До отъезда в Город Кошек осталось два дня, и там уж неделю стояло за тридцать. На какое море я еду? Среди прочего, я собрался визитировать графские развалины, где пока ещё ютилась конюшня Амберины, кажущаяся без пяти минут своей. Значит, нужны какие ни есть штаны - для езды при плюс тридцати. С некоторой натяжкой, на это годились ХБ-шные шаровары, прописанные на конюшне... Повод заехать; за два дня до отъезда - весьма смело. Да и с хвостатым деятелем попрощаться надо: от визита до визита он впрямь считает дни. Конечно, дело в этом, штаны - только повод. С начала недели полез недосып, и самолёт в шесть утра. Лучше не будет - значит, надо ехать сегодня. Даже если ломает погодой.
С погодой вообще творилось чего-то странное: в городе светило вполне убедительное солнышко, а на юге, куда мне предстояло ехать, болтался самый серьёзный фронт - и начинался он, вроде как, тут же за МКАДом. Поезд влетел под него, как под крышку котла; в окнах потемнело, поодаль курилась дымка - или там уже шёл дождь? Но земля оставалась сухой, на окна не прилетало ни капли. Информер в телефоне утверждал то же самое - еще два дня пасмурно, тепло, без дождя, во что не верилось вовсе. В посёлке я окунулся в своего рода смог: низкие тучи прибили к земле печной дым. Итак, сумрак, дымка - и полное безветрие. Колдунья беспечно махнула рукой - это не прольётся, потому что не прольётся никогда. Утверждение смелое, особенно если посмотреть в небо - но с погодой она не ошибалась вовсе.
Увидев меня, Старик выразительно махнул хоботом в сторону кормушки: принёс - вываливай! Морковка поглотила его целиком - даже подпруга не отвлекла его от поглощения смысла жизни. Протест он выразил, лишь когда я затягивал капсюль: ещё бы, мешает жевать! К месту посадки он прошествовал бодренько, с деловым видом, вертя ушами. Для такой погоды - немного странно, должен, по идее, ноги волочить, а вот смотри же - бегает. Ещё и башкой мотает, не нравится что-то: морковку, что ли, никак не получается дожевать?
Едва мы оказались на обочине, Старик прибавил - сначала пошёл тьёльтом, перед мостиком перешёл на рысь. Снова рысью по мостику - значит, понимает, что место узкое и с него побыстрее убраться надо? Только подвинулся бы он при этом на травку, не шарашил по щебёнке. Он подвинулся, но прибавил - рысь была уже вполне себе средняя. И, надо сказать, позвоночник мой пружинил при этом, как положено, причём заработал, когда я этого захотел... Неплохо, понять бы ещё, что происходит с моей тушкой при этом: натуральный ведь черный ящик.
Я подозревал, что, свалившись на поле, Старик продолжит рысить - и для него это было бы многовато, но он зашагал с явным чувством исполненного долга. На поле было странно: оно незаметно тонуло в дымке, на лицо приходили редкие мелкие капельки - наверное, тучи лежали на земле. Через дымку с подфарниками ехали машины, и в посёлке зачем-то зажгли пару фонарей. Впереди, где-то у дальней фермы, загорелся какой-то мощный прожектор - нет, это вышла луна; серое небо стало светло-лиловым. В голове зазвучала кантилена Ященко - "Ангел небо нитью зашил, синей и голубой..." Звучало внутри меня, я не пел, но Старик услышал и пошёл в такт и даже встряхнулся как-то, перешёл на тьёльт - рановато, пожалуй, и луговина ещё вверх идёт. Но вот перегиб, он пару раз примерился, попробовал рысить, но не нравилось чего-то. С третьего раза пошёл - ох, хорошо пошёл, в лицо ветерок ударил, только не много ли будет? И ведь ровно шёл, насколько возможно - значит, работают ноги. Отдувается? Вроде, нет, зато фыркает через темп - другой. По разному фыркает, то коротко, то щелчков десять зараз. Суставы пощелкивали - но тоже не каждый раз. Перемычка между полями всё ближе... Фырканье чаще стало - наверное, это всё-таки одышка, перейдём от греха на шаг.
