Настал последний мой день в Мещере. Ночью снова стучал дождь - и сохнущая на заборе (больше негде) флисовая попона вернулась в исходное состояние. Валить в Москву, так и не посидев на коне - и какие выводы из этого сделает конь?! Выводы он делать умеет, это есть - и снабжать его информацией к размышлению я не нанимался. А поэтому выдернул его из левады тут же после завтрака и привязал на крытую коновязь, швырнув в ясли хорошую охапку сена: пусть так сохнет, зараза, раз не получается по другому. Мелкий проводил меня тоскливым взглядом и начал есть сено безо всякого азарта: если честно, сено было среднее. А я пошёл заранее собирать рюкзак, потому что неизвестно, сколько будет сохнуть эта непролинявшая шкура. Впрочем, пойди его собери, если туда ещё придётся пихать ботинки с крагами... Просто, свалить всё в кучу, а потом - навалью. Кстати, шпоры - те, длинные, с колёсиками - поверх краг натянулись едва-едва, но дужки всё равно давили на ногу, как в прошлый раз, на валенках. И звон колёсиков снова действовал мне на нервы.
Когда я вернулся, вполнеба раскинулась туча совершенно незимнего вида - большая, лиловая; молний на её фоне не хватало явно, а уж как свистело из-под неё... Мелкий стоял поперёк стойла и внимательно смотрел в её сторону. Да, здесь крыша коновязи не спасёт: сбоку хлестнет дождём запросто. Бегом перебрались в конюшню; как всегда, пришлось выкинуть из кормушки овёс, заложенный конюхами с утра, для чего у меня был с собой специальный мешочек. Теперь - ещё час сушки, а ведь здесь холоднее. Дурак я был, на самом деле: под ногами-то свежие опилки, не так плохо у Кремня с опилками нынче-то. Набросать на спину, растереть - вот и были бы не час, а полчаса. Халява для меня, как всегда, священна. Сейчас же, пока не хлынуло, перетащил в конюшню мелковские шмотки; на седле по-прежнему висели кожаная подпруга Юлдуз - кожаная, конкурная, не очень в стиль, обтянутая доброй овчинной меховушкой. Хозяйство это стоит денег, вообще-то. Если оставила - значит, и впрямь у неё серьёзное что-то произошло. Подпруга была почти велика - и за каждую дырочку приходилось платить половинкой сушки, но это у нас было всегда; лучше уж сушками кормить, чем пинать ногою в брюхо. Только вот Мелкий этого, скорее всего, не оценит. Лезть в седло захотелось чуточку меньше.
И вот мы снова в манеже, по-прежнему холодном и гулком. Уже по обычаю обнюхали все подозрительные места, погуляли в руках...
Снова Мелкий был очень рад побегать, и в чувство его снова я приводил добровольно-принудительным галопом. Оголтелости было явно меньше, чем накануне, мы уже управляемо рысили в положении вперёд-вниз, как вдруг в манеже всё ожило: появилась тренер и двое всадников-ребят - проклятье, когда это на манеже в смене НИ ОДНОЙ ДЕВУШКИ не было? Со всех сторон на манеж потащили клавиши, препятствия, стойки... Ого, прыжковая тренировка, дело в здешних краях нечастое. Мешаться народу мы будем люто, но брать паузу времени уже не было, да и если возьмёшь - где гарантия, что за этой сменой тут же следующая не придёт? А расписание, замечу, открыто не висит. Так что деваться некуда - будем уступать дорогу и шарахаться по углам. Тем более, что тренировка развивалась как-то форсированно: только что ребята водили коней в поводу, и вот уже в седле, немного рыси - и уже галоп на управление через кавалетти. И ведь красиво смотрелись ребята - идеальная посадка на конях в состоянии именно что спортивном - Мелкий с его сенным брюхом и клочкастой шкурой смотрелся на их фоне сильно невыигрышно - именно что в манеж со свиным рылом. А если он ещё чего-нибудь и отчубучит, свиное рыло вырастет и у меня. несмотря на шпоры.
В седло я залез с пьедестала в самом дальнем углу: Мелкий при этом не хамил, знак добрый.
