После солнечного сентября мы схлопотали канун Самайна. Грязища, дождь час через час, потому - лютая депрессия и желание закуклиться. На другой чаше весов - совесть, что серой туше посреди осеннего "танкодрома" грустно и одиноко. Но каждый вечер исправно плевало дождём, и выползать на конюшню в серый сумрак желания не было: особо противным казалась дорога через посёлок. Куча осеннего барахла и полведра морковки (плата за разлуку!) валялись под столом на работе. Конину кордила лично Колдунья на лужайке за плацем; под дождём надевала мою плащ-накидку, непробиваемую ничем, и бедный Старик испытал лютое потрясение, услышав её ругань из-под знакомого до боли капюшона. А неделя шла к концу, ипподифицит накапливался, а силы, наоборот, убывали. В воскресенье - вылазка на Эквирос, значит: суббота, в пятницу, наконец, был коваль (к моей радости - Мушкетёр!) , а прогноз обещал к вечеру очередной дождик. Плевать, ехать надо, ударными темпами сделав домашние дела, потому что назавтра будет выставка. А небо, почти ясное с утра, к обеду нахмурилось, поездка вполне могла выродиться в целование в носик.Ну и ладно - хватит конину неопределённостью мучить.
...На черном фоне танкодрома в левадах пестрели шкуры табуна. Что-то много серых... одна, две - пять?! Ага, вернулась Драконица, "изабелловая" текинка с пронзительными голубыми глазами. Кстати, текинского там только глаза - морда арабской "щукой", сама довольно короткая. Ну, и текинские психи, разумеется. Выглядела, кстати, так себе, маклоки-то торчали и вид не радостный... Съездила, называется, на дачу. Подошла, культурно пошкалила; "Сухари быстрого реагирования" уменьшились на две штуки. Надеялся - подойдёт серая старуха, но она болталась в дальнем конце коридора безопасности: строить мышастую кобылку ей, похоже, было интереснее. Шкандыбала по коридору она не особо естественно, но вполне шустро и очень даже махала задами. Откормилась кобыла вполне до состояния кабачка, шкуру не видно было за слоем серой штукатурки - значит, валяется, и это тоже хорошим признаком было.
Старик жевал сено, но оторвался на зов - видать, и впрямь по "морковному дереву" соскучился. Грязным он, как раз, не был (чистили?), зато пылен был до необычайности. Спина мне сперва не понравилось - мышца завяла, но и только: никакого "домика" на крупе, маклок вполне себе зарос мясом - или целлюлитом. Скотина явно пребывала в санаторном режиме, и ей, скорее, не хватало общения и новых впечатлений: в какой-то момент морковка до отвала надоела, и ко мне стала раз за разом приходить серая морда, иногда с прижатыми ушами: морковь и так моя, может, у человека чего другое найдётся? Зато я сравнительно спокойно полюбовался на свежесделанные лапы: работа Мушкетера, как всегда, была безукоризненно красивой, и то, что конина давала задние почти без выкрутасов и опоры на стенку, это лишний раз подтверждало. Уточнил у Колдуньи, стоит ли седлать через сутки, если конина ещё не гуляла и не привыкла к расчистке... Типа можно, но никакого галопа и поменьше рыси, даже если предлагать будет, а ведь будет - застоялся с дождями этими, в чаче лишь бродил печально. Хе, с чего бы это она - я уже сколько лет от состояния чучела пляшу: не просит - не требую, просит - думаю, стоит ли. Иногда конина обижается - зато живая и считает, что при деле. Короче, можно седлаться... Да, на уздечку, пелям с двумя парами поводьев мне в полях не сдался нафиг. По крайней мере, без тренировки на плацу.
Увидев пустые левады, старое чучело было разочаровано явно, но к задним воротам летело, будто в леваде гулял табун в полном составе. Тащиться за угол к бетонному блоку было лениво, но опять начались фокусы с убеганием из-под всадника, а играть в извечные наши игры не хотелось, да и солнышко катилось к закату... точнее, катилось оно за слоем низких туч, а здесь уже пару часов вечный сумрак царил. Да, садишься с блока - всё путём, знает старый хрен, что так ему легче. На десяти метрах асфальта щупал он здорово, но едва под ноги тропинка легла, предложил побегать. А лапы новые, а тропинка скользкая - я уселся поплотнее и сделал вид, что не понял. Рысь упорно предлагалась до самой шоссейки, я столь же упорно уводил тушку с тропинки вбок, на травку. Тушка не хотела - про шпору напомнить пришлось; если честно - не хотелось, но пахать носом не хотелось больше. На шоссейку вылезли так же, по травке - и ведь неплохо вылезли, не скользили ноги. Работа Мушкетера была хороша неизменно.
Машины сыпались навстречу, как из дырявого мешка; сразу двое бибикнули - уж год дураков не слышал, и ведь белые люди в кабине, странно. Старик только уши вскинул, а мне что-то захотелось убраться на поле - а съезд всё не появлялся. Наконец, свалились, снова чётко - ай да новые копыта! Если честно - боялся, что и это поле распашут под зябь, ещё от конюшни посмотрел: всё было в порядке, аккуратненький газончик, видимо, косили уже в сентябре. Для нас - самое оно, этот снова захотел рысь и предлагал её до самого нижнего пруда. В пейзаже что-то слегка изменилось - ага: двухметровый борщевик, что рос на обрыве над прудом, был выкошен начисто, лишь высокие будылья торчали из земли. Порадовался, что совхоз закон блюдёт: с этого года за борщевик штрафовали нещадно, но этот пойди ещё найди, с дороги не видать. Впрочем, здесь же ценное сено для своих коров растёт, лучше бы туда эта дрянь не попадала. И мы тоже это сено едим.
