Предзимье в этом году странное. Да, смертных ливней не было почти, хоть это жить не мешало, зато давление скакало туда-сюда - так, что, работая в реальном бункере, я чувствовал, выходит ли солнце или собирается дождь. Через боль чувствовал или поехавшую крышу - никому такой метеозависимости не пожелаю. К концу рабочего дня тащиться к конине сил обычно не было, но если нарушить график - к концу недели станет хуже, куда хуже: не одной осенью проверено. В этот раз, для полноты ощущений, погодой придавило и в субботу, но в воскресенье я был приятно поражён синим небом и желтыми листьями, вмерзшими в лужи. Да, земля наверняка звенела, но в лугах у нас трава и не единой колдобины. Жаль, выйти пораньше не удалось: домашние дела с субботы перенеслись, пришлось поработать стахановцем. И в штатное время выскочить навстречу синему небу и пронзительному, зимнему ветру.
Да, никакое солнце не смогло отогреть замёрзшую землю: в поселке меня встретили вставшие намертво сухие колдобины с белым ледком во впадинах. Лошади ходили по левадам аккуратно, словно на цыпочках. А вот людей не было вовсе, это в воскресенье-то, а вместе с ними не было и собак... Как выяснилось, их-то и ловили люди: не успел я осмотреться, как в жилую зону вломился коллектив со злобной Колдуньей во главе; мокрую, как мышь, полуволчицу притащили на верёвке и привязали к ножке стола. Колдунья отплёвывалась матом: ещё бы - Летучая перегрызла шлейку и ушла в бега в лучших традициях осеннего гона борзых, а полуволчица рванула с ней за компанию. Сладкую парочку нашли у силосных ям, тусящими с тамошними барбосами; замечу, обе дурищи знатно вывалялись в коровьем навозе. Полуволчицу вымыли в душе, надев на смеситель шланг, а на Летучую Колдунья решила официально плюнуть слюной: из любого ошейника вылезает на ура, шлейку из кожи с тесьмой разгрызла в нескольких местах - так пусть теперь шарится в свободном полёте и сама за себя отвечает. И навоз пусть с лохм своих счищает сама.
Тусить с народом мне было особо некогда: день продолжал убывать, а я хотел доразведать перекрёсток, до которого в прошлый раз не доехал. Кажется, не стоило ждать, пока загонят табун: ну, исполнит Старик очередной вальс на публику, не привыкать, зато час светлого времени получится выкроить... но потусить пришлось - Старика предусмотрительно напоили первым, надо было дать ему время на туалет. Господи, какими кретинскими мелочами обрастает наша жизнь со временем! Морква в кормушке - тоже вопрос: её сегодня было мало, покупал дорогую на рынке, если он сожрёт всё во время чистки, ноги не даст крючковать, точнее, учинит отдельный цирк. Раскрючковал ноги первым делом - тоже нарушил порядок вещей: Старик выдёргивал ноги, топтался, дёргал меня сзади за куртку. По заднему правому возник вопрос - сбегал за Колдуньей; она просочилась в денник, с трудом отпихнув типуса от кормушки. Я удивился - он же сам пропускает, если обходишь с хвоста? Ну да, ответила, кого пропускает, а по кому и бьёт, плавали, знаем. В копыте не нашлось ничего, но цирк состоялся всё равно.
Отыграть мне удалось минут сорок, но, когда мы вышли, день всё равно притух и посерел. Я надеялся на фото среди заиндевелого бурьяна с блёстками инея - не вышло бы уже. А вот ветер свистел по-прежнему, пронзительно и люто. Я оделся достаточно серьёзно, перелез в зимнюю папаху и сапоги, в конюшне обливался потом, но здесь сразу понял, что всё моё утепление - на грани. Старик, как и ожидалось, крутился вокруг меня с храпом и визгами до ближайшего поворота, но очень смирно пустил в седло с родного блока. Тоже ведь игра: оттуда табун прекрасно видно. Был бы впрямь невменяем - фиг бы я на него залез.
