Дневник прибрежного плавания

  • Автор темы Автор темы shade
  • Дата начала Дата начала
6F6EoD4NQDE.jpg
 
Ялта

Равновесие. Как хорошо сидеть в плетёном кресле на балконе, завернуться в пёстрый плед оттенков листопада, и любоваться заливом. Солнце приближается к хребту, высвечивает серебром бухту, в которой - как на ладони - лежит город.

Расположение моей квартиры открывает мне горизонт от мыса до мыса, и чайки, летающие над её крышей, видят мир таким же, как вижу его я. Тот же 9-й этаж стоящего на крутой возвышенности дома, какой выбираю я в "Карелии", тот же простор, та же невесомость, увенчанная синей полоской горизонта, где глади стихий, соприкасаясь, тонут друг в друге.

Я устала настолько, что уехать - было, кажется, единственной возможностью продолжить жить; к этому же сподвигли меня и обстоятельства.

Сидя в кафе в Симферополе, я поняла вдруг одну очень простую вещь: счастье даёт нам не успех, достаток, богатство чувственного или рационального восприятия и так далее; нет - лишь связь с собственным духом, близость к самим себе, своей душе. Одухотворённость жизни. Счастье обратно пропорционально степенью отдаления твоих действий от желаний и потребностей твоей души. И если ты живёшь в гармонии с собой, со своей внутренней организацией, со скрытыми, подводными, одному тебе понятными движениями души, не важно лесоруб ты или академик - всё верно.

Это и тривиально, и многое объясняет мне сейчас. Конечно, нормальный заработок позволяет оказываться в неожиданных местах - и местах надо сказать весьма приятных, - но много ли смысла них, если, оставшись в одиночестве, человек не чувствует восторга мироздания, окружающей его танцующей вечности? Если не прислушивается он к простоте чистого звука, а думает лишь куда бежать от самого себя? Баланс. Теряя и обретая его, мы всё же учимся ходить, бродить и летать. Наверно, только так.

Наверно, оставаясь с собой, человек остаётся наедине с силами его питающими, со всем тем, чему он служит, всем тем, во что он верит. Со своей мечтой - трепещущей и раскрывающей пёстрые крылья, нежась в неустанном внимании и тепле раскрытого сердца... Или же в неприкаянности, разменяной на фантики, холодным крошевом осколков отпугивающей от прикосновения к себе... Всё, что мы имеем - создано нами.

Я нашла эту квартиру, пересмотрев всё. Стоимость была большой, но мы договорились. Она - единственная. Она такая одна. Дело не в новостройке, безупречном ремонте, чистоте, пустоте, высоте, открывающемуся простору и солнцу, плещущемуся день напролёт в панорамных окнах; нет. Дело в том, что она ждала меня. Именно меня и именно сейчас.

Дело в том, - понимаю я сейчас - что всё, что живёт внутри неминуемо реализуется, материализуется и воплощается снаружи. Видимо, таков закон мироздания. И потому мне легко здесь, потому здесь я - дома. И эта прогулка через пустынную залу комнаты к входной двери, занимающую столько времени, сколько необходимо, чтобы пройтись - всё это было задолго до приезда сюда. И окно, распахивающееся в океан; и солнечный свет, скользящий по дымчатому палантину прозрачных штор; и веранда, обласканная лёгким бризом, и вид на сияющий город, россыпью самоцветов мерцающему в чёрном безмолвии тёплой ночи.
 
Последнее редактирование:
Весной я была в Пятигорске и на написала о нём не строчки. А он заслуживал этого. Придёт время, когда мне захочется прикоснуться к драгоценным встречам, подаренным мне этой поездкой, но внутри останется лишь огарок воспоминания, странное, дикое ощущение близости, такое знакомое и неуловимое, как мотив забытой песни, но прикоснуться к ясному звучанию, уловить ещё раз улыбку того момента мне, может быть, уже не удастся... Поэтому я напишу сейчас о лете. А потом... Быть может, после Истории клуба, каталога, нового сайта и остального, я сяду и напишу и о нём. Он того стоит.