Шагал Старик недолго: через сто метров второго поля снова начался тьёльт - надо сказать, хороший тьёльт, ровный, уверенный. Не тяжёлый. Или - это всё-таки иноходь? Пойди пойми, под настроение типус и иноходью может. Уж больно плавненько идёт, правда, иногда и рысь пробивается - может, прибавим, а? Рановато было, по моему, прибавлять, но так он дыхание тоже не успокоит. Ладно, рысить будем на последней трети поля, вон дерево над канавой вешкой торчит. Поднимайся, давай; на шенкель прибавил, но не поднялся. Что ещё такое? Если шенкелем, не шпорой - значит, хозяин без намерений серьёзных, можно и продинамить? Но зачем тогда рысь мне предлагать? Обозначил один темп облегченной рыси - Старик понял, побежал. И ведь побежал хорошо, ровно, без "монгольских" изысков. Сейчас на режим выйдет можно и галоп попросить, пока под ногами идеальная травка. Попросил; Старик немного подумал и побежал, да так легко, как пару лет не бегал, пожалуй; галоп быстро стал средним, и, кажется, было желание прибавить ещё... испытывать не стал, и так было здорово. Выскочили к грунтовке, на которой обычно начинали галоп, испугали там одинокого узбека, бредущего к дачным участкам - а там и трасса недалече. Надо в поворот входить - Старик вписался неряшливо крайне; на каждом сантиметре шкуры читалось - поле бескрайнее, сдалась ли тебе, хозяин, пара метров вправо или влево? Не сбавляя скорости, мощно прокашлялся - в принципе, хорошо, чем меньше любой дряни в лёгких, тем лучше, но сейчас "запаровозит", проходили. Да, запаровозил, надо кончать, и вообще завязывать на сегодня с поскакушками. Старик думал по-другому - тем более, что морда уже в сторону конюшни смотрела. Отдышавшись за минуту другую, он снова перешёл на тьёльт, и тьёльта ему было мало: раз за разом он аккуратно пробовал перейти на рысь, тянул башку вперёд и через раз влетал в железку. Что ж, пришлось и за контактом последить, и очень аккуратно поотзывать при этом; замечу, башка на руках при этом не висела вовсе. Но главное - сесть в седло поглубже; я сел, на некоторое время потуги рысить пропали, но через двести метров аккуратно пошёл подпрыгивать зад... Переда - шагом, зада - рысью, ещё один привет из Великой степи. Откуда-то всплыло - "Урусуты всегда излиха мучают коней на скаку... Коня не надо все время дергать за повода, дай ему самому лететь по степи и слушай бег скакуна, слейся с ним!"(С) Легко было так говорить монголу, для него конь - расходка. А мне нужны жизнь и здоровье этого вот коня, который сейчас в азарте дурью мается. Не буду, короче, с монголов пример брать.
Отшагаться толком так и не отшагались, мостик снова проскочили рысью - точнее, пассажем, даже импульс некий был. И ведь в левадах пусто, красоваться не перед кем. Пёр кончился лишь на дворе, перед пандусом, но в конюшню вошли с особо громким воплем, на пяти ногах - силы у конины явно оставались. Может, и впрямь побегать побольше стоило. Стоило бы об этом подумать, если бы не отъезд на носу. А так по возвращении придётся с начала начинать. Весь самовыгул двух жеребцов в соседних левадах - не то, и корда - тоже не то. А ещё Старик непременно отношение выразит - где, мол, тебя носило, я снова решил, что это навсегда. И не факт, что обиду удастся сходу ведром морковки загладить. Отъезд казался крайне не к месту - при том, что три часа назад я думал об обратном. И болячки,что доставали меня последний месяц, ушли так, что я забыл о них и думать. Только вот в городе снова не хватило воздуха. Каменные джунгли, да. Как положено, они притянули к себе дождь: под ногами лежал мокрый асфальт. А над конюшней обложные тучи так и не пролились.
...Да, штаны я забрал, погрузив в прочный полиэтиленовый пакет. И кониной от них несло так, что совать их в стиральную машину пришлось отдельной заправкой.
