Рано мы обрадовались новому берейтору Мелкого.... А ведь началось всё здорово: Юлдуз вполне допустимо откатала первую в жизни Мелкого езду (готовились - всего неделю!) и была готова продолжать работу, потихоньку повышая планку; возилась она с ним, как со своим, и даже обижалась, когда я обзывал конёнка мелкой пакостью, осляусем и прочими честно заработанными эпитетами. По распоряжению вета они долго расшагивались в руках перед работой - ходили в лес по "маленькому кругу", и скотинка вроде как там не хамила. В общем, всё шло своим чередом, и непонятно было только большое число восклицательных знаков в письмах Юлдуз, в общем, приходивших регулярно.
А через три недели случился сбой. Первым дуновением бури были слова Юлдуз, что конёнок слишком много всего боится. Потом Юлдуз объявила, что больше жить здесь не может, одолели болячки, на работе не платят уже третий месяц, она срочно ищет работу на Юге России - хоть гирше, тай инше, и как найдёт, не задержится в Рязани ни дня. Счёл это абстрактным криком души, не отреагировал никак. И ещё через день-другой услышал полный отчаяния вопль: конь прыгает на месте от дуновения ветерка, на нём нельзя подъехать к левой короткой стенке, он в в принципе не хочет идти мимо шашлычной беседки - она устала ждать от него пакостей, отслеживать проклятые уши, она устала, да, она слабачка, но она больше не может, не может, не может... И восклицательных знаков снова было богато.
Про уши и прочее было вполне похоже на Мелкого: я не забыл ни прыжки возле компостной ямы на Горке, ни оранжевый буй на конюшне Рокера, ни действительно подлые разносы через лес уже на этом месте. За три недели вполне мог испариться задел, оставленный каменно спокойной Славянкой, а конина запросто могла почувствовать , что всадник не в своей тарелке, и попробовать морально добить - а вдруг отстанет? Довёл же он в своё время молодую Мышку, всадницу вполне себе прочную, до того, что она в седло его лезть отказалась; да и я, если что, желанием долго не горел - значит, и меня он напугал. А вычислить тенденцию ему двух повторов хватает: есть у мелкого мерзавца мозги, в этом не откажешь. Обычно он придумывал контрход за две недели; сейчас прошло три.
Сколько не говорил с Юлдуз через Сетку - как об стену башкой бился. Позвонил голосом - то же самое: она, мол, испугалась, конь всегда теперь пугать будет, а ей и так плохо, ну, поездит немного на прокатских, всё равно вот-вот в Краснодар... Совсем перемкнуло девку. "Там тепло, там яблоки!"(С) А я тоже устал быть то ли попом, то ли психотерапевтом - а потому рассыпался в комплиментах и от присяги её освободил. С тоской освободил - общение с ней было ненапряжным, дело она знала - вот только проклятые восклицательные знаки на каждом шагу. Стукнулся к Февронии - что, мол, по поводу скажет; услышал - с тренером было только два занятия, там всё было в порядке. Уточнил, что стряслось с Мелким в руках; думал, он подыграл в лесу - так нет, по дороге с плаца, и пару раз всего, для средней лошади допустимо. Точно психанула девка, только от этого было не легче: берейтора не было. Вопросил Февронию - может, предложит кого? Её варианты были средненькими: кто-то был не настолько знающ и умел, кто-то ещё был на верхнем пределе веса для сомнительных ног животинки. Попросил поговорить: в конце концов, мелкая скотина должна вкалывать, а не стоять, иначе совсем берега потеряет. И поездка в Рязань как раз подвернулась.
Двенадцать лет потребовалось, чтобы я научился идеально открывать портал на Рязань... рязанские вахтовики в Москве посмеялись бы. В общем, заброска прошла исключительно по графику, даже с поправкой на то, что я снова забыл номера маршруток, бегущих по проспекту через Торговый городок. Зато прямо для меня подали маршрутку загородную. Всё было неплохо: погода за Окой была сильно лучше московской, ночью были звёзды и обильная роса, и я надеялся на активную и полную событий субботу.
Боже, как я ошибался... В пять утра я проснулся от головной боли, и уже не заснул, оно и ясно, с чего: ясное с утра небо стремительно затягивалось облаками, грозящими самым серьёзным дождём. А я ещё надеялся именно сегодня добраться до Толстой! Вогнав в себя два стакана чаю и "корзиночку" свежайшей местной сметаны, я смог, пошатываясь, прогуляться по лесу в компании новой местной барбосы - той ещё ведьмы с вытянутой мордой и очаровательными глазами: в её предках точно были борзые. Она не хуже борзой накручивала вокруг меня круги, то исчезая из виду, то ломясь через подлесок, как та ещё лошадь. Пару раз припускал заметный дождик; навстречу нам из леса торопились компаниями пожилые ягодницы; почему-то они заметно стремались увязавшейся за мной животины. А на обоих плацах базы кипела работа: мелкий дождик бл непочём ни всадникам, ни коням. Поразмыслив, я решил к Толстой не ездить, а поездить на Мелком, дождавшись просвета... Спина может быть мокрой, конечно, но флисовая попона должна была помочь: в конце концов, раньше-то помогала?