Выдвинулись из-за угла: нужно было срезать кордовый круг, а его уже заняли девульки с жеребёнком, им не хватало только нас. Взял правее, к тропке дачников; пришлось ломиться через бурьян - привязь и моя штанина украсились репьями. Понял, что что-то не так - ага, забыл прицепить шпоры, а нужны они как раз, чтобы спокойно подворье объехать... И конь тут же это понял - надулся, пошёл тормозить через шаг. А в одной леваде - табун, а в другой - жереб, самый вменяемый, но всё же; нас увидел, забегал по узкой полоске, где колдобины копытами подровняли. Старик орал до самой шоссейки, а перед насыпью сделал стойку: изобразил, что лезть туда опасно, неинтересно и вообще. Пока бодались, на шоссейке машина нарисовалась; выскочили мы у неё под носом, не совсем подрезали, но на грани. Старик еще показал, как ему лениво с проезжей уходить - ты поработай ногой, поработай. Клован старый.
На поле, на остатках травки, было совсем хорошо. Заторможенно пройдя первые метры, Старик потихоньку расхаживался, шаг сменится тьёльтом. Я решил, что бегать ещё рано, и аккуратненько сокращал. Пройдя треть поля, мы наикнулись на стаю ворон: кто-то сидел, кто-то подлётывал, отталкиваясь от земли, как резиновый мячик. Старик обошёл их пологой дугой, а они и с места не тронулись, лишь выкрикнули что-то обидное. Место введь ровное, как стол, чего они там забыли? И где-то здесь мы в прошлый раз ворона спугнули... Сходу на ум разве колония полёвок приходит, где воронья стая каждый вход обложила.
Рысить я решил с середины поля, чтобы успеть побегать по мягкой травке. Интересно, Старик на шенкель не отреагировал: учебной рысью, мол, катать не нанимался. Сделал вид, что облегчаюсь - пожалуйста, вот вам рысь. Какие-то совсем уж прокатские дела - ей Богу, чувствую, как мозги у него супротив времени идут; надо бы в следующий раз высылаться поточнее. Бежал он весьма устойчиво и ровно, вроде, и дыхание было в порядке, но в самом конце он споткнулся на левый перед и чуть не вспахал носом - примерно так, как он завалился в прошлый раз. Такое - на идеальном газончике... Вконец старые суставы не держат?
Суставы, может, и не держат, а вот борзости хоть отбавляй: когда прыгали через шоссейку вторично, снова машины были, на мой взгляд, слишком близко, а ведь старый хрен знает, когда стоит переть когда нет. Синдром старого водилы лезет - когда он не может свою реакцию и силы оценить? Ладно, перебрались успешно, тут ещё некоторое время лужок будет тянуться, так что хочет рысить - пусть рысит... Ну да, порысил, чуча старая. Навстречу, с треском и шумом фар - квадрик, пилот в глухом камуфляжном "интеграле" сбросил ход и помахал рукой; молодец, надо ответить, а у меня поводья в правой руке. Пока перекладывал, правый повод уронил, чайник, но Старик не сбился ни с ритма, ни с курса. Как ушли со знакомого поля - управляться стал, будто на моих сапогах шпоры выросли. И он, поросятина, такой же, как все - в незнакомой обстановке на человека ответственность перекладывает.
Я как-то не заметил, когда под копытами пошло давешнее странное поле - и так и не понял, убранное оно или свежезасеянное под осень. Пожалуй, свежезасеянное: очень ровное и очень мелко боронёное, промёрзшие комочки чувствовались через копыта, но под весом уходили куда-то вглубь - этакий пенопласт. Ушёл как можно ближе к краю, чтобы не топтать, пошёл по колее, где шёл квадрик - колеи не новые, промеж них даже травка растёт, как раз для наших копыт. И всё равно места мне как-то не нравились... Когда миновали какое-то большое подворье за высоким глухим забором, оттуда раздался многоголосый собачий хор - аж мужик какой-то вылез посмотреть, с чего бы такая тревога. Уськнул бы на нас свою стаю - погано было бы галопом по этим "гранулам" уходить.
