Отпуск мой приближадся к концу. Я честно кордил Мелкого и мазал подмышки Спасателем: конина радовалась жизни и всячески веселилась, а я вспоминал, насколько весело было потом всаднику после таких вот простоев... Пару раз после корды прогулялся по лесу: животина философски брела, покусывая веточки, и не делала стойку на каждый встреченный пень, что явно радовало. К концу недели покоцанное подпругой брюхо, вроде как, отошло: дырок на шкуре видно не было, кила на брюхе втянулась, да и сгущения почти пропали; может быть, я поторопился, но жизни здесь мне оставалось два дня - и уезжать, считая себя полным бездарем, что-то не хотелось. Поездка на Толстой сложилась великолепно, но Толстая искони славилась сверхмягкими аллюрами: когда-то в прокате на неё не сажали новичков именно потому, что на ней нельзя было научиться учебной рыси, достаточно было просто сидеть. Мелкий же товарищ весьма короткий - дело другое.
Итак, пятница, вечер, малочисленная смена удалилась на коновязь - время самое подходящее. Темнеет, правда, но для Мелкого это не препятствие... если он не на втором плаце, но сейчас я могу выбирать. Хозяйку его попросил посидеть на тренерской скамеечке и высказать мнение, эстетично ли это было: в конном деле она не спец, но её суждения в рамках красиво/не красиво не первый год совпадают с тренерскими. Добыл чучеленка из левады: ожидал, что в сумерках (уже с фонариком пришёл!) будет протест, но отлов стоил мне всего на пару сушек больше. На сушки явилась его буланая подруга, дама вздорная; но наше социальное соглашение сработало и сегодня: две сушки, погладить носик - и никаких тебе попыток пробиться через воротину или врезать с задов за то, что сушек было мало.
Электрика базы всегда отдавала сельским колдунством. Наверное, местный Вадила был сегодня за меня: сперва удалось, считай, с первой попытки включить лампочку на коновязи (пакетник там размеров немыслимых), потом, после пары-тройки пассов, ожил допотопный рубильник на плацу. Как можно тщательнее я намазал опасную зону под мышками, натяжение подпруги от греха уточнил у Февронии, собирающей прокатский снаряж (уздечки и прочее приходилось последнее время вешать высоко и тщательно, за ним упорно охотился гадостный местный свин). Пожалуй, седло могло и провернуться при посадке - но она настояла на своём весьма решительно: некому поддержать стремя - садись с пьедестала, за чем он возле плаца торчит? И в самом деле - зачем?
На самом деле, работать на вечернем плацу достаточно спокойно: фонари висят грамотно, нет мёртвых зон, где ты пролетаешь раз за разом через темноту и свет или идёшь против света по длинной стенке. Ещё фонари висят ОЧЕНЬ высоко, они не бьют в глаза, а под ногами каждую выбоину видно. Только вот какие тут выбоины, одно название: разве прокат натоптал тропу под стенкой, так это несерьёзная тропа, и её завтра трактор заровняет. Из темноты фыркали и хрустели лошади: с двух сторон от плаца располагались левады. Раньше Мелкий на эти звуки порою подыгрывал, но сейчас он работал вполне себе честно, не тормозил и не носился на корде, делал переходы с голоса, прибавлял-сокращал рысь. Когда-то это означало, что он экономит силы, чтобы схватиться со всадником; сейчас я предпочитал об этом раньше времени не думать.
И ничего не произошло. То есть вовсе. Та плаце царило полное спокойствие. Да, я слегка нагнал на повод с первых метров - типа, мы работаем. В ответ затылок был сдан куда серьёзнее, чем я ожидал, голову даже поднимать(!) пришлось, рановато так сдавать на первых метрах было. Две "странных" точки всё же вылезли - одна под фонарём, другая - возле лавочки, где восседала Шелена. Точки были какие-то несерьёзные - не иначе, Мелкий ещё их не обдумал. Под фонарём проезжалось с лёгким усилением шенкеля, потом и вовсе конь про фонарь забыл. Возле скамеечки требовалось заранее поддержать внутренним шенкелем, заранее поддержать ритм - но если конина проходила некую точку перед скамеечкой, она скорее склонялась вкопаться напротив и выставить за ограду хобот: я же такой умилительный, может, мне за это от хозяйки чего-нибудь перепадёт? Грешен, тенденцию я не вылечил, просто загнал вглубь: по крайней мере, Шелена клялась, что моих усилий лежать на курсе ей видно не было. И то хлеб.
