту терять - равнина тут заметно понижается к пруду, потом начинает подыматься, и этот участок Старик норовил срезать всегда. Раз всё скошено - можно, что подумают гоблины - плевать. Если что - убежим, конечно, но, боюсь, это наш последний галоп будет.
...А Старик, замечу, настроился на полноценную прогулку: может, не очень твёрдо, но упёрто двинулся вдоль канавы к далёкой лесополосе - интересно, он и впрямь туда хотел или усиленно ждал команды к повороту? Метров через двести наш путь пересекала ЛЭП, ведущая к шоссе - и я решил, что мы вернёмся аккурат под ней, тем более, что под ногами было очень ровно. Старик сперва не понял, но потом, видимо, привязался к местности и... всё ж таки побежал рысью, причём круп подпрыгивал, намекая на галоп! Я очень старался облегчаться, держа пониже центр тяжести - и, вроде как, всё получалось: конь шпарил устойчиво и, вроде бы, не отдувался вовсе. Бежал он, наверное, минуты полторы - я не засекал. Мимо тракторного спуска мы, конечно, промахнулись - ну и ладно, отшагаемся по травке, не по обочине шоссе. Кстати, и вылезли на шоссе, и спустились с него мы почти культурно - куда увереннее, чем по дороге на поле. Видимо, разогрелась животина. И ей показалось очень странным, что на полянке я соскочил и повел его в руках вокруг левад... Сейчас он горел желанием меня доставить прямо на пандус, два раза крикнул, проходя поскотину, и третий - на входе в конюшню, попрыгал у денника маленькой соседки. От шкуры его по-прежнему несло лавандой, от моих рук - тоже. Настроение у конины явно поднялось. А вот мне не хватало ровно пяти минут, чтобы на обычную электричку успеть... Хрен бы с ней. Конина сдаваться не желала, это радовало. Но прогноз на следующую неделю обещал серьёзную жару, и конца ей не было видно. Надолго ли у Старика прочности хватит?
