В минувшее воскресенье Старика поел гнус. Почти на пороге дома, испортив настроение от очень приличной поездки. Оксареп в конюшне кончился, да и пакость токсичная этот оскареп. Амберина из Кранца посоветовала некий санофлай - полсотни, мол, капелек на шкуру, и три недели без комаров, правда, до первого дождя. Амберине верить можно: оводняк там, в прибрежных болотах, не хуже карельского будет: людям в городе спать нельзя без фумитокса, а животинам, представляете, каково? Решил попробовать, после работы смотался за ним в Ветлек. Склянка в рюкзаке ощутимо благоухала дёгтем: видимо, суперсредство на шкуре крепилось дедовскими средствами... Что ж, смотреть будем.
Тяжеловато после работы сидеть в раскалённой электричке старого образца... А ведь народ так каждый день на работу ездит. На путепровод лез, глотая воздух. Была ещё одна проблема - я не нашёл в ближайших магазинах морковки. И баранок не нашёл. Сухарей из дома явно не хватит, даже с остатками баранок, что лежали на конюшне. Купил овсяного печенья - когда-то оно меня выручало, и лошади от него не отказывались никогда. Не отказался и Старик - сожрал десяток, потом потерял интерес и полез мешать мне чиститься и седлаться. В кормушке осталась половина печений, пара была мелко разжевана и брошена. Сейчас уже дошло, что у животины могло пару зубов вылететь - тогда ясно, с чего вдруг худеть пошёл. И опять седло на "родных" дырочках назад поползло; ох, придётся дома подперсье от казачки искать - если подойдёт ещё, конечно. А сегодня седловка опять кривой будет - надеюсь, последний раз. Да, обязательно прокапать. Шприц в моих руках Старик не поймёт - и я залил санофлай в гибкий пузырёк от нафтизина: прокапаться удалось спокойно. Правда, распространиться по шкуре реппелент должен за час. А вот часа у меня как раз и не было.
Народа (вечером!) на конюшне хватало... Его девочка кордила в леваде серую арабку, Ника почему-то поседлала не Молодого, а кобылу Русалки, и поехала на нашу полянку. Обходя угол конюшни, мы чуть не столкнулись с ними нос к носу - и одновременно развернулись обратно: я вернулся на пандус, Ника заехала на плац. Старик выразил отношение, сделав вокруг меня оборот. Уселся в седло с родимого блока, осмотрелся - в пейзаже было что-то не то. Ага, понял: вместо многолетних зарослей бурьяна на краю скотного двора красовалась бездонная лужа с ряской и даже тростник какой-никакой лез. Уровень - здорово выше нашего двора; теперь ясно, почему жара и сушь - а лужайка у кордового круга под ногами хлюпает.
Как уж водится с некоторых пор, Старик бодренько прогарцевал вокруг левад и попытался сходу вылететь на шоссейку, где машины, леший побери, сыпались, как из дырявого мешка: на перекрёстке открылся светофор. Навстречу приближался такой же поток - видимо, с переезда. Старик топтался на месте и пучил глаза, выпрыгнул на асфальт, едва я отдал повод. Прогрохотав на другую сторону, он счёл, что разминка закончена и пополз галсами, между делом пытаясь срывать макушки придорожной полыни. Зачем ему эта полынь - отношение выразить, что ли? Очень неспешно мы дошагали до съезда на поле и свалились по нему как-то особенно косо. Теперь вместо полыни Старик ухватывал тимофеевку, пытаясь ненавязчиво опустить башку как можно ниже. Шпорой тыкать я его за это не хотел, шенкель он множил на ноль...Прилетел комар, уселся ему на гриву, не шибко опасаясь реппелента. Я дотянулся до него и раздавил: он повис на волосине мерзостной багровой каплей и действовал на нервы. Терпел я его до середины проездки, потом ухитрился дотянуться и сшибить. Комар был первый и последний. Вряд ли это работал реппелент - в воздухе комарья тоже не было. Не на том поле проверять вздумал.
У поворота вдоль канавы кончилась накатанная колея, и именно здесь Старику приспичило проснуться. Местность тут потихонечку шла вверх, и я попытался дотянуть шагом до перегиба... Старик упёрся неожиданно настойчиво: похоже, он отсчитал десять минут шага и теперь собрался делать плановую рысь. Метров тридцать я держал его культурно, но потом мы наткнулись на улетевший с какой-то дачи длинный кусок мембранной плёнки молочного цвета; Старик шарахнулся от неё (нарочно ведь, паскуда!) и втопил рысью вверх - нашёл повод, поросятина. Ну, посмотрим, сколько он по тягуну на рыси продержится. Но тягун кончился, и поперечный овражек всё ближе - а Старик всё бежал, раздвигая грудью шелестящую траву - бежал ровно, задами в траве не путался и, главное, нормально дышал. Первый луг пролетели, не заметив; Старик показал, что готов рысить и по второму, я не поверил: после нормы здоровой лошади лет на десять моложе, может хватит уже?
На следующем поле четкой дорожки, если помните, не было. Я тихо радовался, что мы пройдём шагом - а этот, похоже, обиделся: размашисто шагал, выдёргивая повод, чтобы ухватить траву возле самой земли. На принцип шёл: трава до морды доставала очень даже. Пошёл на принцип и я: едва серая морда начинала тянуться вниз, либо досылался, либо отзывал. Старик сердился, фыркал на выдохе, но упирался не хуже иного кошака: охотился за травой до последних метров. Но стоило показаться впереди поперечной грунтовке - он тут же подобрался и затопотал тьёлтом, переходящим в рысь: не дают жрать - может, хоть побегать получится? Ну, пусть бежит. До шоссе добежал хорошей рысью, не "запаровозил"; повернули к дому - интересно, на сколько его ещё хватит. И ведь хватало; вот запрыгали задА, потом длинный растянутый толчок - готово, галоп. Один столб пролетели, второй, третий, пятый... Дыхание в порядке, значит, закругляемся по сумме баллов. Плечи назад, отозвать. Старик сокращался долго, до игрушечного сверхкороткого кентера, запнулся, прыгнул вперёд и почесал широким махом не сильно медленнее галопа: сокращай сначала, хозяин. Два столба, три. Чуть не наступили на несчастное лобовое стекло, теперь оно часть пейзажа. Наконец, шагаем. Старик торжественно задрал хвост и сделал дела. Обернулся назад - странное дело, круп в каких-то странных мазках. Не сразу догадался - так на шкуре отпечатался волшебный реппелент. Но первый комар так и остался последним.
В левадах было пусто: обходя их, Старик удовлетворился строевым шагом с задранной башкой. Пусть его - не хватало отзывать на последних метрах. Солнце стремительно закатывалось - то же мне, канун солнцестояния. До электрички оставалось сорок минут - кажется, сегодня бежать на станцию не придётся, потому что поскакушки. Поскакушками я был доволен неимоверно: нагрузка уже заметная, и безо всяких последствий. Может, конечно, вылезти позже - но обычно вылезает в процессе. Конь был сегодня слишком хорош. И толковать это можно было по всякому.