Жёстко-то как в седле-то... Всегда считал, что стремена у нас с Юлдуз одинаковые, но сейчас почувствовал себя сидящим на карачках, как монгол. Но ведь, скорее всего, именно я выставлял эти стремена... Этак учебкой ездить не получится - но какая учебка после месяца простоя? И какой галоп? Мелкий пошёл как-то странно, на цыпочках, и зажат был здорово: вроде, и не тянул вперёд, но был готов рвануть, был бы повод. Поводов было море - народ уже летал галопом, расставив препятствия в две ломаных линии;
одна из лошадей, великолепная гнедая кобыла на шикарных движениях (видел её в выездке) раздухарилась и несколько раз срывалась в разнос - всадник тормозился не сразу. Мелкий вздрагивал, когда такое пролетало мимо, но до поры, до времени держался на курсе, а я довольно решительно проталкивал его вперёд: нехай равномерно шагает, а не дёргается, как марионетка! Работал шпорами раз за разом - вперёд иди, вперёд, а приходилось ещё и отзывать, конина через раз предлагала рысь. Мелкий постукивал в руку, выдёргивал башку и прихватывал трензель с левой стороны - я сбрасывал, как умел: впрочем. описать, как это делается по науке, я бы, пожалуй, не смог. Я уже начал впадать в тоску, когда конина сдала затылок и изобразила приличный рабочий шаг. "Облизывая" очередной угол, посмотрел назад и убедился, что конина весьма прилично гнётся в повороте - или, на девятом году общения, я смог её попросить? А тогда с чего бы на корде "трамваем" бежала?!
Рысь начинать я что-то опасался - и выгляжу я на ней так себе, и, наверняка, конина чего-нибудь учинит. Конина просто не хотела рысить - мельтешила, тормозила, даже слегка пнула на посыл. Если тормозит, значит, замышляет, а потому - снова вперёд. Придумать свежую поганку у коня не получилось: он банально пытался оттащить от входа в манеж и тренерского стула, но это элементарно бралось шпорой внешней ноги. Пошёл скрежет трензелем угу, он тоже умеет давить на психику. Я не купился и на собранную рысь его продавил - только вот она была собранной, лишь пока я активно работал ногой и рукой. Нестабильно стояла башка, далеко мне до Юлдуз было.
Или - я никогда не пойму, уже, насколько серьёзно повод при выездке набирать надо. Здесь, у Февронии, ему положено звенеть. А, может, не только здесь - и я много лет на самом деле на брошенных веревках рассекал, думая, что так и положено? И куда тогда смотрели тренера - или отчаялись смотреть? В общем, коряво, с рукой у колена, я тащил животину по манежу;
и почти пропустил момент, когда она из принципа решила подпрыгнуть - кстати, решила на ровном месте, без пугалок, есть у Мелкого в арсенале такая штука, когда другие не проходят. Впрочем, поймал я его на взлёте: народу со стороны показалось, что он только лишь башку вырвал, даже темп прежним остался. Под скрип трензеля вернул башку на место, сделал несколько культурных маневров (сбор не рассыпался, ура!) и перешёл на шаг. Реприза получилась длинная, хватит. Вторую решил не делать - часовая стрелка неуклонно ползла ко времени "Ч", а ведь сегодня на вокзал "на собаках" ползти. Про галоп сделал вид, что забыл... А ведь конкурсты убрались с манежа так же стремительно, как влетели в него, и неожиданно быстро всё своё добро растащили. Мы снова были одни - работать бы и работать. Но маршрутка уже била копытом.
Когда мы вернулись в конюшню, контингент вернулся из левад и уже вовсю скрипел овсом. Бедному Мелкому пришлось дожидаться положенных сорока минут; скормил ему все сушки до последней, но это капля в море. Сушки он заслужил: давненько у меня в работе с ним не было ни единого явного взбрыка. Лет пять, пожалуй. Впрочем, отчего бы не подвигаться по идеальным грунтам, если от тебя ничего не просят, да ещё и сушки дают? Шакалил, надо сказать, он крайне умилительно - состояние, для него нормальное. Оставлять его здесь, как минимум, на месяц не хотелось, даже сердце защемило. Вот поганая конина, насквозь убыточная, глаза бы не смотрели! Убегая с седлом в руках по цементному полу, почуял - что-то изменилось. Понял уже в каптёрке, вылетая из краг - шпоры не звенели, колёсики напрочь забились линялой шерстью, вместо них на репейках торчали бурые меховые клочки. Чистить придётся уже в Москве... Слышал, господа мушкетеры грязные шпоры-звёздочки перед посадкой на лошадь продували ртом, чтобы не занести зубчиками в бочину какую ни есть заразу - кстати, поэтому шпоры делали из серебра. Представил себе Боярского, продувающего шпоры, стоя на одной ноге... Из меня Боярский - ага. А вот из Мелкого вполне получился бы мушкетерский конь: на конях они только ездили, в бой пешкодралом шли, мотострелки, блин, драгуны, а поэтому им были положены те ещё дрова. Кончай мушкетеров загласно чморить, чучело. Ты ни стрелять, как они, ни ездить не умеешь, и вообще не знаешь, с какой стороны у рапиры рукоять. Персонаж Мольера, мещанин во дворянстве, однако.
Кому стати не нравятся, кому - тараканы. При том, что в руках он идеален и мимимишен. Поставил - там же и найдёшь. Если следом не пойдёт 
