Представьте себе компьютерный отдел любой немаленькой конторы - столы, мониторы, всё такое... Столы развесистые - по дизайну и фэншую. И под одним из них ваш покорный слуга орудует дюралевым совком эпохи советской торговли, пересыпая фелуцен из ведра в пакет, вставленный в рюкзак. Конюх, зараза, доложился в субботу вечером, что нет больше... Или не конюх? По большому счёту, наплевать, но без фелуцена конина не изволит кушать кашу с ВТМ и на глазах превращается в скелет. Снова тащить на колёсах ведро? Если честно, лениво, натаскался. А потому сделал двойной пакет, и туда недельную норму - ковшом. С некоторым трудом забил туда утеплённую конюшенную куртку: термометр с утра показывал плюс три - значит, вечером будет сравнимо. Если же нет - пар костей не ломит. Но по дороге было зябко, а ведь вышел я почти на час раньше... Доеду по свету, да, и, наверное, успею к запарке вечерней каши. А гулять, скорее всего, снова в темноте пойдём.
В жилой зоне сидела здорово серая Колдунья с овчаркой у ног и ехать домой не собиралась: по её словам, по окрестностям шарились цыгане, уже и сюда пытались заглянуть - выпроваживали именно что вилами... А с конюхов какой спрос - если что, и тревожную кнопку не нажмут. А поэтому она сидела здесь уже несколько дней и собиралась сидеть, пока не поймёт, что волна прошла. Припертая к стенке Колдунья мигом становится бешеной кошкой, но, боюсь, овчарка сейчас, как боевая единица, серьёзнее. И таблеток, что смогли бы оживить её больную голову, в моей индаптечке не нашлось.
...Уши Старика взлетели за решёткой, едва я подошёл к деннику - но у меня с собой была только морковка, и это было ему неинтересно. Общение развивалось в стиле "из пакета - в кормушку, из кармана - в пасть! Как нету - а если тяпнуть?" Особенно выдающиеся "крысы" начались при попытке почистить уши, испачканные кашей при дневной кормёжке: помните - башка влезает в ведро с некоторым трудом? С хоботом я разобрался в два счёта, его чистку он явно любит, но зачем старые прокатские шуточки шутить? Истинно ведь конина против времени идёт; может, я у неё в голове уже с прежним хозяином путаюсь?
Если честно, состояние конины не особо понравилось - может, заметила тушка, что фелуцена в каше нет, сама себя пожирать стала. Но безразличной она точно не была, значит, потеряно не всё. Когда подпруги тянул - вообще возле руки зубы щёлкнули. Укоротил чомбур - конина укоризненно уставилась, пеняя мне за неспортивность. Кстати, маклок маклоком, но пузо было вполне приличным - подпруга на штатные дырочки не сошлась. Хотя - это ж новая подпруга, совсем уж коротенькая... Именно на пузе появилась новая, демисезонная шкура, белая до блеска. Начал одеваться - хорошо, вовремя, но и поэтому схуднуть смог. Надо бы лён подавать в каком-нибудь виде - масло или модная сейчас мука, а ещё у меня кончается террамицин, которым я проливаю копыта; что-то дороговато мне Старик последнее время обходится.
Вроде и не долго собирался, но за бортом уже была тьма лиловая; и, похоже, холод - правильно я куртку приволок. Надо бы ещё не забыть перчатки, а шарф имеется только культурный - правда, куртка пока чистая, может, и прокатит. Уточнил у Колдуньи, пускают ли нынче на футбольное поле... нет, не пускают, опять на лужайку за левады ползти. Правда, сейчас и сами левады влажные и упругие, должно быть неплохо. Но ведь, уточнила Колдунья, мне непременно травка нужна?
Увидев хакамору, Старик нарочито уткнулся в кормушку и захрустел морквой с удвоенной силой. Я поймал хитрый хобот, взнуздал, но цепку затягивать не стал - пусть прожуёт. Как медленно он дожёвывал, поросятина старая! Но я не спешил - время сейчас есть... Конечно, было бы здорово удрать домой на час раньше, хоть выспаться потом, но и обычной электричкой возвратиться не в обиду будет. Короче, жри, пока можешь, скотина!
