Дорогие друзья !
Хочу поблагодарить всех, кто помогал мне в выпуске моей первой книги. Поскольку многие спрашивали, буду ли я продолжать дальше писать на "лошадиную" тему, отвечаю - да, буду.
Вот отрывок нового рассказа. Понятно, все еще "сырое", но общая идея уже оформилась.
СЛОН И МОСЬКА
История эта произошла в конноспортивном клубе, который находился в пригороде одного из российских мегаполисов. Принадлежал клуб хозяину самой крупной в регионе транспортной компании и сети строительных магазинов Ларионову Игорю Владимировичу. Невысокий, черноволосый мужчина, лет 40, на первый взгляд производил впечатление менеджера средней руки, с которым при беседе можно особо не церемониться. Но это была всего лишь маска, успешно созданная и поддерживаемая Ларионовым. Те, кто сталкивался с ним первый раз, как правило, попадались на эту удочку. Остальные, кому была уже знакома бульдожья хватка владельца «Северо-Западной Транспортной Компании», старались завершить переговоры как можно скорее. Холодный пронзительный взгляд черных, как ночь, глаз Ларионова, его неторопливая, бесстрастная, но буквально гипнотизирующая собеседника манера вести разговор, заставляла практически всех деловых партнеров подписывать договора именно на тех условиях, которые предлагал Игорь Владимирович.
В молодости Ларионов около пяти лет занимался конкуром. Лавров на этом поприще не снискал, но любовь к лошадям осталась на всю жизнь. И когда появилась возможность построить хороший конный комплекс, Игорь Владимирович, не задумываясь, принялся за дело. Он начисто проигнорировал предупреждение своих финансистов, что прибыль от клуба, если она будет вообще, достанется только его наследникам. Причем никак не раньше внуков.
Справедливо считая себя дилетантом в области строительства конюшен, Ларионов пригласил двух профессионалов, с которыми почти неделю разъезжал по всему пригороду, подыскивая хорошее место. Разумеется, оно было найдено. Имея изрядное влияние в городской и областной администрации, Игорь Владимирович выкупил в собственность три гектара земли и начал строительство. В процессе постройки Ларионов сменил трех подрядчиков, уличив первого в краже стройматериалов, а второго – в приписках. Третий усвоил печальный опыт коллег и даже не помышлял о чем-то подобном, работая на совесть. В итоге через 2 года на том месте, где раньше было чистое поле, возник отличный конноспортивный комплекс. Там были два плаца (отдельно для выездки, отдельно для конкура), огромный отапливаемый крытый манеж, добротная конюшня на 80 голов с просторными денниками. И масса вспомогательных построек, призванных улучшить условия содержания лошадей. Людей тоже не забыли. Комфортабельные раздевалки и душевые, кафе и небольшой ресторанчик способствовали тому, что при открытии комплекса в первый же день половина денников (мест, где содержатся лошади) было уже занято. Гордился клуб и своими левадами – просторными, с хорошим ограждением. Левады, находящиеся на достаточно большом удалении от основного корпуса, ограждать не стали, просто обнесли электропастухом. Чаще всего туда выпускали кобыл с жеребятами. Персонал в клуб, за исключением низшего звена – конюхов, уборщиц, Ларионов отбирал сам. Начальника конюшни - начкона по конной терминологии - он взял на работу примерно за полгода до окончания строительства. Игорь Владимирович знал, что Геннадий Михайлович Гривцов был профессиональным спортсменом, одним из лучших в стране. Гривцову прочили карьеру олимпийского чемпиона. Но судьба подставила ему подножку – недоброжелатели загубили его основную лошадь и вспыльчивый спортсмен, правдами и неправдами нашедший негодяя, учинил самосуд. Получив 2 года условно, Гривцов начал выпивать. Но даже это не остановило Ларионова, когда он решил сделать Геннадия Михайловича начконом. И не прогадал. Жена Гривцова нашла слова и методы, чтобы тот завязал с зеленым змием. В прошлом году Гривцов овдовел. Оформив городскую квартиру на старшую дочь, он переселился в клуб. Помимо исполнения обязанностей начкона, Гривцов тренировал спортсменов, занимающихся конкуром. Учеников у него было мало. Не потому, что желающих не находилось. Геннадий Михайлович правил в клубе железной рукой и как начкон и как тренер. Немногие выдерживали требования, которые предъявлял Гривцов к персоналу и ученикам. Но те, кто оставался, очень уважали начкона. Только им он позволял звать себя Михалычем. Ну и Ларионову, конечно. Михалыч был единственным человеком в клубе, кто мог позволить себе в неформальной обстановке назвать Ларионова по имени. А также спорить с ним до хрипоты по любым вопросам.