После поворота можно было начинать рысить; Старик ответил, что даже в такую горку лезть не нанимался, но приплясывать продолжил. Лишь только поле стало ровным, как стадион, он соблагоизволил крайне лениво(!) порысить, срезая поле точно на край пограничной лесополосы: травы нет, чего ради по краю идти? Нет, на деле, пороха у конины, будем помогать, осторожно облегчаться... Задние шагали прочно, их не вело - ай да Мушкетёр! Осмотрелся сам: откуда Феврония взяла, что я коня по спине на рыси пинаю? Всё мягко, в допустимых пределах, а ведь на меховушке со стременами сижу. Или - меховушка как раз гасит эффект? И кулаки стоят ровно - при том, что переда идут по разному и голова, в общем-то, кивает. Для очистки совести полюбовался на ногу, что, якобы, уходила назад: да она слегка вперёд уходит, примерно как в классике принято. Не понравилась странная зажатость в спине - не мёртвая, но спина в верхней части была заторможена, что ли, будто резиновый стержень проглотил. Ехать не мешало - боюсь, только на этом коне, этом седле. Снова на Мелком опыты ставить?!
Старик, между тем, разбегивался, потихоньку прибавлял. Из хобота доносились странные звуки - подрыкиванье на выдохе, фырканье, переходящее в серию щелчков. Край лесополосы я хотел обойти по широкой дуге, без поворотов - он не захотел, лениво раньше времени в поворот входить: объявил, что корпус слышать не хочет. Изобразил мотоцикл, повернул от ноги, от нервов запаровозил; значит, рыси конец, но тормозился он метров двадцать - поле, оно большое.
Второе поле мы нахально резали всегда - если позволяли трава и совесть. Сейчас мы оба думали о вечном, и в голове оно не отложилось; Старик перевёл дух, к середине поля опять затанцевал, а у края поля послал хозяина нафиг и порысил. Через сто метров полезла аритмия - я решительно столкнул Старика с грунтовки на траву: конь в очередной раз обиделся, но аритмия ушла. Снова я облегчался, снова задние ноги шли вполне себе надёжно; вот и шоссе, поворот в сторону дома - и намёк, что можно прибавить. Не паравозит, вроде? Как ни вслушивался - тихо! Но вот кхекнул, прокашлялся, вроде, так - пошёл отдуваться, значит, всё, шаг. А ему ещё и мало было: хозяин сказал - он сделал, но что мешает и дальше показывать, что он ещё огого как может? На самом деле, если бы не новые ноги, я бы ещё одно поле шажочком прошёл: вечер как законсервировался, час прошёл - не стемнело ни капли... Только сейчас понял, что тучи разметало и мы навстречу холодному золотому закату едем: и не заметил ведь, так на коня замкнут был. Хотя и думал в седле о вечном.
По шоссе летели машины - что-то многовато для вечера в воскресенье; дудельщиков среди них не находилось, но притормаживали через два третий: подумаешь, нашли диво... я снова попробовал рулить одной рукой - корректировать курс получалось неплохо, а вот как на одной руке, например, манежку ехать, как давешние испанцы? Старик снова приплясывал: казалось, переда жили своей жизнью, зада - своей. Увидев за мостиком родные левады, он зачастил и первый раз споткнулся два раза кряду. Проклятье, как назло, открыли светофор на перекрёстке, нам навстречу полилась железная река, в мигалках, вся - придётся идти по мостику справа, как положено; так не люблю - машины набегают сзади, пусть у Старика стальные нервы, но всё бывает. Зато на этой стороне обочина травяная, нам сейчас важно поменьше по щебёнке гулять. Ничего, мостик прошли, прыгнули через шоссейку, когда вдали загорелся красный. Стоя хвостом на проезжую часть, Старик крепко задумался, надо ли ему спускаться в кювет, причём снова по травке, сбоку от тропки; второй раз за сегодня огрёб шпору, чётко спустился и в знак протеста попытался рысить хоть как-то - на последних метрах. Руля одной рукой, я провёл его через поскотину - хм, а ведь получилось чисто! Кажется, у меня на ночном плацу новое развлечение будет. Э, товарищ, про пелям ты уже забыл?
На входе Старик вкопался перед дверью соседки; замечу, не орал и не плясал, только гнул шею и громко сопел. Соседка нюхаться не пришла - возгордилась, сделавшись старшей кобылой в "табуне" трех серых... А, может, по крестьянски практично решила, что нечего общаться, раз охота прошла. Старик снова отказался от финишной морковки - хорошо, неподалеку завалялся "местный" сахар. От греха прошёлся крючком по копытам - в стрелке нашлось пару кусочков щебёнки, вдавились они здорово. Едва отпустил последнюю ногу, пришёл хобот - с нежностями. Кажется, старый прохиндей сделал выводы, как меня раскручивать на лишний сухарик - в сентиментальность жеребца не поверю ни на минуту.
День уже догорел, но на часах не было и семи... Решил было соскрести "штукатурку" с соседки, был остановлен Колдуньей - мол, у кобылы с чисткой связан какой-то негатив, по ногам ходит, может и тяпнуть: зачем плохую память будить, успеем ещё. Что ж, порезал морковку кубиками, вручил кобыле; та лопала жадно и не очень аккуратно - не скоро ещё привычка уйдёт. Из-за соседней решётки на хруст пришла Старикова башка: вручил и ему, чтоб не злобствовал - но к кобыле он почему-то не ревновал ни капельки. Короче - фокус удался, все обиды удалось засыпать килограммами морковки. Когда уходил - в кормушке ещё штуки три оставалось. Но если впрямь затаил обиду - в следующий раз выскажет. Снова полведра морковки с собой тащить?
