Что-то неправильное либо с природой, либо со мной творится... На неделе вернулась зима, вернулась весьма убедительно: свежевыпавший снег аж днём не таял. На выходных ожидали резкое потепление и снежный шторм, но в субботу свеженький снежок немыслимо сверкал под солнцем. В циклоне - окно! Как по такому пойдёт копыто, было неясно, но пропускать такое было грех. Если бы не... В общем, депрессия била меня конкретная: тревожные сигналы просто по всем направлениям, а грёбаный детский крестовый поход напрягал отдельно. Изображать из себя страдающего ждуна - ну извините. Покидал в рюкзак барахло и тронулся; скорости сборов отдельно помогло надвигающееся полуденное "окно" в расписании электричек. Успел на последнюю до перерыва, даже побегать пришлось. Оптимизма вот не прибавилось - тот самый случай, когда фляжка с коньяком в кармане правильно лежит.
А пятьдесят километров к югу никуда не денешь: заснеженных просторов в окнах поезда вовсе не наблюдалось, наоборот, земля явно подсыхала. Ручьи ещё бурлили, но паводок был явно на излёте. И грунт не схватило вовсе, как было среди недели: табун в леваде месил такую же чачу, как в мой приезд неделей ранее. В коридоре, как водится, торчал Белый Конь с друганом и загугукал ещё издали - моркву ить несут. Кот он, конечно, сволочной кот, из тех, что мерзко воет в пять утра, требуя жрать, но воет ещё противнее при попытке погладить. А с годами это ещё и усилилось... ну, или Его Девочка разбаловала до беспредельности. Ладно, простим ему.
Старчище продолжало сверкать чистой шкурой и, кажется, было этим здорово недовольно. Сегодня я промахнулся с морковкой: её явно не хватало на всё время чистки и крючковку копыт. Старый хрен честно отстоял весь процесс, по площадям вылизывая кормушку, но потом отношение выразил, по классике усевшись на задницу с задранной головой: сей немудрёный фокус разносит недоуздки с гарантией - как выдержал этот, не понимаю. Ну, и должен был случиться неизменный цирк при посадке; обошлось обычными тремя попытками с парой воспитательных осаживаний в руках. Пока под копытами не зазвенел асфальт, он шел мелкой рысью, собранный, как пружина, и злобно мотал башкой в ответ на шенкель, которого я не жалел. Рысь была ровной - либо не болело, либо залило гормоном по весне. На газончике и хлюпающей местами треугольной полянке был устроен традиционный праздник непослушания, когда сигнал к повороту конина объявляет приниманием: башка, мол, должна смотреть вперёд при любом манёвре, или не понимаю - при этом скручивает её в сторону сама! Так и не понял, с чего бы это он не хотел идти в знакомый до боли перелесок: до мистической точки под гнездовьем воронов в сторону метров триста. А ведь на людей, попадающихся на тропинке, ушей не поднимал. Народу, кстати, хватало: весьма деловито прочесала пара узбеков с большими авоськами, прямо за нами в поле направилась, держась за руки, совсем уж зелёная парочка: пусть уж целуются, чем бегают на митинги за одного проходимца против другого. Потом, среди полей, встретили типичного пожилого охотника - в брезенте, с зелёным мешком и, вроде как, двустволкой в чехле. Охота, вроде как, не открыта ещё, тогда чего это он? Впрочем, в чехле мог и садовый инструмент лежать.
Старика всё перло бегать - и на поле ему было наплевать, что дернина хлюпает под копытами: задА на рыси несколько раз повело заметно, но пыла не убавило. Из хобота доносилось фырканье со странными щелчками: сколько уж лет не понимаю, как он их издаёт. Впрочем, когда паровозные вдохи заглушили всё остальное, рысь я прервал: этот обиделся, видимо, по традиции. Только тогда огляделся вокруг... за прошедшую неделю весна запнулась, да: поле оставалось серым и бурым, без единственной зелёной стрелочки, вот разве льдина в пойменном озерце растворилась почти. Воды на поле тоже поубавилось - прошлогодняя трава подсохла, из бурой стала цементно серой. Раздвигая ломкий прошлогодний бурьян, мы попробовали подняться к задней стенке долины - может, получится перейти в дальние поля по мостику дальней шоссейки, там, вроде, поток послабее будет? Но местность поднималась террасами; даже на первую ступеньку Старик взобрался с одышкой, дальше была вторая и третья, и логичной тропы не встретилось вовсе. Убыточная была идея - впрочем, убыточная изначально, есть варианты и понадёжнее реку перейти, отработаем лучше их. Спустились аккуратным траверсом: под уклон Старик ходит плохо, но вот так - обошлось, запомним. Обходя лужи, выбрались к самой речке: бурлит ещё, но вода светлеет, дно уж видать. Непонятный был паводок, растянутый, снег вникуда ушёл, а его ведь хватало. Но сейчас береговые ивы ещё стояли в воде, и с них пронзительно кричала пёстрая хищная птица.