Основным видом деятельности клуба считался классический конный спорт – конкур и выездка. Но был организован и прокат, то есть занятия для начинающих. Любой человек, ребенок или взрослый, искренне любящий лошадей, мог прийти и попробовать себя как всадник. Для этого Ларионов специально купил 15 лошадей. Отбирал их, разумеется, Гривцов. Лошадки были не ахти каких кровей, но в то же время покладистые и дружелюбные. Поэтому от желающих приобщиться к таинствам верховой езды отбоя не было. Старший тренер групп начинающих всадников строго следил за тем, чтобы лошади работали не больше трех смен в день. И прокатные лошадки выглядели не еле передвигающими ноги заморышами, а энергичными и веселыми.
Как и на любой другой конюшне, кроме лошадей, были здесь и собаки. Целых семь. Шесть из них охраняли территорию и считались «штатными сотрудниками» клуба. А о седьмой стоит рассказать отдельно.
Месяца за два до открытия клуба Ларионов возвращался со стройплощадки поздно вечером, часов около 11. Настроение у него было отличное – строительство заканчивалось в установленные сроки. Плюс к тому начкон сообщил, что нашел двух поставщиков сена и кормов, которые были готовы поставлять все на долгосрочной основе и по очень хорошим ценам. Погода тоже радовала. Стояло теплое лето. Не жара, а, как говорится, в самый раз. Короткие ночные грозы не давали высохнуть ни деревьям и клумбам в городских парках, ни огородам дачников. Ларионов ехал рядом с водителем на переднем сиденье своего джипа и, опустив стекло, с наслаждением вдыхал прохладный воздух. Машина въехала в город, и Игорь Владимирович с сожалением нажал на клавишу стеклоподъемника. Дышать городской пылью у него не было никакого желания.
- Надо было в клубе остаться. Или в коттедже, - подумал он. Водитель свернул в неосвещенный переулок. В свете фар показался открытый люк. Машина остановилась.
- Коля, глянь, что это за ерунда такая,- не то попросил, не то приказал Ларионов.- Посмотри, кому этот колодец принадлежит, я завтра позвоню в администрацию города. Пускай этим хозяевам замечательным надают как следует по голове. Обалдели совсем, так ведь любой пешеход шею свернуть может.
Водитель открыл дверь джипа, подошел к колодцу и внимательно рассмотрел люк.
- Связистам он принадлежит, Игорь Владимирович.
- Понял, спасибо.
- Игорь Владимирович, а в колодце кто-то есть,- удивленно сказал водитель.
Ларионов вышел из машины.
- Человек, что ли?
- Да нет. Похоже, кошка. Или собака. Темно, не видно ничего. Только пищит внизу кто-то.
- Так возьми из машины фонарь,- слегка раздраженно сказал Ларионов. Ему хотелось быстрее попасть в квартиру и отдохнуть после долгого рабочего дня.
Водитель, уловив перемены в интонациях шефа, быстро достал фонарь.
- Давай, свети,- сказал Ларионов, подходя к люку и заглядывая вниз.