Я приехала днём, но квартира была ещё не готова, и я пошла прогуляться. Дом мой стоит на окраине города, но к центру ведут, всё более освещаясь и прихорашиваясь - по мере приближения к центру - крохотные улочки, смешавшие в себе иллюминацию дорогих отелей, небольших лавочек-магазинчиков и подкрадывающуюся синь огромного пространства ночи, беспрестанно ширящейся за окончанием их эфемерной власти. Впрочем, огни эти ни на что и не претендуют, как маяки, прокладывающие гостю путь, они смеются и увлекают, лишь очерчивая ночь, придавая ей очарование, как рождественские гирлянды на засыпанной снегом ёлке. Ночь подчёркивает их обаяние, а они - царственность спящей пустоты бескрайнего штиля вокруг.

Вход в кафе, в которое я забрела, был укрыт от случайного взора - я просто задолбалась идти. Не смотря на всё это великолепие, к этому моменту я устала и морально, и физически. И мне повезло. Ступеньки увлекли меня на площадку, с которой открывался вид на море, и кафе это стало моим любимым по целому спектру прекрасных свойств и уникальных качеств. Впрочем, оно было таким, как должно быть. Оно возникло там, где должно быть и тогда, когда нужно. Я выбрала стол у розетки, и сражу же в глаза мне бросился далёкий огонь, пронизывающий глубокую тушь ночи - не возникало сомнений, что в бухте стоит корабль.
 
Последнее редактирование:
Корабль светился, придавая какую-то завершённость моменту, какое-то особое очарование небу и морю, он делал картину совершенной, как несколько верных нот закачивают симфонию, и я невольно любовалась им, почти физически ощущая его присутствие.
Позже, расположившись дома, я обнаружила, что просторный балкон моей обители выходит аккурат на бухту - святящуюся, переливающуюся в ослепительном блеске Ялту - и чёрную бездну окружающего её моря.

Я открыла бутылку вина, но пить не хотелось. Город похож на крошево мерцающих углей, - дрожащих в потоках тёплого воздуха, поднимающегося от моря, Ялта дышала роскошью красок, жизни, неона и золота. Мириады огней, тянущихся вдоль линии прибоя, взбирающихся на гору и спадающих к морю, делали её живым существом, дышащим, пульсирующим, переливающимся в невидимом танце.

Я наслаждалась ей. Наслаждалась и думала о том, как она выглядит с борта корабля. С моей точки зрения - хотя она и лежала передо мной как на ладони, - не было вино отражение города, а я знала, что оно должно быть, обязательно должно. Что с моря всё смотрится иначе, что она - другая.

Тёплая ночь ласкала, промозглая осень осталась в Москве, и тело вслушивалось у негу ночи, в невесомый ветерок, плавящийся на коже. Шум прибоя доносился вперемешку с отзвуками музыки и создавал то настроение, за которым и едут сюда; правда что я была достаточно далеко от эпицентра торжества, но это ничуть меня не расстраивало.

Этот корабль возвращал Андерсона и Грина, он возвращал Море, иначе оно бы схлопнулось в чёрной ночи пространства. Он просто стоял на якоре в бухте и я смотрела на него не в силах оторвать взгляд.

"Почему ты вышел в люди, но не вышел в море?".
Давно, очень давно я поняла, что море - внутри нас. И те, кто рискнул пойти внутрь... Они вышли в него, живя и за тысячу миль.
А я, я думаю о том, что только этот корабль и придаёт какой-то смысл происходящему. Без него была бы просто пустота. Пустота ночи и иллюминация курорта, не отражающегося в море.

Так есть в нашей жизни и люди, они просто есть, но одно их присутствие - даже на горизонте - пробуждает в душе мириады смутных вопросов, оно трогает давно затихшие струны и заставляет понимать взгляд к горизонту. В моей жизни были такие люди. Они есть в ней и сейчас. Вопрос лишь в том, что пришло время ответов. Вопросы больше не задаются, они требуют действия и я спрашиваю себя: какого?

Корабль приковывает внимание, я не могу оторваться от него, уйти спать. Я знаю, только его присутствие, только его существование придаёт городу жизнь, оно делает мир объёмным, оно позволяет городу иметь отражение, становясь его частью, оно задаёт вопрос тем, кто смотрит сейчас вдаль. Оно снова задаёт его мне.

