Крепкие мощные когти царапнули трухлявую древесину, оставляя глубокие следы, грузное тело сорвалось вниз с ветки, в полете расправляя угольно - черные крылья. Старый ворон нежился в тугих струях воздуха, по детски радуясь свободе и той особой легкости, которое наполняет тело в полете. Прикрыл глаза, наслаждаясь и тая в лучах солнца. Лениво в сознание закралась мысль. Мысль мучила и вносила ужасные искажения в тонкую паутину окружающего мира. Вспомнил. С внутренним недовольным вздохом открыл глаза, осматривая мир вокруг. Хранитель. Их осталось совсем мало, и долго эти вечные странники нигде не задерживались. Ворон скривился. Человеки. Из за двуногих крыс, хранителей и осталось так мало, совсем нечего стало хранить. Где бы не прошли люди, за ними неизменно стелился шлейф из грязи, вони и жуткой энергетики. Люди не умеют хранить, только используют, перерабатывают и оставляют за собой пустоту.
Нырнув в соседний поток воздуха, черной молнией взвился ввысь, осматривая место временной... работы? Что же, заняться, определенно, было чем. Сосновый лес, озеро, просторные дикие поля. Все завалено мусором, треть леса сожжено по низу огнем. Особый бич лесов и полей - костры. Подавив тяжелый вздох - не время печалится! Спланировал на разлапистую ель и сел думать. Надо составить план.
Прошло время. Может быть месяца, может быть года, старому ворону было все равно, время не имеет никакого значения. Хранитель гордился. Много, конечно, не получилось, но изменения были явные и очень приятные изголодавшемуся по порядку глазу.
Нет, Хранители не были магами, не были и все. То, чем они пользуются - совсем другие материи. Они разговаривают с Вездесущим. И если удается донести до него свою мысль, вокруг все меняется по желанию Хранителя. Ворон считал, что он хорошо разговаривает. Он молодец, и вряд ли кто то смог бы это оспорить.
Свалка пропала, по всему лесу виднелись веселые светло зеленые верхушки молодой поросли, в лес, все еще недоверчиво, возвращались животные и птицы, в озере завелась рыба, в полях раскинулись ягодные поляны.
Но ох как это было тяжело! Мусор упрямо появлялся вновь и вновь, ягодники перерывались, животные пугались. Не мог старый ворон воздействовать на него. На человека. Единственное существо, не подвластное воле Вездесущего. Иногда Хранителю казалось, что люди - вообще не часть этого мира. Только не было тому никаких подтверждений.
Живот недовольно забурлил, намекая, что ворон опять забыл про завтрак. И скорее всего еще и про ужин. Зоркий глаз начал высматривать обед пожирнее, да повкуснее. Удивленно воззрился на крупную белую мышь, звонко пищащую и постоянно зачем то путающуюся в лапах и падающую. Ну да ладно, главное, что вкусную. Резко метнулся вниз, ошарашенно уставился на пустые когти. Промахнулся? Да быть того не может! Отыскал взглядом мышь, рассмеялся над собой. Мышь оказалась щенком. Совсем еще крохотным и неумелым. Потому и не поймался, что опять споткнулся и кувырком полетел со склона. Ну ладно, щенок, так щенок, главное, сытно и вкусно. Склонил голову, подождал, пока белый комок хоть как то выровняется и одним мощным прыжком догнал.
Чувство опасности взвопило, и, вместо того, чтобы схватить законную добычу, ворон грузно сорвался вверх на ближайшую ветку. Ошарашенно посмотрел вниз. Рядом с щенком стоял человек, крепко сжимая в маленькой ручке толстую палку. Каррр! И откуда только взялся?! Взялась, поправил себя ворон, осматривая парочку. Человек оказался самкой, маленькой совсем. Тоненькая, светленькая, губы крепко сжаты, а в глазах - готовность к бою, и... восхищение. Хранитель расправил крылья, показывая себя во всей красе, с удивлением, наблюдая, как девчонка завороженно что то шепчет. Не умеют люди ценить красоту, уж он то точно знает. Но глаза и сердце не врут, человечка любовалась.
Недовольно каркнул, перелетел выше. Странная пара пошла дальше, ворон же, излишне заинтересовавшись, опять слетел на землю и поскакал следом. Девочка, явно, разволновалась, пристально за ним следила и пыталась загородить щенка. Вдоволь наигравшись, и вспомнив, что он все же уже не ребенок, ворон сорвался с земли, оставив за собой вихрь прелой хвои и листьев и полетел. Полетел искать нормальную еду, по дороге озадаченно размышляя о происшедшем.