Яркий луч выхватил кучу мусора на дне колодца и маленькую черную дворнягу со смешной бородатой мордой и хвостиком-крючком. Собака дрожала от холода (на трехметровой глубине было далеко не 20 градусов тепла, как наверху) и уже не скулила, а тихо подвывала.
- Во дела. Как она туда попала?- удивился водитель.
- Вряд ли сама,- ответил Ларионов.- Какой-то подонок сбросил, скорее всего. Ну что, Коля, ты готов на пять минут стать Эйсом Вентурой?
- Завсегда готов,- ответил водитель, шутливо щелкнув каблуками и вытянувшись по стойке «смирно».- Сейчас мы ее оттуда достанем.
Не прошло и пяти минут, как собака была извлечена из колодца и посажена на заднее сиденье машины. Ларионов с водителем, пыхтя, установили на место люк и еще через четверть часа Игорь Владимирович, с собакой подмышкой, входил в квартиру. Будучи холостяком, Ларионов не держал в холодильнике горы продуктов. Еду ему покупала и готовила домработница, а приготовленный ужин разогревал он сам, не считая нужным задерживать допоздна пожилую женщину у себя в доме. Игорь Владимирович опустил собаку на пол и, порывшись в объемистом чреве трехкамерного «Электролюкса», извлек оттуда пакет молока и ветчину. Он налил молоко в одно блюдце, а на другое положил три толстых куска мяса.
- Давай, подкрепись, пока я переоденусь,- сказал он, подталкивая дворнягу к еде. Не успел он сделать трех шагов из кухни, как услышал за спиной короткое «Гав». Ларионов обернулся и увидел пустые блюдца.
- Аппетит у тебя не пострадал,- усмехнулся он.- Много есть с голодухи вредно. И людям и собакам. Ладно, еще немного поешь, и терпи до утра.- Он дождался, пока собака доест добавку и вышел из кухни, оставив включенным свет.
Наутро Ларионов обнаружил свою находку, спящую на кухне около пустых блюдец. Заслышав шаги хозяина квартиры, она моментально подняла голову и завиляла хвостом. Несмотря на всю внешнюю неказистость – коротенькие кривоватые ножки, не слишком густая жесткая шерсть – собака не походила на уродца. А в больших желтых глазах, глядящих из-под нависающей на лоб челки, явно читался ум.
- Вот что, подруга дорогая,- сказал Игорь Владимирович.- Забираю я тебя на стройку. Будешь там жить. Конуру смастерим. В штат взять не обещаю, но полный пансион обеспечу.
Так и появилась на конюшне седьмая собака. Строители и начкон долго размышляли о кличке, но ничего оригинальней не придумали, как назвать собачонку просто Моськой. Несмотря на «дворянское» происхождение, Моська была очень воспитанной - никогда не путалась под ногами у лошадей и всадников, не клянчила у посетителей подачки, заслуженно пользовалась всеобщей любовью и первой встречала людей и машины, появляющиеся на территории конюшни.
К сожалению, лошади стареют гораздо быстрее человека. Серая в яблоках кобыла Звездочка, любимица детей, достигнув 20-летнего возраста, с почетом была отправлена на пенсию и теперь ежедневно просто гуляла в леваде. Вместо нее Гривцов привез в клуб огромного латвийского мерина. За день до его появления на свободный денник повесили табличку:
Кличка -
Мать – Слава
Отец – Оникс
Пол - мерин
Порода – латвийская
Владелец – КСК «Успех»
Почему исполнительный и пунктуальный начкон сразу не указал кличку лошади, остается загадкой. Записной шутник клуба – конюх Серега – тут же карандашом вписал на пустующее место слово «Слон». Кличка подходила коню идеально. Огромный, мощного телосложения гнедой латвиец, с уравновешенным флегматичным характером, действительно напоминал слона. Хотя, как выяснилось, коня звали Сократ. Серегино художество стерли, но прозвище «Слон» намертво прилипло к коню.