И как ответить на него я не знаю. Я сижу на своей просторной террасе, смотрю на него, и у меня нет ответа. Очень важно, что он есть, но ответа нет.
 
Последнее редактирование:
Всё, чем я жила до стих пор было подготовкой. Но я так и не начала. Чего? Я начинаю успокаиваться, вот, что тревожит. Вот, что несёт безжизненность и тлен. Функционирование и существование. Нет, истерика, суета и борьба ни чем не лучше, вопрос не в этом. Вопрос в том, чтобы перейти от силы воли, от физической силы к силе стихий, нас зовущих, чтобы научиться пользоваться другой силой, чтобы научиться ходить под парусом.

Видимо, до определённого момента на каждом уголке подстерегает опасность просто уснуть. Закончиться. Перестать течь, перестать литься. Закостенеть и впасть в "всё хорошо". Всё нормально. Первый раз в жизни сознательно начинаю ощущать такую опасность. Опасность безопасности. Опасность ничего не сделать. Но не сделать не снаружи, здесь как-то проще. Не сделать чего-то внутри. Не выйти в это самое море. Не стать рядом, не увидеть Город таким, какой он есть - мерцающий в чёрной воде, когда не знаешь, где отражение и где - реальность, потому что для тебя это уже не имеет значения - параллельным курсом ты идёшь вдоль берега и заходишь в гавань, чтобы назавтра выйти в открытое море.

- что это за корабль? - спросила я у официантки кафе следующим утром
- не знаю, пришёл некоторое время назад, что-то ищет здесь... но туристический порт дальше, Вам нужно пройти по улице и выйдете к морскому порту, там найдите всё, что нужно.

Я поблагодарила девушку и ушла домой. А вечером корабль ушёл. С тех пор его нет. Есть безликий горизонт, чёрное небо, сливающееся с чёрным морем, и если есть в мире что-то абсолютное - то это цвет пространства, встающего за панорамными окнами и клин сияющего мыса, врезающийся в него справа, как будто висящий в урчащей тишине. А корабля нет.

И надо что-то сделать. Что-то изменить, чтобы он появился. А может быть - просто оторваться от берега. Кажется, что время играет теперь против меня. Кажется, что ждать больше нечего. Впрочем, может быть, и эта история только начинается.
 
"А между тем именно жажда романтических приключений заставила меня покинуть родной дом. Меня увлекало всё яркое и необыкновенное, ибо я был в том возрасте, когда человек больше всего влюблён в романтику. Да я и сейчас не изменился. Теперь я старше, но час разочарования для меня ещё не наступил и, думаю, никогда не наступит. В жизни много романтического — это не иллюзия. Романтика живёт не в светских гостиных с их нелепыми обычаями и глупыми церемониями; она не носит блестящих мундиров и сторонится безвкусных придворных празднеств. Звёзды, ордена и титулы ей чужды. Пурпур и позолота убивают её.

Романтику надо искать в других местах — среди великой и могучей природы, хотя и не только там. Её можно найти среди полей и дубрав, среди скал и озёр, так же как и на людных улицах больших городов. Ибо родина её в человеческих сердцах — сердцах, которые охвачены высокими стремлениями и бьются в груди у людей, жаждущих Свободы и Любви".
 
"...Но вот на эту светлую картину ложится густая тень, и сердце моё сжимается от боли. Это тень человека, имевшего несчастье родиться с чёрной кожей. Он раб!

На минуту всё вокруг словно тускнеет. Чем мы можем восхищаться здесь, на этих полях, покрытых золотистым сахарным тростником, султанами кукурузы и белоснежным хлопком? Чем восторгаться в этих прекрасных домах, окружённых оранжереями, среди цветущих садов, тенистых деревьев и тихих беседок? Всё это создано потом и кровью рабов!

Теперь я больше не восхищаюсь. Картина утратила свои яркие краски. Передо мной лишь мрачная пустыня. Я задумываюсь. Но вот постепенно тучи рассеиваются, кругом становится светлей. Я размышляю и сравниваю. Правда, здесь люди с чёрной кожей — рабы; по они не добровольные рабы, и это, во всяком случае, говорит в их пользу.

