quintessence
Активист
Всем здравствуйте! Меня зовут Женя и добро пожаловать в мой дневник!
Прошло много лет, с тех пор как я в последний раз открывала этот сайт, и уж никак не думала что когда-нибудь осмелюсь здесь писать. Оговорюсь сразу, что название для своего дневника выбрала именно таким для привлечения внимания, т.к. посчитала сочетание слов очень интересным. Однако признаюсь, что само слово "айтишник" для меня немного ругательное, так как связано с целым рядом предубеждений, домыслов и неправомерных ожиданий, направленных в сторону данной индустрии. Впрочем, этот дневник совсем не об этом.
Даже и не помню, с чего и как это началось - наверное лет в восемь или девять - впрочем, я помню что уже лет в пять на каком-то из кружков я слепила фигурку лошадки, которую впоследствии разукрасила яркой гуашью. А может, в этом же возрасте у бабушки на хуторе, куда мы с отцом ездили летом и куда раз в неделю приводил своего коня сосед, посидеть-поточить косу и поболтать о делах мирских и грешных, пока его конь пил из нашей колодезной бочки. Для меня тогда Каштан (именно так звали коня) был символом чего-то спокойного, незыблемого и монолитного, как будто все люди вокруг - такие слабые и хрупкие, а он защищал их - и своего хозяина - от невзгод, и прежде всего - от жестокой реальности этого мира. Что-то необычное было в этом животном, что заставляло меня напряженно ждать следующей субботы или воскресенья, когда приходил сосед, и снова молча смотреть на точеную фигуру коня, а затем молча подходить к нему с безопасной стороны и осторожно гладить по шее - так, чтобы он как бы и не заметил моего жадного и в то же время осторожного интереса.
Сколько себя помню, мне все время было страшно признаться себе в чем-то. Признаться в своих желаниях, в своих чувствах, сказать "да, я это хочу, мне это нужно". Так же получилось и с лошадьми.
В девять лет, уже не помню как, но во мне проснулась самостоятельность. Возможно, в тот самый момент, когда на одной из книжных выставок, куда мы с мамой иногда ходили по ночам, я случайно не увидела журнал "Кони-пони". Уже не помню, как он у меня оказался, так как стоил на тот момент не так уж и мало (по крайней мере по сравнению с другими журналами - да и на тот возраст могло так показаться), однако следующие две недели я провела за изучением данного 60-страничного чтива от корки до корки. Все статьи были читаны по многу раз, а рекламные иллюстрации разгляжены до дыр (уверяю вас, если бы взглядом можно было бы испепелять, то от любимого чтива не осталось бы и горстки пепла). Я всматривалась в каждую страничку и представляла себе, каково это - нестись по полям, как ветер бьет в лицо, как пахнет вокруг - кожей седла, потом и свежей зеленью, как под тобой ходит ходуном полутонный дракон, и вы мчитесь - вперед, в закат, в неимоверную, неизмеримую взглядом даль, где не существует ничто, только ощущение чистого, вечного покоя и тихая радость внутри, легким сиянием греющая душу и спасающая от падения в пучину суетливого, вечно заглядывающего в ничто мира.
После покупки пятого по счету журнала я осознала, что дальше так дело не пойдет и нужно с этим что-то делать. Каким-то образом (как - не помню, компьютера в то время у нас не было) был выужен телефон администрации в Ратомке (Республиканский Центр Конного Спорта в Минске, Беларусь), по которому я звонила и по заранее записанной для себя инструкции узнавала все необходимые условия для принятия в учебный класс. Мне было не важно, к какому тренеру, не важно, что для этого потребуется, главное - сделать, главное - постоять рядом с лошадью, почувствовать ее мощную ауру и послушать тяжелое, размеренное дыхание, и понять, что ты - живой, настоящий, и что мир настоящий, и что все спокойно и что все - в порядке.
Я приезжала в Ратомку несколько раз - осенью, заходила в спортивный манеж, смотрела как тренируются спортсмены - одна - боже мой, сейчас, когда вспоминаю, как я это делала, одна звонила, одна ездила, одна бродила где-то и что-то узнавала, то думаю - как же не одиноко мне было? С какого-то времени, когда родители (в особенности мама) начала печься обо мне и интересоваться моей жизнью, я была полностью обескуражена - а так вообще можно? Почему не оставить меня в покое, как было всегда?