Под мелким дождиком я направился к леваде; кони разумно тусовались под козырьком шелтера и, кажется, были сухими вовсе. Дальше случилось диво дивное: Мелкий узрел меня за пятьдесят метров, громко заорал и ломанулся к воротине. Не виделись мы полтора месяца, да и с чего ему ко мне нежные чувства питать? А вон оно как... Сухую спину нужно было спасать: я шустро перемахнул ограду так, чтобы оказаться прямо в шелтере. Мелкий прибежал рысью, выдёргивая ноги из знатной местной чачи. А у меня с собой, как назло, лишь три сухарика, и те у общества спёр. Без проблем напялил капцунг, пристегнул... под дождём в конюшню бежали рысью, и Мелкому это было очень весело.
На прошлой неделе, говорят, Мелкий натёр подпругой брюхо... что ж, посмотрим. Слева - сухо, справа - засохшая болячка. Проклятье, задумался ведь - размягчать её или сушить. Отвлёк Февронию от прокатских дел, получил рекомендацию намазать народным кремом "Зорька". Пока ходил - дождь усилился до армейского душа, поливал землю мощными вертикальными струями. Последнюю прокатскую смену отменили. Решил, что если не прольётся за час - не судьба, возвращаю конину обратно. А пока пусть под флиской поболтается, посохнет. Конёнок флиски испугался - вжался в стенку... Может, Юлдуз была не так уж неправа?
"Техническими" баранками я затарился в местной автолавке, гудками созывавшей народ: такой штуки не встречал с детства... Народ под дождём к ней не спешил, да и цены там были и для меня не дружественные - а уж для местных как? Моя решимость, видимо, понравилась Синему Небу: едва я вернулся на базу, тучи разорвались и пошли расползаться по углам небосвода, как будто прямо над нами закрутился антициклон На туче, уходящей к югу, проявилась полная радуга: радуги, кстати, такой же атрибут здешних мест, как ветра и мохнатые звёзды. И мы вышли под радугу; вышли в одиночестве, народ как-то расползся, включая упертых ветеранов. Что ж, зато большой плац - целиком наш, и дождём его пролило очень правильно. А уж как поведёт себя там Мелкий - будем смотреть.
Итак, сперва по ветпоказаниям гуляем в руках двадцать минут. Гулять решил на плаце: не хотелось приключений в мокром лесу, ну, а чтобы скушно конине не было, водил её по буквам, изображая фигуры манежки. Мелкий, главным образом, пытался дотянуться до моего кармана с баранками, но разочек всё-таки подпрыгнул в дальнем углу - несильно, но всё же. Решительно повёл его в угол: пусть убедится, что конеедов там не водится. Конеедов не было, был пяток странных чёрно-белых домашних уток; увидев хобот Мелкого, они неспешно встали и плотным строем побрели от плаца прочь. Мелкий укоризненно посмотрел на меня - видишь, мол, здесь и впрямь кто-то был! Но в целом работа шла вполне себе по плану... Я внимательно слушал суставы, творилось странное: три щелчка - пауза на темп - один щелчок - пауза три темпа. Не реже, чем в прошлый раз, но и не чаще и не звонче. Ладно, до октября так побегает, а в октябре всё-таки проколем бонхарен.
Отшагались, прямо здесь же размотали корду: пустой плац, хорошо. Самым сложным было отправить конину побегать, она упорно топталась рядом и наделась что-нибудь урвать... приходилось и кордой работать, и бич к хвосту подносить. Рысь, надо сказать, была весьма активной: сколько он стоял - со среды? Интересно, что под верхом будет.
Под верхом могло быть весело, но по совсем другим причинам: небо очищалось, и в теплой мокрети стаями закружились комары... Хозяйка Мелкого помянула мою маму и побежала за оксарепом, а я остался наедине с неуклонно свирепеющей скотинкой: понятное дело - его жрут, а этот сверху кщё работать заставляет! Но не будешь заставлять - и вовсе истерика начнётся, причём безо всяких комаров. И я пропихивал Мелкого вперёд собранным шагом, держа хлыст строго с внутреннего бока, ещё и пытался маневрировать как-то. Конина дёргалась, выдирала башку и крайне паршиво лежала на курсе - вот уж точно родео-каяк. Как всегда, у правой короткой стенки возникали астральные пугалки; на пресловутые уши я реагировал немедленно, но один раз проморгал, и конёнок одним движением развернулся мордой к ограде. Грешен, я на полном автомате вытянул его хлыстом и поставил на прежний курс; считается, что драть его - провоцировать конфликт, но сейчас обошлось: Мелкий, похоже, сделал выводы и дальше работал очень и очень честно. Насколько позволяли комары. Тут вернулась хозяйка с баллоном оксарепа и губкой и очень тщательно промазала шкуру по площадям. Коня как подменили: он стал в повод идеально чётко, я и не подозревал, что он так умеет. И давление на поводе было именно то, что я в своё время вычислил. Башка стояла в сборе, как влитая, досылаться получалось простым напряжением икры. Сперва сбор рассыпался в поворотах, но я, вроде как, понял, как этого избежать. На конёнке впрямь можно было ехать схему.