В других странах, в том числе и моей, я вижу вокруг таких же рабов, причём их гораздо больше. Рабов не одного человека, но множества людей, целого класса, олигархии. Они не холопы, не крепостные феодала, но жертвы заменивших его в наше время налогов, действие которых столь же пагубно.

Честное слово, я считаю, что рабство луизианских негров менее унизительно, чем положение белых невольников в Англии. Несчастный чернокожий раб был побеждён в бою, он заслуживает уважения и может считать, что принадлежит к почётной категории военнопленных. Его сделали рабом насильно. Тогда как ты, бакалейщик, мясник и булочник, — да, пожалуй, и ты, мой чванливый торговец, считающий себя свободным человеком! — все вы стали рабами по доброй воле".

Майн Рид
"Квартероника или приключения на Диком Западе
 
Последнее редактирование:
Название книги звучит забавно. Хотя в то время, когда мои сверстники читали забавные книги, я прочитала труды, воспоминания о которых заставляет шевелиться волосы и сейчас - видимо, от мозговой активности, вызванной попытками и, особенно, успехами в их понимании... Так что всё нормально.
Важно, что Майн Рид был современником времени, которое описывает. Хотя в книги описаны события до войны Севера и Юга, - меня интересовал более поздний период. Но как различны эти описания... Авторы жили на "одном и том же" Западе, но рассказы их отличаются разительно. Впрочем, в них неизменно остаётся то общее, что актуально и поныне.

Многие люди, размышляют о свободе не имея возможности закрыть свои кредитные карты и отложить хотя бы несколько сот тысяч. А всё просто:
финансовая независимость, свобода передвижений;
свобода движений - лёгкое, гибкое тело, без внутренних зажимов;
свобода в выборе своего окружения.
До этого момента ты что негр на плантации. Но они - Рид прав - хотя бы не были рабами добровольно.
Плохо лишь то, что последнее время и эти слова стали звучать всё реже, поё поколение взрослеет, успокаивается, всасывается в историю, становясь её невидимой клеточкой. "Понять всё происходящее с миром, как происходящее с тобой".

Впрочем, ладно. Хорошая книга. Будь у меня под рукой другие, я бы, может быть, отдала предпочтение чему-то ещё, но книги в путешествиях всегда обречены на прочтение полным отсутствием альтернативы, и я открываю голубой переплёт.
 
В Ялте пасмурно. Конечно, даже пасмурность здесь светлая, мечтательная, голубая, похожая на улыбку в висящей невесомости. Облака клубятся у хребта, обволакивая его сумрачным покрывалом, и рассеиваются у моря, открывая мысу полоску чистого неба.

Пастельные линии облаков раскрашивают небосвод нежным, тягучим перламутром, он стоит и течёт, как бывает, когда проводишь мягкой кистью по мокрому ватману. Море молчит. В бухте снова стоит баржа. Она совсем другая. Но всё же берега залива укрывают её, даря пейзажу уют, и состояние дремлющего покоя её дополняет мир торжеством совершенства.

Сашка вчера не прилетела. Так или иначе, в мои даты не смогли прилететь сюда никто. Видимо, этот отпуск я проведу с собой. Обычно одиночество меня радует, но, признаться, есть моменты, которые хочется разделить с теми, кто способен понять радость или скрытый смысл текущего мгновенья.

Что же. Я хотела иметь время, чтобы подумать.

Нет лучшего момента, чем сейчас. О чём?... О том, наверно, что нужно или смириться и начать жить как все нормальные люди - по крайней мере попытаться, расписав себе чёткий план, или уже начать жить совершенно иначе. Выходить ли в море - или оставаться... Последнее время я начинаю жить как все. Может быть, это и не плохо, но тоска... Тоска возвращается снова и снова куда-то зовёт. Я знала, что мне нужны лошади. Потом - Север, минимальная свобода, которой я достигла, - и Север течёт уже с моих венах. Потом - дом, дом у меня тоже есть. Какой-никакой, я создаю его облик сама, наполняя красками, порядком, энергией и формой.

Иногда стоит взглянуть а себя глазами 14-ти летнего подростка и спросить такая ли я сейчас, какой хотела себя видеть, могу ли я собой гордиться. Тогда, лет в 14, не оцениваешь себя никак иначе, кроме как по честному, единственному и очень ясному тогда критерию.