Как-то неожиданно спокойно Старик последовал за мною в ночь - то ли погулял сегодня хорошо, то ли просто хвостатых зрителей не было. Расхаживаться, по обычаю, предстояло в леваде, и её консистенция по дороге сюда мне что-то не понравилась - показалось, там был привычный осенний танкодром. Я приготовился штурмовать чачу на входе, теряя сапоги - но чачи не было! Была ровная, пружинистая поверхность, главное - вовсе не скользкая. Этак мы и без лужайки обойдёмся... Но сперва - вечерний дозор: изучить, кто здесь был, расписаться самому. Снова Старик забегал от кучи до кучи - я еле успевал убирать хобот из-под копыта, но заметил, что сейчас Старик куда чаще делал первым шаг правой ногой - там, где поводьев не было. Неужели понял, что там обоим лучше? Но с любой ноги шаги начинался с таким креном вперёд, что казалось - он не шагает, а заваливается; рука сама тянулась вверх, голову поднимать. Старик тянул, щёлкая ноздрями, как сорока. Логика обхода навозных куч, как всегда, была непонятна... Потом осенило: он делит их так, чтобы, гуляя по леваде круг за кругом, у него каждый раз что-нибудь новое попадалось! Кучи он разделил, похоже, на три круга - на четвёртом он с недоумением изучал то же, что и на первом! Но, когда я решил убраться с плаца и залезть в седло с сенного тюка, мне тут же высказали неудовольствие: а ничего, что куч не осталось, и тебе же, конина, явно скучно стало? У сенного тюка начались неожиданные танцы: нет, встал возле него Старик культурно, дал мне залезть - и сдал назад, когда я попытался перекинуть повод. Помянув про себя всех предков упрямой скотины , я слез, спокойно перебросил повод, залез снова - и снова конина уползла задом наперёд, присаживаясь на задницу. Чучело, ты же всегда без звука пускал в седло с любой приступочки - чего сейчас-то переклинило? Морально приготовился лезть с третьей попытки - этот ритуал у Старика вечен. Но сегодня хватило одной - более того, он стоял, пока я разбирал поводья и ловил стремена. Что он - напомнить решил, что лезть с приступочки, вообще-то, не по мужски?
Плац сегодня и впрямь сегодня был идеальным: Старик шёл неспешно, но вполне уверенно и не поскользнулся подо мною ни разу; кстати, и не споткнулся тоже. Изучая тропинку, я с радостью увидел, что левая короткая стенка, обычно истоптанная в пахоту, была абсолютно сухой - значит, можно прижаться влево и не ползти вниз-вверх вдоль правой короткой, Старик этого не любил никогда. Пару раз мы там, тем не менее, проехали - всё было в пределах нормы, конь не напрягался, можно было не проталкивать, не помогать. Но раз не нравится - места нам сегодня хватит. И мы пошли писать неспешный серпантин. С прямой линии Старика всегда несёт вправо, левый шаг длиннее, но сейчас мне почти удавалось держать прямую, толком не тратя сил. На второй ветке мы влетели в россыпь странных мелких автопокрышек, от сельхозтехники, видимо - маленьких, но каких-то широких; они на удивление хорошо сливались с грунтом даже в свете фонарика. Ну да, кто-то делал клавиши, потом слеги унёс, а эта фигня осталась; Старик театрально решил пройти сквозь них, я не согласился - ноги не переломает, конечно, а вот суставы потянуть может. Элемент сломал, сделал поворот, и ведь не понял, как повернул, если не работал ни ногою, ни поводом, ни корпусом даже. Старик меня в очередной раз прочитал. Вроде ясно, где они лежат, и фонарик, вроде бы яркий - но покрышки появлялись перед мордой в самый неподходящий момент; начинало казаться, что они ползают по плацу, чтобы сделать нам мелкую гадость. Но разве имеет некоторую урезанную душу обычный человеческий мусор?