Хочу поблагодарить всех, кто помогал мне в выпуске моей первой книги. Поскольку многие спрашивали, буду ли я продолжать дальше писать на "лошадиную" тему, отвечаю - да, буду.
Вот отрывок нового рассказа. Понятно, все еще "сырое", но общая идея уже оформилась.
СЛОН И МОСЬКА
История эта произошла в конноспортивном клубе, который находился в пригороде одного из российских мегаполисов. Принадлежал клуб хозяину самой крупной в регионе транспортной компании и сети строительных магазинов Ларионову Игорю Владимировичу. Невысокий, черноволосый мужчина, лет 40, на первый взгляд производил впечатление менеджера средней руки, с которым при беседе можно особо не церемониться. Но это была всего лишь маска, успешно созданная и поддерживаемая Ларионовым. Те, кто сталкивался с ним первый раз, как правило, попадались на эту удочку. Остальные, кому была уже знакома бульдожья хватка владельца «Северо-Западной Транспортной Компании», старались завершить переговоры как можно скорее. Холодный пронзительный взгляд черных, как ночь, глаз Ларионова, его неторопливая, бесстрастная, но буквально гипнотизирующая собеседника манера вести разговор, заставляла практически всех деловых партнеров подписывать договора именно на тех условиях, которые предлагал Игорь Владимирович.
В молодости Ларионов около пяти лет занимался конкуром. Лавров на этом поприще не снискал, но любовь к лошадям осталась на всю жизнь. И когда появилась возможность построить хороший конный комплекс, Игорь Владимирович, не задумываясь, принялся за дело. Он начисто проигнорировал предупреждение своих финансистов, что прибыль от клуба, если она будет вообще, достанется только его наследникам. Причем никак не раньше внуков.
Справедливо считая себя дилетантом в области строительства конюшен, Ларионов пригласил двух профессионалов, с которыми почти неделю разъезжал по всему пригороду, подыскивая хорошее место. Разумеется, оно было найдено. Имея изрядное влияние в городской и областной администрации, Игорь Владимирович выкупил в собственность три гектара земли и начал строительство. В процессе постройки Ларионов сменил трех подрядчиков, уличив первого в краже стройматериалов, а второго – в приписках. Третий усвоил печальный опыт коллег и даже не помышлял о чем-то подобном, работая на совесть. В итоге через 2 года на том месте, где раньше было чистое поле, возник отличный конноспортивный комплекс. Там были два плаца (отдельно для выездки, отдельно для конкура), огромный отапливаемый крытый манеж, добротная конюшня на 80 голов с просторными денниками. И масса вспомогательных построек, призванных улучшить условия содержания лошадей. Людей тоже не забыли. Комфортабельные раздевалки и душевые, кафе и небольшой ресторанчик способствовали тому, что при открытии комплекса в первый же день половина денников (мест, где содержатся лошади) было уже занято. Гордился клуб и своими левадами – просторными, с хорошим ограждением. Левады, находящиеся на достаточно большом удалении от основного корпуса, ограждать не стали, просто обнесли электропастухом. Чаще всего туда выпускали кобыл с жеребятами. Персонал в клуб, за исключением низшего звена – конюхов, уборщиц, Ларионов отбирал сам. Начальника конюшни - начкона по конной терминологии - он взял на работу примерно за полгода до окончания строительства. Игорь Владимирович знал, что Геннадий Михайлович Гривцов был профессиональным спортсменом, одним из лучших в стране. Гривцову прочили карьеру олимпийского чемпиона. Но судьба подставила ему подножку – недоброжелатели загубили его основную лошадь и вспыльчивый спортсмен, правдами и неправдами нашедший негодяя, учинил самосуд. Получив 2 года условно, Гривцов начал выпивать. Но даже это не остановило Ларионова, когда он решил сделать Геннадия Михайловича начконом. И не прогадал. Жена Гривцова нашла слова и методы, чтобы тот завязал с зеленым змием. В прошлом году Гривцов овдовел. Оформив городскую квартиру на старшую дочь, он переселился в клуб. Помимо исполнения обязанностей начкона, Гривцов тренировал спортсменов, занимающихся конкуром. Учеников у него было мало. Не потому, что желающих не находилось. Геннадий Михайлович правил в клубе железной рукой и как начкон и как тренер. Немногие выдерживали требования, которые предъявлял Гривцов к персоналу и ученикам. Но те, кто оставался, очень уважали начкона. Только им он позволял звать себя Михалычем. Ну и Ларионову, конечно. Михалыч был единственным человеком в клубе, кто мог позволить себе в неформальной обстановке назвать Ларионова по имени. А также спорить с ним до хрипоты по любым вопросам.
