На крайнем Западе России

Я в отпуске, в Калининградской области, в маленьком курортном городке, неплохо мимикрирующем под ушедшую Восточную Пруссию. Гостиница в стиле ретро в пяти минутах от моря, растительное, тормозное существование, о котором мечтал уже месяца три.



Несколько первых дней реально не хотелось ничего - тяжело было просто дотопать до моря, а вот потом эта усталость сменилась некоторым недоумением: а что это я БЕЗДЕЛЬНИЧАЮ? Развлечений в городке, надо сказать, немного, да и те, что есть, не особо для меня... Но ведь область эта вполне себе конная - что мешает поискать конюшню в пределах ненапряжного расстояния? Съездить на природу, неплохая она здесь, а если найдётся приличный конный комплекс - можно взять несколько уроков, обновить навыки работы с мундштуком, например. Интернет в отеле есть, гугль и яндекс - наши друзья. Вперёд!
Калиниградская область, пусть и невелика по размерам, обладает такой особенностью, что все дороги непременно идут через Калининград, напрямую - только своими колесами по старонемецким узким дорогам, обсаженным столетними липами. И получается, что изучать придётся только окрестности нашего городка и то, что стоит на луче, соединяющем его с Калининградом. И вот тут вышла загвоздка: поисковик нашёл в окрестностях горка одну-единственную конюшню, ещё одну - подальше, на полпути до Калининграда, что казалось уже далековато (гм, МЕДЛЕННЫЙ автобус идёт туда 45 минут, есть ведь ещё и быстрый). Начал искать ту, что рядом: у неё нашлась закрытая группа Вконтакте, в ней - только рекламное объявление и контактный телефон. На разных местных досках - точная копия этого объявления... Люди секретятся - видимо, там либо махровые покатухи, либо эскаписты типа нашей Колдуньи или Поляницы. Но, скорее, всё-таки покатухи. Но денег за спрос, в конце концов, не берут - ещё денёк протормозил, потом набрал номер. И пошёл по цепочке - от девули, сидевшей на телефоне, к хозяину конюшни, от неё к хозяйке. По телефону дама показалась решительной и самоуверенной, как все конницы, но оговорки про спортивных коней и необходимость надеть шлем шли, скорее, в плюс. С затаённым тщеславием на вопрос, когда последний раз сидел в седле, ответил - восемь дней. Проклятье, уже восемь дней пробежало... Как-то быстро договорились на полдень следующего дня: в общем, можно было и в море перед этим замокнуть. И я достал со дна чемодана "выездной" комплект из ботинок с замшевыми крагами, что последние годы работает исключительно так же, по отпускам. Да, бриджи (Господи, из соображений толерантности решил взять с собой бриджи!) сошлись на брюхе с некоторым трудом. Отрасло брюхо за те года, что они в глубине коридорного шкафа валялись.
Кондуктор в автобусе, когда я спросил билет до посёлка N., посмотрел на меня странно и попросил 12 рублей. Остановка моя была в пределах видимости города - там меня должны были были встретить. Вскоре появилась деловая девонька в хороших бриджах и крагах: Вы такой-то? Здравствуйте, хозяйка вас ждёт. Мы двинулись по улице посёлка, но вскоре свернули в проулок, замощённый, похоже, ещё во времена Второго рейха.



По его сторонам сомкнулись высокие травы, полевые цветы, бурьян - и всё это было перевито повиликой и хмелем, которого в этих краях очень порядочно.



Через заросли справа мелькнул одичавший пруд, а впереди появилось нечто краснокирпичное, фундаментальное: то, что явно было конюшней лет сто назад. А, может, и раньше. Но, как я и думал (опыт конюшни на стенде!) у этой развалины оказалось почти живое крыло - и впрямь как у Поляницы в бытность её на стенде.



Только её развалина была кондово русской, деревенской, а здесь, надо сказать, здорово пахнуло миром совершенно другим. Другими были воротные петли, кованые щеколды... а вдоль здания уходили узкоколейные рельсы, утопленные в пол: по ним ходила тачка конюха. Гремели цепями собаки, мекала коза, привязанная на краю низменной лужайки. Там же, чуть подальше, стояли на верёвках вполне упитанные кони
- в ошейниках. Жестоко же я обманулся, думая о спортивной конюшне! Зато я попал в мир абсолютно знакомый, как выяснилось позже - двойник нашей Горки: лошади - для себя и для друзей, прокат - по остаточному принципу. Да, таких руин средневзвешенный клиент не поймёт; поэтому большинство народа "передавали" другим конюшням - их тут, как сказали, хватает (впрочем, кого-то "передавали" и им - немцев, например). Со мной вот решили повозиться - знать бы ещё, почему.
Мне предложили текино-ганноверскую(!) кобылу Вестницу, объявив её вполне адекватной - только не надо особо перерабатывать поводом: шея оленья, трудно ей сдавать затылок, и вообще её заезжали на Куке, железо она не очень любит, может начать головой трясти. Вестница была вполне миролюбивым и дружелюбным созданием; на густом немецом корпусе и впрямь сидела оленья шея с выраженно текинской головой.



