Мне рассказ напомнило))
Надежда Тэффи
Сели обедать.
Глава семьи, отставной капитан, с обвисшими, словно мокрыми усами и круглыми, удивлёнными глазами, озирался по сторонам с таким видом, точно его только что вытащили из воды и он еще не может прийти в себя. Впрочем, это был его обычный вид, и никто из семьи не смущался этим.
Посмотрев с немым изумлением на жену, на дочь, на жильца, нанимавшего у них комнату с обедом и керосином, заткнул салфетку за воротник и спросил:
— А где же Петька?
— Бог их знает, где они валандаются, — отвечала жена. — В гимназию палкой не выгонишь, а домой калачом не заманишь. Балует где-нибудь с мальчишками.
Жилец усмехнулся и вставил слово:
— Верно, всё политика. Разные там митинги. Куда взрослые, туда и они.
— Э нет, миленький мой, — выпучил глаза капитан. — С этим делом, слава Богу, покончено. Никаких разговоров, никакой трескотни. Кончено-с. Теперь нужно делом заниматься, а не языком трепать. Конечно, я теперь в отставке, но и я не сижу без дела. Вот придумаю какое-нибудь изобретение, возьму патент и продам, к стыду России, куда-нибудь за границу.
— А вы что же изволите изобретать?
— Да ещё наверное не знаю. Что-нибудь да изобрету. Господи, мало ли ещё вещей не изобретено! Ну, например, скажем, изобрету такую какую-нибудь машинку, чтобы каждое утро в положенный час аккуратно меня будила. Покрутил с вечера ручку, а уж она сама и разбудит. А?
— Папочка, — сказала дочь, — да ведь это просто будильник.
Капитан удивился и замолчал.
— Да, вы действительно правы, — тактично заметил жилец. — От политики у нас у всех в голове трезвон шёл. Теперь чувствуешь, как мысль отдыхает.
Вот придумаю какое-нибудь изобретение, возьму патент и продам, к стыду России, куда-нибудь за границу.
В комнату влетел краснощёкий третьеклассник гимназист, чмокнул на ходу щёку матери и громко закричал:
— Скажите: отчего гимн-азия, а не гимн-африка?
— Господи, помилуй! С ума сошел! Где тебя носит! Чего к обеду опаздываешь? Вон и суп холодный.
— Не хочу супу. Отчего не гимн-африка?
— Ну, давай тарелку: я тебе котлету положу.
— Отчего кот-лета, а не кошка-зима? — деловито спросил гимназист и подал тарелку.
— Его, верно, сегодня выпороли, — догадался отец.
— Отчего вы-пороли, а не мы-пороли? — запихивая в рот кусок хлеба, бормотал гимназист.
— Нет, видели вы дурака? — возмущался удивлённый капитан.
— Отчего бело-курый, а не чёрно-петухатый? — спросил гимназист, протягивая тарелку за второй порцией.
— Что-о? Хоть бы отца с матерью постыдился!..
— Петя, постой, Петя! — крикнула вдруг сестра. — Скажи, отчего говорят д-верь, а не говорят д-сомневайся? А?
Гимназист на минуту задумался и, вскинув на сестру глаза, ответил:
— А отчего пан-талоны, а не хам-купоны! — Жилец захихикал.
— Хам-купоны… А вы не находите, Иван Степа-ныч, что это занятно? Хам-купоны!..
Но капитан совсем растерялся.
— Сонечка! — жалобно сказал он жене. — Выгони этого… Петьку из-за стола! Прошу тебя, ради меня.
— Да что ты, сам не можешь, что ли? Петя, слышишь? Папочка тебе приказывает выйти из-за стола. Марш к себе в комнату! Сладкого не получишь!
Гимназист надулся.
— Я ничего худого не делаю… у нас весь класс так говорит… Что ж, я один за всех отдувайся?..
— Нечего, нечего! Сказано — иди вон. Не умеешь себя вести за столом, так и сиди у себя!
Гимназист встал, обдёрнул курточку и, втянув голову в плечи, пошёл к двери.
— Петя, постой, Петя! — крикнула вдруг сестра. — Скажи, отчего говорят д-верь, а не говорят д-сомневайся? А?
Встретив горничную с блюдом миндального киселя, всхлипнул и, глотая слезы, проговорил:
— Это подло — так относиться к родственникам… Я не виноват… Отчего вино-ват, а не пиво-ват?!..
Несколько минут все молчали. Затем дочь сказала:
— Я могу сказать, отчего я вино-вата, а не пиво-хлопок.
— Ах, да уж перестань хоть ты-то! — замахала на неё мать. — Слава Богу: не маленькая…
Капитан молчал, двигал бровями, удивлялся и что-то шептал.
— Ха-ха! Это замечательно, — ликовал жилец. — А я тоже придумал: отчего живу-зем, а не помер-зем. А? Это, понимаете, по-французски. Живузем. Значит «я вас люблю». Я немножко знаю языки, то есть сколько каждому светскому человеку полагается. Конечно, я не специалист-лингвист…
— Ха-ха-ха! — заливалась дочка. — А почему Дубровин, а не осина-одинакова?…
Мать вдруг задумалась. Лицо у неё стало напряжённое и внимательное, словно она к чему-то прислушивалась.
— Постой, Сашенька! Постой минутку. Как это…
Вот опять забыла…
Она смотрела на потолок и моргала глазами.
— Ах, да! Почему сатана… нет… почему дьявол… нет, не так!..
Капитан уставился на неё в ужасе.
— Чего ты лаешься?
— Постой! Постой! Не перебивай. Да! Почему говорят чертить, а не дьяволить?
— Ох, мама! Мама! Ха-ха-ха! А отчего «па-почка», а не…
— Пошла вон, Александра! Молчать! — крикнул капитан и выскочил из-за стола.
* * *
Жильцу долго не спалось. Он ворочался и всё придумывал, что он завтра спросит. Барышня вечером прислала ему с горничной две записочки. Одну в девять часов: «Отчего обни-мать, а не обни-отец?» Другую — в одиннадцать: «Отчего руб-ашка, а не девяносто девять копеек-ашка?»
На обе он ответил в подходящем тоне и теперь мучился, придумывая, чем бы угостить барышню завтра.
— Отчего… отчего… — шептал он в полудремоте. Вдруг кто-то тихо постучал в дверь.
Никто не ответил, но стук повторился. Жилец встал, закутался в одеяло.
— Ай-ай! Что за шалости! — тихо смеялся он, отпирая двери, и вдруг отскочил назад.
Перед ним, ещё вполне одетый, со свечой в руках, стоял капитан. Удивлённое лицо его было бледно, и непривычная напряжённая мысль сдвинула круглые брови.
— Виноват, — сказал он. — Я не буду беспокоить… Я на минутку… Я придумал…
— Что? Что? Изобретение? Неужели?
— Я придумал: отчего чер-нила, а не чер-какой-ни-будь другой реки? Нет… у меня как-то иначе… лучше выходило… А впрочем, виноват… Я, может быть, обеспокоил… Так — не спалось, — заглянул на огонёк…
Он криво усмехнулся, расшаркался и быстро удалился.
И меня теперь тоже часто мучает вопрос, почему же кот-лета, а не кошка-зимы?)))
