Лето решило показать, что оно есть: ближе к выходным термометр за окном прилип к отметке +30 при полном безветрии. И жару я переносил на этот раз куда хуже, чем мои насквозь калечные конины. Если помните, ухмылка судьбы состояла в том, чтобы попасть к ним к вечерней прохладе, но засветло - а для этого стартовать к ним надо по пику жары. По причинам политическим лучше всего для этого годилась суббота. С некоторым скрипом добрался до остановки, а МКАД в мою сторону стоял, а автобуса Яндекс транспорт не показывал и в проекте. Даже самый щадящий расчёт показывал, что в поля я уже не попадаю - накроет темнотой, а смысл тогда пилить туда в выходной? Доплёлся по раскалённому асфальту до дома и выпал в отключку. Тьфу.
Но если не приедешь к конине в свой срок, у неё будет депрессия! Я стал думать, как обмануть жару и августовские пробки. И придумал: поехал на метро прямо до электрички, благо бутовская петля это позволяла... Три пересадки, ага. Время, сравнимое с обычным путём, относительная прохлада и безлюдье... После этого и раскалённый пенал электрички не превратил меня в шматок прогорклого сала. Для человека, пару раз пересекавшего Каракум в плацкартном вагоне без кондиционера и вентиляции - достижение сомнительное.
В холодке раздевалки я некоторое время переводил дух; а вот конины, включая Белого коня, выглядели на удивление прилично. Старик был живёхонек, сходу попросился на ручки и тут же пошёл по маленькой хамить; пришлось показать ему корду и пообещать надрать толстую белую задницу. Положим, задница особо толстой не была, но конина несколько поправилась - наросли бёдра, подокруглился круп, и, конечно, фирменное стариково пузо, куда же без него. В общем, конина веселилась, а к моменту нашего старта в одной леваде болтался жеребец, а в другую направилась Ника и Молодой с сёделкой поверх вальтрапа: вряд ли мыслила развязки цеплять, скорее, просто напоминала, что есть на свете седло. Ну, или вздумала поездить без седла, на этом заборе с вальтрапом всяко способнее... Молодой шагал за Никой очень раскованно, по движениям я вовсе не узнавал коня. Видимо, они нашли друг друга. Но это их дело, а мне в прямой видимости в седло лезть! Я ожидал фокусов и взлетел туда большим орлом, а конина не то, что пинок не обозначила - даже с места не тронулась и побрела на выход достаточно лениво; я побоялся даже, что она надышалась оскарепом, которым я его от души обработал. Газончик он прошкандыбал под бесприрывный шенкель и огрёб хлыстиком, когда вздумал заснуть на середине шоссейки; лишь тогда проснулись силы великие - конина рысцой почесала сперва по обочине, а потом по "треугольной" полянке. И огребла ещё раз: залезать в березняк ей, как водится, не хотелось, а я сегодня решил разведать нашу зимнюю трассу: по такой жаре Большое Навозное озеро должно было высохнуть точно.
Тракторная дорога, ведущая мимо задворок фермы, превратилась в бурьянный коридор: бурьян, выросший на навозце, по дождливому лету вымахал на высоту всадника... Старик дёрнул было по дороге рысью, но быстро влетел в незвсыхающую (по этой-то погоде!) лужу в колее и предпочёл умерить пыл. И мы влетели в настоящую Зону по Тарковскому: среди гигантских сорняков серели покрытые трещинами проплешины высохшего Навозного озера, по виду натуральный солончак, но пробовать копытами прочность этой корки что-то не хотелось. Но на просеку нынче можно было попасть только по таким проплешинам! Надеясь на что-то, мы поехали по дороге дальше; она упёрлась в задние ворота самой дальней фермы, но вдоль забора в нужную сторону была прокошена тропинка: вверх торчали неприятные для копыт толстые будылья, но другой дороги у нас не было. Ступая очень аккуратно, Старик вышел на опушку березовой рощи, окружавшей "кратер".
Знакомая по зиме дорога заросла здорово, но, как зимой, нам и сейчас квадрик подсобил - по крайней мере, показал, где она находилась. Мы тронулись по ней, и, как зимой, пропустили развилку: пришлось переходить просеку по диагонали, нырнув в фантастические заросли чертополоха. Они и зимой-то напрягали, а сейчас разрослись и вширь, и ввысь... Старик меланхолически хватал на ходу ветки репейника, отплёвываясь колючими шариками. На кончике хлыста вырос серый клубок, а вот шаровары стояли насмерть: репьи не цеплялись к ним по жизни. Правильную тряпку в Новочеркасске пользуют. Выбравшись из этих джунглей, я решил этим путём не возвращаться ни за что. Сходу не находилось ничего хорошего, но об этом подумаем позже.