Поседлали на честный самострочный вальтрап здорово потёртой, но доброй немецкой конкуркой: выездки здесь нет, как класса, а конкурка в целом анатомичнее. Согласен, но придётся долго и муторно искать и длину стремени, и положение ноги; последние годы в конкурках я сидел чисто случайно, и опыт считал, скорее, неудачным. Предупредили, что кобыла будет держаться ближе к тёмно-гнедому Капитану, у них дружба, может и вообще идти башкой на его крупе: это нормально, отбивать он не станет. На Капитана села вышедшая ко мне девуля, а хозяйка, будем звать её Амбериной, поседлала интересного мышастого мерина Угля в чёрных боевых шрамах, я бы сказал, в алтайском типе. Уголь был явно немолод, но когда я узнал, что ему 28 и он застарелый эмфиземник с жидкостью в лёгких - был поражён в сердце. Он выглядел, в общем, лучше Старика, которому 24, и тем более 20-летнего Белого коня, что каждое лето исправно превращается в тот ещё скелет и давно уж не несёт никаких нагрузок. Амберина, действующий вет, поддерживала его довольно серьёзными средствами, но в итоге остановилась на отечественном препарате эмидонол, прокалывала курс по каждой весне. Препарат, как я понял, повышал количество кислорода в крови и конь не сбрасывал лишнюю массу. Название препарата я записал и решил изучить его очень серьёзно: хотя изучай - не изучай, главное, убедить НАШУ хозяйку, что это не отрава. С её старорежимным подходом времён той войны это может быть препятствием непроходимым. С другой стороны, проклятье, ей что, будет неинтересен лишний способ борьбы с ХОБЛом?
Итак, мы выехали втроём, направляясь в сторону моря обочинами узеньких местных шосеек: поток был вполне сравнимый с пьяной дорогой возле нашей конюшни, но спокойствие лошадей было просто фантастическим - ладно, Уголь всё повидал, но Вестнице и Капитану было по четыре года: в этом возрасте Мелкий был полным пацаном и подпрыгивал от пролетевшего воробушка. А эти чесали в метре от машины, как ни в чём не бывало. Похвалил их спокойствие; узнал, что оно в области общепризнанно и меринов, бывает, берут на реконструкцию наполеоники, благо в те времена в Восточной Пруссии баталий было преизрядно. Тут нарисовалась первая общая зацепка: на прошедшей недавно реконструкции битвы под Фридландом на Капитане рассекал Мушкетер! Слово за слово, выяснилось, что здешний народ активно НХ-шничает и сидит по профильным форумам... Хо, и Эгле, завсегдатай этих тусовок, была им хорошо виртуально известна! Конный мир становился неожиданно тесным. Точнее, некая часть его.
Итак, лошадки брели себе окраиной нашего городка; выделить окраину было трудно: вокруг кишел коттеджный бум, сравнимый с Нерезиновской областью. Коттеджи возводились целыми посёлками; мы шли по ТРОТУАРУ будущего посёлка - и машины сновали туда-сюда, и тротуар был ровнее, без щебенки, норовящей воткнуться в копыто. Кобыла моя довольно легко заходила на тротуар, но, чтобы слезть с него, явно включала мозги. В целом контакт установился довольно быстро. На первых же метрах она попыталась пару раз подставить плечо - я пресёк, и фокус очень быстро сошёл на нет; а говорят, фирменный был. Управлялась она интересно: лучше всего слышала корпус, хуже - ногу, а вот чтобы в поворот зайти, требовалось башку под сорок пять свернуть. От этой прокатской привычки я отучался долго и муторно и вывел её только благодаря Старику. И башкой она трясла без причины, да - а ведь ехал я почти не в контакте, как привык на Толстой. Видимо, и впрямь железка ей нравилась не сильно.
Восточная Пруссия, надо сказать, страна болот - в особенности у моря. Каждая тропинка является, в своем роде, земляной гатью, ну, или дамбой. Наша тропинка была современной - этакий бетонный лучик, проходящий через болотину, перескакивающий мелиоративную канаву (угу, как в Мещере) и выходящий к железнодорожному переезду с несильно накатанными рельсами: движение поездов внутри эксклава скромное. Лошади шли по бетонному лучику, ступая очень аккуратно: сперва я беспокоился - сорвись нога, можно и загреметь, но быстро убедился, что кони держат дорогу без нашей помощи: они явно были здесь не первый раз. Здесь же, возле переезда, мы наткнулись на странную птичку - маленькую, меньше воробья, серенькую, но сами крылья были черными с ярко-оранжевой муаровой полосой! Спутницы мои рассказали, что эта птица здесь встречается нечасто, залетает с Куршской косы. Потом, когда меня занесло на орнитологическую станцию "Фрингилла", я попытался узнать, что за птицын мне попался, но не смог понятно для биологов её описать. Посидел потом в Сетке - ближе всего оказался зяблик (кстати, "Фрингилла" в переводе зяблик и есть), хотя у него полоски на крыльях, скорее, белые. Так и осталась птичка для меня маленькой тайной.