Почуяв под ногами твёрдый грунт на лёгком подъёме, Старик снова попёр галопом. Галоп был демонстративный - мол, наплевать ему на эту одышку. И мне сиделось как-то неудобно: задницу в седло приходилось впихивать насильно, после чего отказывалась работать спина. Проклятье, галоп мне не нравился! Впереди уже маячил залив пойменного озерца, если не мочить копыта, то требовался хитрый манёвр и вовсе не галопом... Старик вбивал копыта в дернину и тормозить не мыслил - а ведь лужам никогда не доверял! В торпедный катер играть не хотелось: я нажал на тормоз первым. Похоже, в глубине души Старик был доволен: за лужей подъём становился куда круче, взлетать на него сил явно не было, а так - он не виноват, человек запретил, поднялись ровным шагом. А я начал задумываться, как бы свернуть прогулку: при всех катаклизмах вокруг она казалась какой-то неуместной вовсе. Мозги не отключались ни на минуту - может, и галоп поэтому не шёл. Коня надо выгуливать... только каково коню таскать сегодня зажатого меня?
Здесь я сделал ещё одну ошибку - пересёк лесополосу возле речки, решил, типа, проверить, работает ли этот спуск. Проверил, работает, только вот подниматься с другой стороны лесополосы было заметно круче. Старик пыхтел и злобно лез на подъём, я, как мог, отдал ему задние ноги и был согласен на любой удобный ему аллюр, но он не ушёл дальше тьёльта, причём пошёл подгибаться правый перед - знак совсем уж дурной. Видимо, с рысью на сегодня было покончено - но только до тех пор, пока я не отвернул от дома, выходя на грунтовку, небольшим колечком выводящую на ближний съезд. Животина объявила, что хочет домой, и попыталась переть: как я не давил хребтину весом, как ни отзывал, временами всё равно прорывался пассаж. Называется, конь отшагивается... Последний раз пассаж прорезался на обочине пьяной дороги, когда обходили "дяди Васину" канаву - когда она оплывёт наконец?! На спуск к родной конюшне Старик прыгнул, нарочито подрезав близкую машину - ох, выслушает Колдунья русскую речь от местных за такой подвиг. А на плацу болтался Молодой, перемазанный до состояния темно-гнедого, а рядом с ним махал лопатой Тангар - копал арык, изничтожал главную лужу. Молодой с воплем рванул в нашу сторону, расплёскивая чачу; Старик ответил обычным противным визгом. "Вот и поговорили" - подытожил Тангар и швырнул ещё одну лопату.
...За время нашей прогулки в деннике Старика появилось сено. Он в него немедля погрузился, но я от него не отстал, явился с баллоном кондиционера. Похоже, он дотумкал, с чего бы это на шкуре перестала держаться грязь: бросил сено и пошёл удирать от меня по деннику, стоя на меня, по возможности, задом. Ну и нарвался на санкции - напялил я на него недоуздок и привязал к решётке за сенную верёвочку - ничего другого поблизости не было. Под струёй прыскалки этот хмырь стоял, как честный, ушей не жал, задние ноги показательно не отводил. Говорят, оттянулся через пару дней, когда брали кровь... но если кровь удалось взять вдвоём, а не вчетвером, это уже победа.
А потом я прокололся с Белым Конём: запшикал кондиционером и его, уж больно грязнющий был, а к отъезду Тангара, что предложил подбросить до дому, высохнуть он категорически не успел. Опять будет шипеть Его Девочка о неправильной фактуре шерсти... Раньше надо приходить, а не любофф-моркоф разводить! Можно было подождать ещё часочек, почистить и двинуться назад электричкой. Но с кривыми мыслями в голове оставаться наедине вовсе не хотелось.