Основным видом деятельности клуба считался классический конный спорт – конкур и выездка. Но был организован и прокат, то есть занятия для начинающих. Любой человек, ребенок или взрослый, искренне любящий лошадей, мог прийти и попробовать себя как всадник. Для этого Ларионов специально купил 15 лошадей. Отбирал их, разумеется, Гривцов. Лошадки были не ахти каких кровей, но в то же время покладистые и дружелюбные. Поэтому от желающих приобщиться к таинствам верховой езды отбоя не было. Старший тренер групп начинающих всадников строго следил за тем, чтобы лошади работали не больше трех смен в день. И прокатные лошадки выглядели не еле передвигающими ноги заморышами, а энергичными и веселыми.
Как и на любой другой конюшне, кроме лошадей, были здесь и собаки. Целых семь. Шесть из них охраняли территорию и считались «штатными сотрудниками» клуба. А о седьмой стоит рассказать отдельно.
Месяца за два до открытия клуба Ларионов возвращался со стройплощадки поздно вечером, часов около 11. Настроение у него было отличное – строительство заканчивалось в установленные сроки. Плюс к тому начкон сообщил, что нашел двух поставщиков сена и кормов, которые были готовы поставлять все на долгосрочной основе и по очень хорошим ценам. Погода тоже радовала. Стояло теплое лето. Не жара, а, как говорится, в самый раз. Короткие ночные грозы не давали высохнуть ни деревьям и клумбам в городских парках, ни огородам дачников. Ларионов ехал рядом с водителем на переднем сиденье своего джипа и, опустив стекло, с наслаждением вдыхал прохладный воздух. Машина въехала в город, и Игорь Владимирович с сожалением нажал на клавишу стеклоподъемника. Дышать городской пылью у него не было никакого желания.
- Надо было в клубе остаться. Или в коттедже, - подумал он. Водитель свернул в неосвещенный переулок. В свете фар показался открытый люк. Машина остановилась.
- Коля, глянь, что это за ерунда такая,- не то попросил, не то приказал Ларионов.- Посмотри, кому этот колодец принадлежит, я завтра позвоню в администрацию города. Пускай этим хозяевам замечательным надают как следует по голове. Обалдели совсем, так ведь любой пешеход шею свернуть может.
Водитель открыл дверь джипа, подошел к колодцу и внимательно рассмотрел люк.
- Связистам он принадлежит, Игорь Владимирович.
- Понял, спасибо.
- Игорь Владимирович, а в колодце кто-то есть,- удивленно сказал водитель.
Ларионов вышел из машины.
- Человек, что ли?
- Да нет. Похоже, кошка. Или собака. Темно, не видно ничего. Только пищит внизу кто-то.
- Так возьми из машины фонарь,- слегка раздраженно сказал Ларионов. Ему хотелось быстрее попасть в квартиру и отдохнуть после долгого рабочего дня.
Водитель, уловив перемены в интонациях шефа, быстро достал фонарь.
- Давай, свети,- сказал Ларионов, подходя к люку и заглядывая вниз.