Дюна возникла перед нами внезапно - крутая и непривычно узкая. Её нам предстояло перевалить и не стоптать кого-нибудь при этом: народ массово загорал в складках местности, несмотря на будний день и недобрый прогноз. Машин под дюной стояло изрядно, несмотря на запрет въезда в рекреационную зону... С некоторым трудом нашли ведущий через дюну пологий распадок - и свалились к морю, навстречу тугому ветру, летящему, как здесь водится, с запада на восток. Пляж был неожиданно широким и, похоже, природным: кто будет насыпать целые километры песка в стороне от города? Кони дружно зафыркали, Амберина оглядела нас и первый раз скомандовала рысь.
Кони тронулись широкой размашкой. Мерина бежали прямо по мелководью и относились к этому совершенно нормально, Вестница же каждый раз старались увильнуть от набегающей волны, будто считала её живым и весьма непонятным существом. С первых метров выяснилось, что она заметно мягче всех коней, на которых я сидел до сих пор: зато, хоть убей, я не мог подстроиться к строевой рыси, то ли некая аритмия вылезала, то ли никак не мог приспособиться к конкурному седлу. Плюнул, уселся на учебку окончательно, жить стало проще, только вот мобила, телефон и прочие побрякушки летали по карманам жилета и противно звенели... идея одеть жилет была явно неудачной. Хорошо, это больше раздражало не кобылу, а меня, но тут уже кто мне доктор.
Пляж, изогнутый дугой в сторону далёкого мыса, оказался совсем не однородным: на чистом песочке раз за разом попадались россыпи гальки, порою довольно крупной, тогда приходилось тормозить. И отдыхающего народа, кстати, хватало - пусть и середина недели, и прогноз обещал дождь и грозу. Народ располагался по пляжу тоже крайне неравномерно: полагаю, сгущения образовывались там, где проще было перелезть через дюну. Особого негатива у людей к всадникам не было, но расслабляться не стоило: какой-нибудь совсем уж бессмысленный мелкий запросто мог подрезать наш путь, а декоративные собачки, их, замечу, было не так мало, частенько кидались в атаку, защищая хозяев от неизвестных странных существ. Неугомонный джек-рассел с гавканьем "гнал" нас метров четыреста - надеюсь, включил потом мозги и нашёл хозяев, чучелёнок азартный.
Амберина пообещала нам, что обратно лошади пойдут сильно веселее, и решила выпустить пар, сделав галоп ОТ дома - решение, на мой взгляд, абсолютно правильное. Уголь пошёл аккуратным, неспешным манежным галопом; наша же парочка, как и положено молодым, задала резонный для них вопрос: зачем бежать галопом, если такую скорость проще рысью держать? Вестница пошла вполне рысачьим махом, но сидеть на ней было по-прежнему удобно; мерин был с ней согласен и тормозил ещё сильнее. Кажется, выслаться в галоп в сторону от дома удалось мне лишь единожды: кобыла легко нагнала Угля, вырвалась вперёд метров на двадцать, после чего подумала - а зачем ей отрываться от своих? Ещё секунд пятнадцать галоп получалось поддержать, почле чего кобыла очень решительно свалилась на рысь, я просто почувствовал нерушимость её решения... Хлыстик, пожалуй, был бы сейчас не лишним.
Как-то незаметно мы пробежали больше половины пути до мыса; песчаный пляж вскорости и вовсе обрывался, слева над лесом крутились ветряки - зрелище, скорее, европейское. До конца пляжа мы не доехали: в какой-то момент плоские камни на песке легли почти сплошняком, даже шагать по ним коням было неудобно. В развороте я попросил дам сфотографировать меня на память - пакость получилась полная: на фото нога моя вылезла вперёд, как у карикатурного ковбоя. Ну, или будто я сижу без седла вовсе... Проклятая конкурка.