Время тянулось, как резиновое... И ведь, кроме перемен через середину (ну, по диагонали, но покрышки там) нам пока ничего делать не стоит - кто их знает, эти ноги и эти плечи, что с самого начала выглядели неважно. Ладно хоть - не холодно, работала куртка. Что ж, открываем хоровой кружок. Начал я с Алькор, потом спел все четыре бардовских цыганочки, которые знал. Старик явно обрадовался развлечению - кажется, он видел отдельный кайф в том, чтобы попадать в ритм, даже если он вдруг менялся: вот уж на старости лет любовь к музыке у конины проснулась! Так, за пением, даже через контрольное время перескочили - и теперь, чтобы успеть к электричке, мне нужно было не тормозить. А ведь ещё нужно было конине плечи намазать!
Вокруг санобработки Старик устроил неожиданный цирк. Может, он уже настроился спокойно дожрать остатки морковки, когда я явился с баллоном геля и в ядовито-синих перчатках... Короче, конина закружилась вокруг меня, прижимая уши и ненавязчиво поворачиваясь задом. Поставил на верёвку, потом верёвку укоротил так, чтобы только до морковки дотягивалась - но тогда она великолепно дотягивалась и до собственного плеча, где изображала весьма убедительного белого дракона: шея вытягивалась в мою сторону в струнку, и прямо мне в лицо упирался хобот. С зубами. Каждое плечо стоило мне половинки культурного яблока, свистнутого со стола Колдуньи - но, получив своё яблоко, некоторое время он ко мне не лез. А потом изображался очередной белый дракон.
Руки мои, несмотря на перчатки, пропахли каким-то эзотерическим запахом навроде лаванды, что в сочетании с запахом конины давало и вовсе гремучую смесь. Двинулся было к душевой - и был перехвачен работягой, доложившим, что на кибитке пройдён очередной этап: сделан пол, обшиты задний торец и облучок. С кибитки был торжественно стянут тент... Проклятье, пол и стенки были сделаны из толстенного массива ДСП, правда, ламинированной и покрашенной по поверхности в мерзкий лазурный цвет. Работяга упирал на прочность и влагоустойчивость(?!) материала, я - на то, что влага с экстазом пойдёт через торцы. Работяга клялся, что замажет, а где не замажет - закроет вагонкой. Оставалась проблема веса - но по весу у нас резервы ещё оставались. Хотя - ещё ведь фургон впереди? Работяга намекнул, что вагонка, который мы думали обшить кузов по бортам, будет стоит тысяч восемь только по материалу; я попросил приостановить процесс - мол, в воскресенье смотаемся на строительный рынок вместе и посмотрим, почём нынче вагонка. Стоимость вагонки тут же упала до четырёх - но, насколько я помню, отыграть можно ещё столько же. Заодно напомнил про сиденье, что не успели приварить в свой срок; запрыгнул на облучок - получилось на удивление легко, короб казался высоким, но борта оказались заметно ниже, чем виделось снизу, сиденье, кинутое с борта на борт, не самым удобным будет. Но тут уже - по месту нарастим.
До рукомойника я так и не дошёл - кинул в рюкзак пакет с влажными салфетками: обработаю руки в электричке. И тронулся на станцию самым обычным шагом, пусть время и поджимало: оно стоило спешить, если потом пять минут на платформе зубами стучишь? Шёл всего на полчаса раньше обычного, но посёлок жил: ездили машины, народ выгуливал собак, куда-то собиралась молодёжь... Прямо под фонарем дорогу пересёк чрезвычайно деловитый ёжик, его иголки в свете фонаря отливали графитовым блеском: он, в отличие от меня, здесь на законном месте. В картинке осенней ночи было что-то не так; присмотрелся - ну, жёлтые листья, жёлтый фонарь, тёмное небо над ним. Ага вот оно: никакого зарева, небо над кругом света тёмно-лиловое, зимнее - такое я видел в покрытом снегом ноябрьском нацпарке. А на календаре - сентябрь. И даже Ночь в дождливом октябре не миновала ещё.