Прошли еще года. Лес окреп, но полностью Хранитель не справился, пока отсюда не уйдут люди, большего не сделаешь. Можно было выдвигаться дальше, но... Но ворон ждал. Сам не знал чего. Может совсем стар стал? Захотелось осесть и остепениться? Но нет, крылья еще мощны, глаза блестят, воля крепка, а зов природы все так же силен. Но он ждал...
Как ни странно, Хранитель немного пересмотрел свое отношение к людям, впервые он был настолько близок к ним. На удивление, они были разные. И плохие, и хорошие. И плохие - хорошие.
Все началось с той давней встречи, когда впервые не смог поймать себе обед.
К слову, не пойманный обед превратился в прекрасную, сильную собаку, маленькая человечка - в серьезную, симпатичную женщину. Он к ним привык. Сам не знал почему, но постоянно сопровождал их в границах своей территории. Наблюдал, как пара молча сидит на холме, смотря вдаль. И смотрел вместе с ними. Они умели общаться без слов - в это ворон не мог поверить до сих пор. Как одно целое. Он понял, как выглядит любовь. Со временем, эта пара стала частью и его жизни.
А потом девушка пропала. С собакой в лес приходили другие, у них тоже была любовь, но почему то Хранителя она не затрагивала. Не то, все не то! Старая птица волновалась, сердилась, но сделать ничего не могла. Пропала совершенность мира. Это было почти больно.
Потом она вернулась, по ощущениям ворона - совсем ненадолго. Да и сломалось что то, будто пропало. В ощущения теперь вплеталась боль, вина и тоска. Между человеком и собакой появилась трещина. Сердито взмахнул огромными крыльями и впервые улетел от них с середины прогулки. Чувствовал спиной тревожный и печальный взгляд двух пар глаз, но не обернулся.
В следующие несколько лет все стало только хуже. Пара иногда еще гуляла, но в чувствах в большинстве было равнодушие. Трещина превратилась в пропасть. За это время ворон опять закаменел сердцем к людям. Во всем виноваты они! И история с собакой тому пример.
Сегодня решил улететь. Завязывал последние нити паутины. Сколько то времени лес продержится без него. Может быть немного - может быть всегда. Последним взглядом окинул ставшие родными деревья, расправил крылья... И увидел их.
Собака была стара и больна, еле переставляла лапы, щурила полуслепые глаза, чуткие уши не дергались на звуки, давно перестав их различать. Ей было больно. Больно идти, больно жить. Но она улыбалась беззубой пастью, виляла пушистым хвостом, пыталась носить палку. Она радовалась Своему Человеку.
Уже забыто, ворон полетел следом. Вот их холм. Со временем тоже полысел и сгладился. Не может быть иначе. Как когда то, собака и человечка сидели рядом, смотрели вдаль. Почему то было тревожно и печально. Погода, будто почуяв настроение Хранителя, резко поменяла летний погожий денек на осеннюю непогоду. Небо затянуло тучами, хлесткий ветер орошал природу водяной моросью.
Услышал странные звуки, обернулся - женщина зарылась лицом в мокрую шерсть, плечи вздрагивали, пальцы крепко вцепились в косматые бока. Плачет - вспомнил ворон. Прислушался плотнее, уловил такой спектр чувств, что даже самые маленькие перья на теле встали дыбом. И тут пришло облегчение - собака простила своего друга. Благословила... новую жизнь? Хранитель присмотрелся, удивленно покачал головой. Вот оно как.
Сегодня решил не улетать.
С утра что то оборвалось в душе. Ворон метался по лесу, вдруг все стало чужим и неправильным. Что то должно было произойти, ждать было невыносимо, сердце колотилось все сильнее.
Вот оно!
По дороге, медленно шел человек. Его любила белая собака. Странно, что шел он без нее. В руках тяжелый сверток и лопата. Противно заныли лапы. Ворон уже понял, что, а точнее, кто в свертке. И почему стало так больно?
Железо споро раскидывало снег, вгрызалось в мерзлую землю. Ворон помог, земля легко уходила из под лопаты. Вскоре под его любимой разлапистой сосной вырос черный холмик. Хранитель понял, что это конец.
Вдруг рядом заискрилось, взорвалось яркими брызгами облако снега. Ворон счастливо раскаркался, взвился ввысь и двинулся в путь. Теперь он спокоен. Новых хранителей не рождалось уже много веков, и уж точно не было среди них собак.
Тем не менее, рядом с уставшим мужчиной и черным неказистым холмом, счастливо улыбаясь во всю пасть, сидела белая собака.
Беги по радуге, Ханочка!