Забавно, но и в сторону дома лошади не спешили: раз за разом Уголь поднимался в галоп, наши конины соглашались на галоп через раз в лучшем случае - впрочем, лично я в обиде на них не был, мне и так было хорошо. Прибой, ветер, справная животина под седлом - чего ещё надо для релакса? Справной животине, впрочем, и впрямь надоела железка: как и было обещано, она всё чаще мелко трясла головой, пусть я и не доводил дело до мало-мальски серьёзного контакта. По-прежнему приходилось поворачивать с избыточным постановлением - шенкель на быстром аллюре Вестница особо слушать не желала. Случился и довольно недобрый казус: пришлось на галопе объезжать маму с ребёнком, неспешно идущую поперёк моей дороги; взять поправку на полтора метра в сторону, казалось, было делом простым, но кобыла просто перестала реагировать на сигналы! Снёс центр тяжести, нажал на стремя, шею просто заломал - лишь тогда она с трудом взяла в сторону, стоптав, тем не менее, оказавшиеся на дороге чьи-то полиуретановые тапочки. За такое в Рязани, пожалуй, могли бы если не набить морду, то камнем вслед запустить точно. Подходящие булыжники, замечу, здесь были... Впрочем, больше Вестница себе такого не позволяла - надеюсь, сделала выводы, как в начале прогулки, с плечом. А я - впервые за сколько лет - пожалел, что на ногах не было шпор: согнуть кобылу, когда она была несогласна, было невозможно. Ага, нашёлся эксперт - семь лет шпор не носил. А кобыле всего четыре - не гнуться она имела право полное.
А хозяйка наша решила сменить картинку и уйти в дюны: подходящий пологий распадок нашёлся не с первой попытки. Картинка и впрямь сменилась разительно - после морского простора вокруг нас сомкнулся зелёный коридор, пронизанный солнечными лучами, чёткими, как нити. После Латвии лес был и вовсе непривычным: сосны, царящие в дюнах Рижского взморья, здесь были заглушены ясенем, клёном и необычным красным дубом с листьями, изрезанными не хуже южного платана. А ещё здесь был подлесок и трава под копытами... Странный был лес, из Хоббита, части первой, но я в нём был совершенно своим. Вдоль тыльной части дюны волной змеилась широкая и очень ровная тропа: вполне можно было сделать галоп, если не бояться наткнуться на людей за ближайшим поворотом... ограничились рысью. Вестница, видимо, всё сильнее обижалась на железяку во рту; уклоняться от веток сверху и сбоков получалось не всегда - но дело шло явно лучше при работе от корпуса и шлюсса. Рысью выскочили к "дикой" автостоянке, навстречу ползла вереница машин; пришлось рысью же просачиваться через автостоянку, я чуть не снёс коленом чьё-то зеркало: Вестница в очередной раз обиделась и не отозвалась на мой сигнал, увернулись чудом. Ещё метров сто - и мы снова на болотистой равнине, впереди железная дорога, за ней коттеджи растущие, как грибы. От асфальта тянуло жаром. Кончилось море, и дюна кончилась.
...На обратной дороге мы трепались за жизнь и за лошадей, обсуждали любимую конину, её болячки и средства борьбы, работу на бестрензельном оголовье... Амберина голосовала за уздечку Кука, столичный мажор я - за "колёсики". На асфальте у кобылы полезла аритмия; уже на конюшне попросили ноги - ну конечно, поймала стрелкой щебёнку, после перехода по здешнему антропогену явление обычное, увы. Контингент торжественно водрузили обратно на поле: кобыла радостно рухнула в траву, ещё раз здорово напомнив Толстую.



Увы, и оводняк вокруг собирался вполне себе рязанский. И ещё раз я испытал дежа вю, когда меня познакомили со здешним жеребцом Крулем: невысокий, плотный, с пышнейшей гривой, обалденно харизматичный, он здорово напомнил мне Крейсера, и плевать, что он был искрящейся рыжей масти. Видимо, жереб был серьёзный: с одного кола на другой дамы переставляли его вдвоём, надев сперва уздечку. Снять его не получилось толком: пошакалить он тоже был не прочь, подходил и утыкался в аппарат, но величественно отстранялся, когда я попробовал выдернуть репьи из роскошной чёлки.



Он казался исключительно на своём месте - среди пышных трав и красных развалин, увитых хмелем. И это место было очень даже моим - именно тем, что мне и было надо. Мысли о плаце и работе в два повода унеслись в даль светлую. И их было не жалко нисколечки.