Что-то есть в этом моменте, в сейчас, что дарит Настоящее. Лет в 14 я хотела бы, чтобы горизонт был всегда открыт мне. Я хотела силы, позволяющей вливаться в силы стихий. Я хотела выйти из круга, - да, этого я хотела точно. Может быть, впервые в жизни я не знаю, что мне делать. Потому что делать здесь больше нечего. Вопрос лишь в том, чтобы умереть как личность или продолжить ею жить.

Потрясающе. Я смотрю на баржу в серебристой воде. Так было лет десять назад на пасмурном, осенним берегу Волги - я помню это как сейчас.

Там, в глубине, есть ответы на все вопросы. Верность пути - означить цель, достижима любая.

Море. Так бывает - выйдешь за сахаром к кофе и оказываешься на берегу. Покатые волны, белая пена, шуршащие переливы сияющей силы. Всё верно. Просто я очень устала за последнее время. Чуть больше времени проводить с собой, чтобы слышать себя всегда. А суету и дисгармонию, тревогу, истерику и страх постепенно искоренять. Есть ещё что-то очень спокойное. Но самом деле всегда бы, когда теряешься, всегда бы сесть на берегу моря и посмотреть на волны. И всегда ведь есть такая возможность. Просто практиковаться почаще. Озёра Карелии открыты мне всегда, связь эта ощутима и душит под кожей, я ощущаю их настроение и состояние. Просто бывать по чаще на их берегах.
 
Последнее редактирование:
Ливадия и Алупка

Эта композиция называется "Одинокий пастух". Современная классика?...
Так жаль, что нет огня - в дали от костра зажечь хотя бы свечу.
Скрипка. Танец. Твоё жилище должно иметь холл. Не только для тай чи. Не только простор для движения и сна. Ещё для танца. спонтанно роившегося в душе. Свобода... движение.

Вчера я была в Ливадийском дворце. Сложно передать всё пережитое мной там. Не буду даже пытаться. Это встреча. Она произошла. И, может быть, поброжу я ещё по её огромному саду, и музыка, та самая музыка, льющаяся откуда-то из глубины дворца снова вернёт мне воспоминания-ощущения сути и стати. Всего того, что умерло, навсегда оставшись живым. Всего того, что плещется за стенами обыденного.

Потом был Юсуовский дворец графа Воронцова в Алупке. Мой мир никогда не будет прежним И не найти слов, чтобы выразить то, что я пережила там. Это не просто размах человеческой мысли, не просто совершенство и умопомрачительное качество каждой детали, это нечто на подобии космического корабля, но не для Космоса, а для Земли. Меня поражало всё, совершенно всё. Строение, камень, раствор, которым скреплён камень из яичного белка и извести, который везли из Англии. Из Англии!! Никогда особо не ощущала недостатка в воображении - сейчас же ощутила в полной мере. Площадью дворец равен замку. Полноценному готическому замку. Он мог бы держать оборону, мог бы стать крепостью, красотой, статью и мощью он превосходит не то чтобы другие замки, он превосходит посредственность человеческого мышления...
Сколько тонн, сколько тысяч, миллионов тонн нужно было вывезти... Англия... Алупка... 19й век. Зачем? Неужели в Российской Империи было недостаточно кур?

Тысяча крепостных. До тысячи в один день работало в замке. Десять тысяч - в саду. Я не знаю, чтобы я делала, будь у меня десять тысяч крепостных, но точно бы не наслаивала двухметровый слой плодоносной земли на 38 гектарах парка, чтобы разбить сад. Сад! Дно озёр, вписанных в пейзаж так, чтобы вода под определённым углом отражала луну и солнце, чтобы кроны деревьев (когда те вырастут!) бросали определённые тени и загораживали светила на нужную величину... Дно одного озера засыпалось полудрагоценными камнями, чтобы, отражая свет, воспевать радость и краски жизни. Сложная система водоотвода создавала нужную силу течения, задававшего рисунок на воде. Вы могли построить космический корабль. Вы могли построить БАМ. Я бы точно построила БАМ, подняла сельское хозяйство и что-угодно ещё, но не занималась тасканием камней для архитектурного ансамбля каждого уголка парка, должного навевать мысли о вечном или восхищать буйством красок девственной природы - настолько гармоничным казались посадки.