Рыси я немного стремался: забыл, на какой дырке должны были стоять стремена, выставил их чисто из здравого смысла. А настройка здесь должна быть тонкая: на длинных облегчаться не сможешь, на коротких - изобразишь макаку, подлетающую над седлом на полметра... и это всё из-за ошибки на одну-единственную дырочку. Но сейчас случилось чудо: Мелкий с первых метров принял на спину и предложил учебную рысь! А ведь это ему тяжело с такой короткой спиной. Но - предложил и повёз, причём не могу сказать, что сиделось мне хуже, чем, к примеру, на Старике, который, кстати, филонит последнее время. Сделал одну фигуру манежки, другую - чисто, хозяйка большой палец показывает, мол, красиво всё. Не ожидал, если честно, что всё так гладко пойдёт, готовился пихать долго и муторно - а тут полное согласие и готовность работать, и импульс, замечу, был вполне себе, при Славянке такого не было. Сделал минимальный набор, закруглился, конину погладил-покормил. Мелкий просёк, что так от него быстрей отстанут?
Галопом с такими ногами я мыслил особо не ездить: подъём вправо, подъём влево, всё. И то ли сделал что не так, то ли просто выслался неряшливо: по первому разу ни в какую сторону конь не пошёл. Я, вроде, взял поправку и успешно выслался (и хорошо запомнил ощущения при этом), но Мелкий мог и просто сообразить, что "сейчас бегают", и навстречу пойти. А может,подразмылась однозначная реакция на посыл, что так мне последнее время нравилась... Не знаю. Надо бы попросить разок-другой рысь, потом ещё раз галоп - но что-то лениво стало. Тем более, что темнело уже заметно: пусть небо оставалось светлым, среди левад уже клубилась лиловая тьма. Включил фонари вокруг плаца - здесь были очень грамотные фонари! Они ещё сильнее сгустили темноту. Вокруг фонарей летало что-то непонятное, пищало почти на ультразвуке. Пригляделся - надо же, летучие мыши! Думал, холодно им в здешних краях зимовать. Хотя на стропилах конюшни, пожалуй, в самый раз.
Отшагивались долго, сперва под седлом, потом в руках - настояла хозяйка. Снова я слушал ноги: изменений не было. Помнится, Юлдуз говорила, что ему удаётся разбегаться до полной тишины... но Юлдуз - пёрышко, а я, боюсь, уже для него заметен. Мелкий подустал: честно топал за мной и отчаянно шакалил, тыкаясь хоботом в карман с баранками. А ведь появился роскошный повод попрыгать: у плаца возник пятнистый кошак и стал разгуливать по ограде, иногда усаживаясь на торцах вертикальных столбов. Не особо снизив скорость, Мелкий в упор изучил кошака и потом спокойно проходил мимо: столь мелкая тварь сегодня была ему неинтересна. Не иначе, полустал - понятие совести ему неведомо. Хотя - вальтрап только в паре мест подмок: можно было сразу, без сушки животину в леваду тащить.
Пока я снимал седло, Мелкий с шакальством вовсе потерял берега; я соглашался - свои баранки товарищ несомненно заслужил. В полной темноте, при свете налобника загрузил его назад в леваду... Пока возился с карабином и цепью на воротине, явилась буланая кобыла, культурно повесила хобот в полуметре от меня и засопела. Я оставил полбаранки и ей, но раздался хороший удар - кобыла рванула в темноту; с обоих ног по ней отбил... Мелкий и теперь с довольной рожей требовал вкусняшку, что искрене считал своей. И "морковное дерево", видимо, было персонально его. Я про себя порадовался памяти конины, но баранку за такое не дал.
...На следующий день мне удалось поговорить с Юлдуз, пасущей на лужайке за базой своё рыжее несчастье. Объясняться считал не нужным: решила девка - значит, решила. О том, что конь в порядке и адеквате, сообщил, поблагодарил за то, что ей было сделано. А через два дня она попросилась назад, и пара боевых вылетов прошла без сучка и задоринки. Но это уж совсем другая история.
