Под конец недели выбираться к конинам трудно - накапливается усталость. Иначе не получается уже вторую неделю: и то, если бы утром спросили, поеду ли вечером - ответил бы твёрдо нет. Однако вечером, когда работа должна была выжать мозги досуха, тронулся ведь... Правда, язык высунул, путепровод переползая, и стопочка перед стартом была бы не лишней. Бывало, раньше принимал её на конюшне - на лёгкость руки. Сейчас там уже не надо: доедешь - отпустит само. Сейчас главная проблема доехать.
При появлении меня население повело себя странно: ладно, Белый Конь по жизни гугуканьем встречает - Молодой подорвался и пошёл нарезать по деннику круги: вроде, нашёл своего личного человека, но всё равно мало? Зато Старик даже от сена не оторвался, окликать пришлось. Едва зашёл к нему со щётками, началаось шоу долгоносиков: Молодой носился по деннику, этот прижимал морду к его решётке, орал и подпрыгивал. В одном деннике с ним было не дюже уютно. Приходилось держать стойку, излучать спокойствие и вещать стальным голосом "А ну убрали оба морды от решётки!" И ведь на некоторое время помогало. Впрочем, каждый кусок морковки для Старика приходилось дублировать на ту сторону. Старик обиделся и дулся особо мощно: дотянуть подпругу до штатной дырочки мне так и не удалось... Хотя - вполне мог и брюхо наесть. Вон у того же Молодого гребень уже на сторону заворачивается и генетически срезанный зад стал вполне себе кругленьким. Колдунья считает - жира пока поболе, чем мышц будет, ещё раскачивать надо. Кстати, от деятельности Ники, вдумчиво и упорно учащей Молодого совать башку в оголовье (проклятье, когда-то ведь умел!) проявился неожиданный эффект: Старик сделал выводы, что за это дают морковку, и сегодня сам занырнул сперва в недоуздок, потом в хакамору. С затянутой подбородной цепкой жевать толком не получается - пришлось ломать ему морковку помельче. Прожевал, активно неудовольствия не выразил: не забыл я, как в деннике свечил, когда цепку пересилить не смог.
Когда табун дома, бузить на улице неинтересно: Старик "включил жеребца" лишь напротив кобыльего зала и так же резко выключил, вылетев на пандус. Дальше была вполне вменяемая животина - правда, я, громоздясь в седло, намеренно снёс тяжесть на его задницу, ибо нефиг козлить, он понял и тут же почесал мелкой рысцой в неизвестность: мол, не сядешь красиво всё равно, не надейся. В леваде простиралось белое поле без единого следа: намело с утра, когда там гуляли жеребцы. Хотя и коридор был чист, а ведь Белого Коня загоняют домой где-то в три. Нападало богато, придётся с ноля топтать - хорошо хоть, мягкое всё, не слежалось. И продолжало мести: черное сукно бекеши быстро стало в тон мерлушке папахи. Применил системную тактику - пошёл серпантинить сначала поперёк плаца, потом вдоль... В левой части плаца бугры под снегом чувствовались, но это я ждал; другое дело, какие-то локальные участки старого наста трещали под ногами, но не проваливались, уже хорошо. Конина подтормаживала и еле поднимала ноги - на снегу оставались не привычные круглые следы, а штрихи с утолщением посерёдке, как планета Сатурн. Старик неожиданно отвлекался на сторонние шумы: то петарду запалят на другом конце посёлка, то фура попытается зарулить на строительный рынок, начнёт газовать, а работяги будут помогать ей вписаться трёхэтажным матом. Коню такое обычно фиолетово, он, я знаю, и выстрелы переносит; наверное, ему сегодня это всё на ходу спать мешало. Впрочем, спать то оно спать... раз в десять минут он орал вполне убедительно - только я так и не понял, кого убеждал.
Итак, грунт хороший, тропинки протоптаны - рысить можно хотя бы для галки. Рысить конь не хотел - и не могу сказать, что по состоянию здоровья, скорее, неинтересно ему было. Прямой приказ он выполнил, конечно, но вовсе не поднимал при этом ноги, а на спину пусть и принял честно, но аритмию подчёркивал... Поневоле задумаешься, не болит ли спина. Пробежали необходимый минимум - три минуты, перекуривали потом аж пятнадцать; желания бегать конина по-прежнему не выражала. Выслал рысью сам - с твёрдым намерением прерваться, если будет умирать. Умирать конь не стал - разбегался, пошёл заметно ровнее, скорость потихоньку росла, к третьей минуте рысь стала вполне рабочей, и сиделось по-прежнему мягко. Завершил процесс выездковой остановкой по средней линии, похвалил - дело сделано, обычай справлен, больше мучить не буду!
Нужно было отшагаться, здесь Старик снова заснул - и мои сигналы ловил явно сквозь сон. Теперь я понял, зачем на шагу нужен попеременный шенкель - конину в тонусе держать, а я ленился последнее время, пренебрегал. Многовато последнее время прокатских уловок - хотя, небось, не тянет, силы экономит знакомым способом. Это я учту, конечно, но наглеть тоже не надо; вывел Старика на рабочий шаг и через 50 метров отключил шенкель. Так и не понял, проснулась конина или прибавляла, не просыпаясь... По крайней мере, когда слез, глазья были закрыты, на морковку реакции ноль. Подвязывая стремена, спросил вслух - дрыхнет старое чучело или как; чучело убедительно крикнуло: ну и скажите теперь, что конины речь не понимают.
По дороге домой нас ждало ещё одно испытание: конюх воротину за нами не закрыл, но опустил занавес , старую потертую портьеру, для большинства коней вещь страшную. Старик слегка запнулся, потом решительно протаранил портьеру лбом; подождал, пока она уйдёт за крупа и тогда заорал, запрыгал на месте: я пришёл, и я портьеры не боюсь! Видимо, об этом он рассказывал Молодому в деннике, прилипнув к свежей сетке на месте дыры. Именно рассказывал, сопя в свои дырки сложные комбинации точек и тире. Молодой слушал внимательно и очень тихо.
К Молодому тоже пришлось зайти. Этот поросёнок (угу, поросёнок - кабаняра, откормила Колдунья на мою голову) аж три раза изобразил, что пройдёт через меня в проход - а ведь как изображал, как ревнует к Старику, из шкуры ведь выпрыгивал. Теперь ревновал Старик - ревновал умело, применив тактику Белого Коня, что так бесила его в своё время: театрально развернулся к нам задом и сделал вид, что поглощен разговором с соседом справа. Дупа его была выразительна крайне, и на Молодого это, похоже, действовало. Актёры из погорелого театра, даже и шакалят одинаково: стоит взять ногу, как на ручки нахальный хобот приходит. Ноги с недавних пор, замечу, Молодой даёт сам. Если бы у Старика хватило терпения так же честно ноги держать... Из области фантастики, видимо.
...А с годами тормоз точно накапливается. Вроде, и верхом ездил сегодня мало, и поправки на всё брал, а за мелочами еле-еле на поезд успел. И снова не покопался в куче рваных недоуздков на предмет лишней пряжки. Недоуздок Молодого до сих пор не в строю. Надо чинить, и срочно - так ведь Ника до него раньше меня доберётся.