А какая лепка! У меня захватывало дух. Казалось, зала тонет во млечном пути - но то были не звёзды, а тончайшей работы белоснежные розы, отражающие свет люстр и солнечных лучей... Какая резьба. Она завораживала. Казалось невозможным, чтобы это было создано человеком. Орнаменты каминов, голубой камень, сплетение стихии и страсти с лёгкостью и лазурью распускающегося листа. Как? И то были крепостные мастера - их имена выгравированы на табличке у входа. Фантастическое, законченное, органичное, чарующее совершенство каждой - каждой детали. На что бы ни упал взгляд - будь то паркет, рама окна или пейзаж за окном, ручка двери, ткань обивки, вышивка обоев - всё было совершенно. В гармонии, раскрывающееся в непостижимой глубине, в красоте завершённой, как форма жемчужины, рождающей ощущение божественности своего происхождении. Так можно было строить храм. Вера, чтобы создать такое, нужна по истине абсолютная.

Никогда раньше не относилась я так к предметам искусства. Многие города, многие дворцы и замки ложились смутными ощущениями, не имеющими никакого ко мне лично отношения. Эти же дворцы застали меня врасплох. И я понимаю почему. Им удалось сделать что-то совершенным. Я думала, что это невозможно. И я должна была оказаться здесь до того, как начнётся стройка нашей конюшни. Я никогда больше не соглашусь на ленность своей мысли, считая, что совершенство недостижимо. Оно передо мной. И это не менее сложно: вентиляция, канализация, электричество, система отвода воды для снятия риска оползней, роза ветров... Да, здесь работали профессионалы. Но глупо считать, что сейчас их стало меньше.

А десять тысяч крепостных и БАМ... А может быть, это не менее важно, чем БАМ? Может быть, прикоснувшись к этому человек, прикоснувшийся к невозможному, никогда не будет прежним?... Душа его изменилась, его мера вещей, его воображение, широта взгляда, вера в человека. Ведь что крепостной, что граф - они приняли участие на равных. Оба были необходимы. Оба подарили нам... симфонию. Соцветие звуков, доподлинно утверждающих торжество сознания. Совершенство, к которому может приблизиться человек в своём труде. в своей вере и воли. Это не слова и не сказки. Это реальность, рождённое в сердце и ставшая твердью.


Я долго ходила по залам, не в силах опомниться. Каждая поражала моё воображение. Каждая открывала какой-то портал в бесконечность, каждая утверждала силу выбора человека быть во всём до конца верным...
Личным девизом его отца были слова о том, что люди, имеющие власть и богатство должны жить так, чтобы люди прощали им эту власть и богатство. И он многое сделал и в сельском хозяйстве и на международной арене, предотвратив ряд войн и трагедий. В доме этого человека я стояла по прошествии века. Велик дух человека. И равняться нужно на то, что ещё требует постижения. И я увожу с собой эти стены, этот сад с огромными красными цветами австралийских растений, я увожу с собой это молчание каминов и глади мозаичных столиков, я увожу с собой ощущение космоса, рождающегося на ступеньках твоего замка. Как отрадно, что в нашей отчизне, в нашей истории есть, были и будут такие люди. Что может быть яснее, что может благословлять в путь более явственно?...
 
Последнее редактирование:
Раньше я не видела этого, потому что ничего на строила. По крайней мере снаружи. И нужно было начать искать форму, чтобы удивив её, узнать. Во истину лошади привели меня к искусству. К путешествиям, к нашей земле - ведь сколько десятков и даже тысяч километров проехали мы в поиске достойных членов команды! Лошади вернули меня к людям, к творчеству, к созиданию, к бесконечному обучению, к связям со всем миром. И так, наверное, каждое дело, становясь страстью, становясь искусством, увлекает человека к новым горизонтам, открывая ему мир...
 
Что же, Свете и графу Воронцову буду признательна я за свершение, закономерность создания которого стала для меня очевидной.
 
Сверху