Первая рысь. Явственно боюсь, что луплю задом по седлу, что дёргаются руки - не просто ж так об этом Феврония говорила! И ничего не понимаю - вроде бы, и кулаки стоят над холкой совершенно неподвижно, и зад в седло приземляется вполне себе мягко; по крайней мере, коня это не напрягает, довольно легко он вперёд бежит. Плечевой пояс деревянеет в районе лопаток - да, это есть. Старый грех - слишком далеко вылетаю вперёд на облегчении - толком распознать не могу; вроде, стараюсь не вылетать. Шелена сидит молча, а фотографировать поздно, да и не надо сейчас со вспышкой - ить будет зверушке желанный предлог попрыгать. А пока честно вкалывает зверушка, бежит, башка стоит, где надо, и почти не убегает. Скрутив пару стабильных вольтиков-переменок, отстал. Полёт был пока нормальный.
Интересно, с некоторых пор стало правильно галоп перед учебной рысью делать - в том числе и здесь. А ведь помню, как такой график неспортивным клеймили, но раз Феврония его практикует и не парится - вперёд. Галоп Мелкий не любит. Да, он поднимается очень честно, честнее многих, но потом волочит ноги настолько, что непонятно, с какой ноги он идёт. И досылаться надо непременно, иначе на рысь он соскочит ровно тогда, когды ты решишь, что на этом темпе посыл можно пропустить: конь разогнался и от него не убудет. Как раз вот убудет. И произойдёт это вовсе не в повороте, где сваливается большинство конин, а в любой точке любой стенки. Забавно: когда он сваливается, не чувствуешь той досады, что была, допустим, когда то же вытворял Молодой; наверное, потому, что нет того вязкого сопротивления каждому твоему посылу - ну, свалился и ладно, поднимемся опять и постараемся меньше щёлкать клювом. В итоге я сделал, что хотел, включая вольтики; не вышло вот подсобраться на галопе: башка торчала вперёд, стоило отозвать хоть чуть-чуть - готово, рысь. Шелена объявила, что такого похоронного галопа не видела давненько, и корпусом, было дело, качал, но спина - там, где надо. Положим, эта скорость меня устраивала более чем. Нога правильная? Правильная, тоже хорошо. Даром я, что ли, перед посылом зад Мелкого от стенки отводил?
Видимо, на галопе размялись мы оба: сам факт приближения учебной рыси мог зажать меня наглухо. Но рысь первым попросил Мелкий и повёз меня достаточно аккуратно: пусть немного короче рабочей рыси, ладно, зато как хорошо на спину взял! Я очень старался сидеть в седле и дышать: кажется, рожа у меня была при этом здорово карикатурная. Но ведь рысь получалось, и прилично. Осознал стабильность, проверил её на вольтике-другом и от коня отстал, засыпав в хобот три порции сушек. Было подозрение, что он по обычаю выкинет что-нибудь на последних метрах, но он только от души трензелем скрипел; кажется, с дисциплиной становится всё лучше и лучше, за что неложное спасибо Рябинке. Или - взрослеет конина, лениво пакости творить?
...Отношение Мелкий всё-таки выразил: не успел я снять недоуздок, как он растворился в глубине левады. Прощальная сушка досталась буланой кобыле. Я свернул корду и побрёл на базу: было холодно, кони дышали паром, сверху светили холодные звёзды - не думал, что в Мещере они могут быть такими холодными... А погода, согласно прогнозу, полдня назад сломаться должна была.