Впрочем, я отвлеклась. В тот октябрь я записалась к одному тренеру в учебке - это была крикливая женщина, которая вызывала у меня (и у многих девченок из группы) искреннее непонимание, и после двух занятий у нее мне показалось, что раз я только начинаю имеет смысл перейти к другому тренеру. Первый тренер отнеслась к моему желанию спокойно и даже с каким-то облегчением (вспоминая ее и Ратомку десять лет назад мне становится жалко этоих людей, возможно еще не оправившихся от привычек Советского спорта и малым финансированием в нашей стране), поэтому той же зимой я забрала документы и перевелась к своему главному тренеру - Байрамуковой Галине Викторовне.
........................................................................
Жизнь в Ратомке была похожей на реальность.
В школу я приходила в каком-то тумане, "на автомате" отбывая уроки. С уроков музыки смывалась на маршрутку. И только на станции метро Пушкинская, в совершенно другом районе, мчась на маршрутку, чувствовала себя свободной. Серце скакало как бешеное перед каждой тренировкой, обдумывая что же сегодня будет, кому какоую лошадь дадут, кто придет, как лошадь встретит в деннике, кто будет головным, какие будут аллюры, будут ли на тебя сегодня орать и понесет ли сегодня кого-нибудь уставшая от однообразия кобыла, проверяющая детей на смелость. Тысячи мыслей проносилось в голове те полчаса, пока мы ехали до Переполья (так тогда называлась наша остановка), и в эти полчаса я была самым счастливым и несчастным человеком в мире. Именно тогда я узнала, что это такое - желать чего-то очень сильно и что такое такихардия - когда твое сердцебиение учащается и ты уже не можешь его контролировать и просто тихо кричишь про себя "Я просто хочу все сделать правильно!". Я очень боялась ошибок, очень боялась сделать что-то не так, но все равно знала, что будут кричать, потому что это спорт, и да, девочка, ты должна с этим справляться, потому что кто, если не ты, станет воплощать твои заветные мечты?
Прошло много лет, с тех пор как я в последний раз открывала этот сайт, и уж никак не думала что когда-нибудь осмелюсь здесь писать. Оговорюсь сразу, что название для своего дневника выбрала именно таким для привлечения внимания, т.к. посчитала сочетание слов очень интересным. Однако признаюсь, что само слово "айтишник" для меня немного ругательное, так как связано с целым рядом предубеждений, домыслов и неправомерных ожиданий, направленных в сторону данной индустрии. Впрочем, этот дневник совсем не об этом.
Даже и не помню, с чего и как это началось - наверное лет в восемь или девять - впрочем, я помню что уже лет в пять на каком-то из кружков я слепила фигурку лошадки, которую впоследствии разукрасила яркой гуашью. А может, в этом же возрасте у бабушки на хуторе, куда мы с отцом ездили летом и куда раз в неделю приводил своего коня сосед, посидеть-поточить косу и поболтать о делах мирских и грешных, пока его конь пил из нашей колодезной бочки. Для меня тогда Каштан (именно так звали коня) был символом чего-то спокойного, незыблемого и монолитного, как будто все люди вокруг - такие слабые и хрупкие, а он защищал их - и своего хозяина - от невзгод, и прежде всего - от жестокой реальности этого мира. Что-то необычное было в этом животном, что заставляло меня напряженно ждать следующей субботы или воскресенья, когда приходил сосед, и снова молча смотреть на точеную фигуру коня, а затем молча подходить к нему с безопасной стороны и осторожно гладить по шее - так, чтобы он как бы и не заметил моего жадного и в то же время осторожного интереса.
Сколько себя помню, мне все время было страшно признаться себе в чем-то. Признаться в своих желаниях, в своих чувствах, сказать "да, я это хочу, мне это нужно". Так же получилось и с лошадьми.