Старик снова заснул, а дорожка под ногами была для рыси годная, да и время побегать подошло... Он так не думал - видимо, медитировал, распихивался долго, а, распихавшись наконец, почесал активно и упёрто. Дыхалка при этом молчала - ни одышки, ни свиста, вообще ничего. На одном дыхании он свалился под уклон, ведущий к "гномскому" посёлку - я и не сразу понял, что рысью, и под уклон, без аритмии и одышки. Возле самого шлагбаума посёлка мы шугнули с тропинки двоих пацанят на великах; с криками "Предупреждать надо, дядь!" они убежали назад, ведя велики в руках задним ходом... Старик посмотрел на этот кипеш весьма неодобрительно, но перешёл на шаг, считай, без команды. Видимо, он всё же подустал - брести по остаткам асфальта в посёлке ему было, по крайней мере, некомфортно. Выручили всё те же квадрики: проложили неплохую дорогу по дальнему берегу речки, куда Старик перешёл с явным облегчением. Бегать по ней было бы ещё способнее, но он упорно шагал, а я не понукал. По-хорошему, имело смысл шагать досюда - может быть, тогда он бы здесь побегал в охотку. Только вот не факт, что мы сюда ещё попадём до зимы.
Итак, мы шагали вдоль неподвижной речки, затянутой тёмно-зелёной ряской. По ряске плыла дикая утка, оставляя за собой полоску чёрной воды, потом с плеском нырнула: кадрячьи уши развернулись на речку одинаковым движением. Дорога неожиданно раздваивалась, уходила куда-то в прибрежные кусты; надо будет когда-нибудь посмотреть, что там такое - скорее всего, площадка для пикника, но, может быть, и брод, даже автомобильный. Про какой-то брод в этих краях Колдунья говорила... Только вот зачем мне брод в посёлок? На самом деле, ясно зачем: это шанс вернуться на ту сторону речки не по мосту трассы с дальнейшим выходом по дачному проулку к дальнему съезду на родное поле. А сейчас мы неуклонно двигались именно к мосту: похоже, нас влекла туда судьба. Ну, или желание её испытать? В Старике после многочисленных проездок по обочине я был уверено абсолютно.
Итак, мы перешли шоссейку и пошли по обочине против потока: коню проще видеть "опасность" в лицо. Мост прошли довольно быстро, но насыпь с железной оградой продолжалась ещё метров сто. Трасса на той стороне делала трековый поворот; мы были на вогнутой стороне трека, и это было правильно - машины видели нас изделека. Только вот по треку их неуклонно выносило ближе к нам, и отнюдь не все брали поправку, пролетая чуть ли не в метре. Да и немало их было - вечер, народ в город потянулся, причём летели они какими-то странными караванами: я не сразу понял, что так их пропускает светофор на нашем перекрёстке (интересно, чего там вообще делает светофор... наверное, надо). Старик был явно озабочен, но вида не подавал, нарочито ухватывая стебли полыни, вылезающие из-за ограждения. За него я был уверен - а вот за водителей сейчас не очень. Пара седых волос за эти сто метров до съезда у "Прибалтийского" посёлка у меня вылезло (Старик бы посмеялся - ему седеть уже некуда). С дороги мы оба ушли, похоже, с одинаковым облегчением. Но - мы сделали это. Церквушка стала ещё на один шаг ближе.
После нервотрёпки, решил я, только релакс и никаких непоняток! Едем вдоль дороги в сторону дома, вряд ли здесь будут косить под первое сентября. До "серединной" дороги - тягунок вверх, Старик затопал по нему тьёльтом, перешёл на рысь, а потом, сделав замедленный рывок, пошёл галопом! Галопом в горку - извини, давай хоть на плоскость выйдем; я сократился до рыси, дальше, замечу, не получилось: он продолжал топотать сокращённой рысью, переходящей в пассаж. Пассаж тоже не дело, значит, сантиметр повода - ему. Вот "серединная" дорога, ещё два сантиметра повода ему. Мах. Фырканье через темп, одышки нет. Зацепился задним копытом за ямку в траве, пошёл вперёд, выправился - галоп. Хороший галоп, не летящий, как было, но и не тяжёлый. Слушаю дыхание - чисто. Машины с трассы салютуют гудками - хорошо, психика у нас твердокаменная. Всё ближе и ближе желтый репер газопровода, пора шагать: нет, не хочет, сокращается, но остаётся на галопе, старый циркач. К реперу приходим галопом со скоростью шага, обходим его, и только перед бетонным блоком сваливаемся на тьёльт - на нём и остаёмся на следующей узкой лужайке. Дыхание по прежнему на месте, аритмии нет, на тьёльте это вылезает сразу. Гонор лез до последних метров: конина пыталась рысить по обочине, нахально подрезала машину на переходе шоссейки ("жить хочешь - сам дошлёшь") и издала бурный вопль при виде кобыльих голов, торчащих из ворот "кобыльего зала". Шкура подмокла только под подпругой, под седлом - сухо. Разумеется, полез вытирать морду в уздечке об меня, гад... Фиг с тобой, можно: конь ожил, у меня праздник. Казалось, после июньского приступа откатиться назад уже не получится, годы не те. Но вот, пожалуйста - откатились, и по какой погоде! А про завтра - подумаем завтра.