Яркий луч выхватил кучу мусора на дне колодца и маленькую черную дворнягу со смешной бородатой мордой и хвостиком-крючком. Собака дрожала от холода (на трехметровой глубине было далеко не 20 градусов тепла, как наверху) и уже не скулила, а тихо подвывала.
- Во дела. Как она туда попала?- удивился водитель.
- Вряд ли сама,- ответил Ларионов.- Какой-то подонок сбросил, скорее всего. Ну что, Коля, ты готов на пять минут стать Эйсом Вентурой?
- Завсегда готов,- ответил водитель, шутливо щелкнув каблуками и вытянувшись по стойке «смирно».- Сейчас мы ее оттуда достанем.
Не прошло и пяти минут, как собака была извлечена из колодца и посажена на заднее сиденье машины. Ларионов с водителем, пыхтя, установили на место люк и еще через четверть часа Игорь Владимирович, с собакой подмышкой, входил в квартиру. Будучи холостяком, Ларионов не держал в холодильнике горы продуктов. Еду ему покупала и готовила домработница, а приготовленный ужин разогревал он сам, не считая нужным задерживать допоздна пожилую женщину у себя в доме. Игорь Владимирович опустил собаку на пол и, порывшись в объемистом чреве трехкамерного «Электролюкса», извлек оттуда пакет молока и ветчину. Он налил молоко в одно блюдце, а на другое положил три толстых куска мяса.
- Давай, подкрепись, пока я переоденусь,- сказал он, подталкивая дворнягу к еде. Не успел он сделать трех шагов из кухни, как услышал за спиной короткое «Гав». Ларионов обернулся и увидел пустые блюдца.
- Аппетит у тебя не пострадал,- усмехнулся он.- Много есть с голодухи вредно. И людям и собакам. Ладно, еще немного поешь, и терпи до утра.- Он дождался, пока собака доест добавку и вышел из кухни, оставив включенным свет.
Наутро Ларионов обнаружил свою находку, спящую на кухне около пустых блюдец. Заслышав шаги хозяина квартиры, она моментально подняла голову и завиляла хвостом. Несмотря на всю внешнюю неказистость – коротенькие кривоватые ножки, не слишком густая жесткая шерсть – собака не походила на уродца. А в больших желтых глазах, глядящих из-под нависающей на лоб челки, явно читался ум.
- Вот что, подруга дорогая,- сказал Игорь Владимирович.- Забираю я тебя на стройку. Будешь там жить. Конуру смастерим. В штат взять не обещаю, но полный пансион обеспечу.
Так и появилась на конюшне седьмая собака. Строители и начкон долго размышляли о кличке, но ничего оригинальней не придумали, как назвать собачонку просто Моськой. Несмотря на «дворянское» происхождение, Моська была очень воспитанной - никогда не путалась под ногами у лошадей и всадников, не клянчила у посетителей подачки, заслуженно пользовалась всеобщей любовью и первой встречала людей и машины, появляющиеся на территории конюшни.
К сожалению, лошади стареют гораздо быстрее человека. Серая в яблоках кобыла Звездочка, любимица детей, достигнув 20-летнего возраста, с почетом была отправлена на пенсию и теперь ежедневно просто гуляла в леваде. Вместо нее Гривцов привез в клуб огромного латвийского мерина. За день до его появления на свободный денник повесили табличку:
Кличка -
Мать – Слава
Отец – Оникс
Пол - мерин
Порода – латвийская
Владелец – КСК «Успех»
Почему исполнительный и пунктуальный начкон сразу не указал кличку лошади, остается загадкой. Записной шутник клуба – конюх Серега – тут же карандашом вписал на пустующее место слово «Слон». Кличка подходила коню идеально. Огромный, мощного телосложения гнедой латвиец, с уравновешенным флегматичным характером, действительно напоминал слона. Хотя, как выяснилось, коня звали Сократ. Серегино художество стерли, но прозвище «Слон» намертво прилипло к коню.