В девять лет, уже не помню как, но во мне проснулась самостоятельность. Возможно, в тот самый момент, когда на одной из книжных выставок, куда мы с мамой иногда ходили по ночам, я случайно не увидела журнал "Кони-пони". Уже не помню, как он у меня оказался, так как стоил на тот момент не так уж и мало (по крайней мере по сравнению с другими журналами - да и на тот возраст могло так показаться), однако следующие две недели я провела за изучением данного 60-страничного чтива от корки до корки. Все статьи были читаны по многу раз, а рекламные иллюстрации разгляжены до дыр (уверяю вас, если бы взглядом можно было бы испепелять, то от любимого чтива не осталось бы и горстки пепла). Я всматривалась в каждую страничку и представляла себе, каково это - нестись по полям, как ветер бьет в лицо, как пахнет вокруг - кожей седла, потом и свежей зеленью, как под тобой ходит ходуном полутонный дракон, и вы мчитесь - вперед, в закат, в неимоверную, неизмеримую взглядом даль, где не существует ничто, только ощущение чистого, вечного покоя и тихая радость внутри, легким сиянием греющая душу и спасающая от падения в пучину суетливого, вечно заглядывающего в ничто мира.
После покупки пятого по счету журнала я осознала, что дальше так дело не пойдет и нужно с этим что-то делать. Каким-то образом (как - не помню, компьютера в то время у нас не было) был выужен телефон администрации в Ратомке (Республиканский Центр Конного Спорта в Минске, Беларусь), по которому я звонила и по заранее записанной для себя инструкции узнавала все необходимые условия для принятия в учебный класс. Мне было не важно, к какому тренеру, не важно, что для этого потребуется, главное - сделать, главное - постоять рядом с лошадью, почувствовать ее мощную ауру и послушать тяжелое, размеренное дыхание, и понять, что ты - живой, настоящий, и что мир настоящий, и что все спокойно и что все - в порядке.
Я приезжала в Ратомку несколько раз - осенью, заходила в спортивный манеж, смотрела как тренируются спортсмены - одна - боже мой, сейчас, когда вспоминаю, как я это делала, одна звонила, одна ездила, одна бродила где-то и что-то узнавала, то думаю - как же не одиноко мне было? С какого-то времени, когда родители (в особенности мама) начала печься обо мне и интересоваться моей жизнью, я была полностью обескуражена - а так вообще можно? Почему не оставить меня в покое, как было всегда?
Впрочем, я отвлеклась. В тот октябрь я записалась к одному тренеру в учебке - это была крикливая женщина, которая вызывала у меня (и у многих девченок из группы) искреннее непонимание, и после двух занятий у нее мне показалось, что раз я только начинаю имеет смысл перейти к другому тренеру. Первый тренер отнеслась к моему желанию спокойно и даже с каким-то облегчением (вспоминая ее и Ратомку десять лет назад мне становится жалко этоих людей, возможно еще не оправившихся от привычек Советского спорта и малым финансированием в нашей стране), поэтому той же зимой я забрала документы и перевелась к своему главному тренеру - Байрамуковой Галине Викторовне.
........................................................................
Жизнь в Ратомке была похожей на реальность.
В школу я приходила в каком-то тумане, "на автомате" отбывая уроки. С уроков музыки смывалась на маршрутку. И только на станции метро Пушкинская, в совершенно другом районе, мчась на маршрутку, чувствовала себя свободной. Серце скакало как бешеное перед каждой тренировкой, обдумывая что же сегодня будет, кому какоую лошадь дадут, кто придет, как лошадь встретит в деннике, кто будет головным, какие будут аллюры, будут ли на тебя сегодня орать и понесет ли сегодня кого-нибудь уставшая от однообразия кобыла, проверяющая детей на смелость. Тысячи мыслей проносилось в голове те полчаса, пока мы ехали до Переполья (так тогда называлась наша остановка), и в эти полчаса я была самым счастливым и несчастным человеком в мире. Именно тогда я узнала, что это такое - желать чего-то очень сильно и что такое такихардия - когда твое сердцебиение учащается и ты уже не можешь его контролировать и просто тихо кричишь про себя "Я просто хочу все сделать правильно!". Я очень боялась ошибок, очень боялась сделать что-то не так, но все равно знала, что будут кричать, потому что это спорт, и да, девочка, ты должна с этим справляться, потому что кто, если не ты, станет воплощать твои заветные мечты?
Последнее редактирование:
Приятно читать дневнички, где в описании мест,людей и лошадей знаешь о ком речь
