Опять чуть не прозевал Флора и Лавра, вездесущая Сетка напомнила... Но ладно я - почему Колдунья его проморгала? Позвонил поздравить - ахнула и понеслась покупать контингенту арбузы. И я в свой обед за морквой побежал... За бортом было холодно, с неба капало. Вспомнил, как одинадцать лет назад гулял по Нацпарку с Белым конём в попоне под дождём, а потом поил лошадей темным пивом из ведрышка для подкормок. Хобот Мамонта в ведрышко тогда не поместился, а Каркалыга потребовала добавки, а потом разбила ведрышко копытом. Эх, кони, кони. И почему освященный обычаем лошадиный выходной так часто приходится на плохую погоду? Погода, впрочем, к вечеру устаканилась: тучи разорвало, а грунт казался вполне допустимым - даже обидно, что седлать не по обычаю было.
Я предчувствовал, что Старик будет несчастным, убитым погодой... хрена лысого. Не знаю, в честь праздника или нет, но он нарушил социальное соглашение - жрать на свободе моркву и не мешать мне чистить и крючковать. Сейчас в кормушке осталось не меньше килограмма, а конинушка то удирала в глубь денника, то выразительно тыкалась в карман, где лежало морковное НЗ; такой борзоты не упомню давненько - девоньки разбаловали, что ли? И ведь не выдерешь - её сегодня день. Выразительным голосом прочёл нотацию - чучело фыркнуло и боднуло меня в грудь. Всё оно, подлое, понимает.
Итак, кордовый круг и недоуздок - боюсь, железку в зубах Флор и Лавр не одобрят тоже... Кретин, надо было нацепить хотя бы хакамору: по крайней мере, возникла бы иллюзия работы, а сейчас старый хрен крутил вокруг меня вальсы до самого кордового круга. Стоило мне встать посреди и поднять с земли бич - он крайне профессионально удрал, хвостом строго на меня и при этом зигзагами, чтобы не дать мне забежать вбок. А кобылий зал был ещё на улицу открыт... мама! Но это всё оказалось чистой воды демонстрацией: пробежав двадцать метров, он вкопался в углу между оградой и стоящим там экипажем и выдернул из земли здоровенную полынь вместе с корнем; так, с полынью в зубах, он и вернулся на круг. Репьи из корды я выковыривал потом муторно и долго.
Работать на корде Старик умел: для начала, он чётко сдвинулся на полметра вовне от протоптанного другими лошадьями танкодрома - опять же, и бич не достанет. Бич ему не нравился, похоже, крепко: стоило хоть немного обозначить его применение, как он рывком переходил на галоп, размахивая башкой и пытаясь раскрутить спираль: пару раз я таки проехался по глине. А попробуй свали его с галопа, если на слово "рысью" ему начхать, а убавить круг нельзя, потому что поуродует суставы... Отчаянно лупя по земле копытами, он летал так минут пять, после чего перешёл на мах, по скорости не отличающийся от галопа - впрочем, на принцип уже не пёр, с команды "шагом" вкопался, как на стену налетел. Типа, показал, кто главный, теперь и расслабиться можно. И вообще, можно и домой: только кто вторую рысь делать будет? Развернул конину, повёл кругу шагом, оскальзываясь сапогами и выпихивая Старика с твёрдой земли на "танкодромную" колею: тот пытался уйти к центру, затащив в колею меня. Я слушал дыхалку - после такого галопедрища можно было ожидать одышку минут на пять, но её вовсе не было. Короче, вторая рысь назрела, но конь вовсе так не считал - не поднимался, даже когда я пытался протащить его за кордой, и крайне выразительно кривил башку вовне круга. Я снова потянулся за хлыстом - и конина снова выстрелила, полетела, дёргая корду башкой... глухие удары копыт мешались с чавканьем грязюки, грязевые капли, вертясь, летели по сторонам и липли к свежечищеной шкуре. Снова качал права, и снова пойди, это останови. Кругов через пять запаровозил - чудес не бывает, но, прежде чем согласился шагать, прошло ещё кругов пять. Смотал корду, сняв с неё последние репьи, пошёл по кругу рядом - так вернее будет, если снова бегать решит. Хотя, если решит, хрен остановлю, пожалуй. Старик шествовал с сильно довольной рожей и слушал мою не очень цензурную речь, что он, старый хрен допрыгается когда-нибудь до разрыва меланомы в кишечнике и грохнется здесь же, на круге, а тушка его в собакпитомник на корм пойдёт. Уши смотрели на меня, да, но пару раз он выразительно пнул меня хоботом в плечо: мол, я знаю, что всё это несерьёзно. Сегодня - пожалуй, несерьёзно. Да и вообще не понимаю, как бы я это чучело смертным боем лупил, даже если за дело. Да и повода выдрать за эти годы он мне не предоставил ни разу.
Кстати, психологию переломить в свою пользу Старик ещё попытался: отказался жрать из моих рук финишную моркву... Не менее наглядно я сунул её Белому коню. Тот был сегодня заметно грязнее брата: Его девочка сегодня не появлялась точно - Флор и Лавр, оно конечно, но завтра в школу. Несчастный ребенок, сочувствую, но мослы Белого коня мне пришлось драить капитально - а ещё выбивать из копыт засохшую глину, твёрдую настолько, что играл калёный крючок. Операция проводилась в проходе и без привязи, и конина, понятное дело, незаметно дрейфовала в сторону пакета с последним килограммом морковки и в итоге в него впилась вместе с полиэтиленом. С Белым конём я провозился: к электричке, как водится, пришлось идти форсированным маршем. На футбольном поле мне явилась сюрина: вверх поднимался туман, тонкий, как фольга, в полуметре над ним светились круглые фонари местного ДК. С верхней стороны туман светился серебристым светом, под ним клубилась угольная тьма. И, на удивление, было вполне себе тепло... Лето сейчас или осень, было непонятно вовсе. Видимо, и между ними своё безвременье есть.