Брести до поперечного шоссе оказалось неожиданно долго, а ведь казалось - вот они бегут, огоньки. День угасал стремительно: не было ещё и пяти, а уже серый сумрак - всего неделей раньше мы в это время из конюшни выезжали. Но сейчас хотелось всё же разведать, как через шоссе переправиться. Возможность была: съезды нашлись по обеим сторонам. Неприятнее было то, что на той стороне сбоку от луговины торчали башни цементного завода - а ведь казалось, они сильно правее и ниже раза в полтора. Доберёмся в те края (если доберёмся, подходы мне не понравились) - придётся думать, как это всё объезжать... А пока надо возвращаться, пока сумерки позволяют. Думал перепрыгнуть "нашу" шоссейку и вернуться той стороной - увы, там чернела вывороченная земля, распаханная под зябь. Возвращаться по своим следам, вдоль дач - изрядный крюк и противно там. Проще тупо проехать краем поля прямо под насыпью шоссейки, тем более что поверх запашки следы грузовика идут, что нам очень годится: и комочки примяты уже, и следов копыт не видать будет. С комочками не сложилось - они по-прежнему перекатывались и хрустели под ногами, но Старик их помехой не считал: вычислив, что мы возвращаемся, он пошёл по колее довольно шустрым тьёльтом, какой и на нормальном грунте выдавал не всегда. Надо сказать, и мне хотелось домой: шмотки мои продувало по площадям от сапог до ХБ-шных перчаток, и я грел руки о кадрову холку. Что так паршиво себя сапоги поведут - не ожидал. Точнее, не сапоги, а нетканые вставки в них. Добыть бы где-нибудь меховые унтята - валенок не понадобится.
На этой стороне шоссейки даже удалось порысить - ближе к съезду, если помните, лужок был. Снова Старик прибавил лишь после обозначения строевой рыси: ей-Богу, начинает раздражать, хотя старику, как и прокатскому коню, нужно силы беречь... Ну да, поднявшись, он силы уже не экономил - пёр кратчайшей дорогой на съезд, не смотря под ноги; а ведь там хватало колей квадрациклов, и после давешнего полёта на ровном месте я в его устойчивости уверен не был, поэтому активно рулил. Так же, рысью, он проскрёбся мимо большой лужи под съездом, перелетел шоссейку под носом у машин... и вкопался на спуске с другой стороны: с чего бы, если он уже там слезал, да и спуск не круче того, что за конюшней? Я настоял: он чуть не на заднице сполз! Половину поля можно было и рысью пройти, под ногами - трава; выслал, как положено: Старик поднялся, сделал несколько идеальных темпов и перешёл на тьёльт. Впрочем, тьёльт ли это? Хоть убей, я не услышал четырёх равномерных ударов; копыта опускались как-то совсем уж хаотично, но конина чесала со скоростью километров восемь, не меньше. И не напрягалась: не отдувалась, не дула ноздри, сунул руку под вальтрап - сухо! Сидеть было мягко, но задняя часть покачивалась вправо-влево. Вернусь - нужно будет про архаические аллюры почитать.
В общем, тьёльтом, или что это там, мы чесали до самой конюшни. Переходя шоссейку последний раз, Старик реально полез под машину, пришлось разворачивать прямо на проезжей: водитель, надеюсь, из-за нас не напрягся. На родную полянку конь сиганул, не особо думая - а ведь куда более пологий спуск опасным посчитал! На пандусе пришлось поманеврировать - там на машине разворачивалась Колдунья, отправляясь домой. В соседнем с нами деннике вместо голубоглазой торчал огромный тяж, попавший к нам случайно: его невесёлую историю я, может, расскажу, а, может, и нет. Старик опешил, а потом навалился на решётку с храпом и воплями, в которых явно слышалась матерная дрянь - еле смог его в денник запихнуть. Старик обиделся - не стал общаться, скинул носом с ладони морковку, зато долго и мерзко орал, когда наружу посыпалась смена девулек ра кобылах. Серый клан оказался раскиданным по конюшне - его пришлось искать. Свежим открытием "эмигрантов" было, что морковка появляется из пакетика: сегодня и старшая, и младшая пытались в него залезть, если морковка досылалась в хобот недостаточно быстро. Впрочем, старшая изображала, что её жутко интересует работа девчонок на плацу, и пару раз уходила смотреть в окошко. Или - думала, что за это время в пакетике ещё одна морковка родится?
