Долго я не появлялась тут. Но вот настало время! (пафос
) Дело в том, что очередной прочитавший рассказ о Лизке потребовал продолжения. Сие имело место быть еще месяц назад. Но тогда я не знала, что случится с Лизкой дальше, после дружбы с Хабанерой. Теперь я думаю, что знаю. И вот вам второй рассказ о Лизке. Начало второго рассказа. Начало получилось депрессивным, но кончится всё должно хорошо. Так что читаем, но сильно заранее не расстраиваемся.
Лизка и Заклинатель. (Не плакала)
Глава 1
Вообще то Лизка была плакса. В детстве она часто плакала, по поводу и просто так. Иногда она даже плакала от своих собственных фантазий. Еще Лизка была робкая, но временами очень решительная. Она обычно долго сомневалась, прежде чем принять решение, но уж если что то решала, то непременно доводила дело до конца. Только это получалось у нее очень медленно, потому что ко всему прочему, она была еще и робкая. Такая странная смесь в ее характере поражала даже ее лучшую подругу Линду, которая вообще то была психолог, и должна была всё знать про человеческий характер. Но даже Линда не могла точно сказать, откуда взялись в Лизке все эти штуки. Она только говорила, что Лизка что то там в себе подавляет, и от этого как то не так себя чувствует. Лизка вообще то не обращала внимания на эти Линдины профессиональные термины. Про себя она называла это «расстроением личности», потому что раздвоение – это была болезнь, а «расстроение», это было для Лизки нечто вроде расстройства. В общем, она придумала себе этот термин, и иногда, когда не могла чего то понять, просто обзывала это «расстроением», и благополучно забывала.
После истории с Хабанерой Лизка подумывала, что неплохо бы сократить «растроение» до «разполутора», но, подумав получше, решила, что это слишком сложно будет говорить и оставила всё как было.
Прошло уже полтора года с тех пор, как Лизка познакомилась с Хабанерой. За это время много всего случилось и с Лизкой, и с Хабанерой, и даже с Линдой, Лизкиной подругой. Но всё также Лизка ходила в Странный парк, и всё также гуляла с Хабанерой по заброшенным дорожкам. Кроме того, Лизка немного появлялась в конюшне, и когда там было туго с персоналом, она с удовольствием помогала местным работягам ухаживать за лошадьми. Лошади вообще то Лизку любили, но не очень уважали. То есть конечно они ее уважали, но больше из-за того, что Хабанера с нею дружила. А Лизка ни с кем кроме Хабанеры так и не познакомилась достаточно близко. Она научилась неплохо понимать язык лошадей, но по-честному ее не очень то волновали их переживания. Она просто аккуратно, чтобы не причинить им беспокойства, делала то, что было нужно. А потом шла к Хабанере, и с ней уже общалась и разговаривала.
Иногда Лизке хотелось научиться ездить верхом, но мысль эта никогда подолгу ее не занимала, потому что всё равно Хрюня была старая, и вместе они бы не смогли уноситься в закаты, как мечталось иногда Лизке. Поэтому она никогда не думала всерьез о том, чтобы пойти учиться верховой езде. А иногда, в минуты особенного «расстроения» личности, Лизка даже думала о том, что Хрюня – уже очень старая лошадь, и скоро она совсем умрет, и тогда Лизка вообще перестанет бывать с лошадьми, потому что ни к кому более она не чувствовала такой сильной привязанности, как к старой гнедой кобыле. И когда Лизка представляла себе, как она придет, а ей скажут, что Хабанеры нет, тогда она начинала рыдать, как рыдала бы в тот страшный, черный день.
В такие минуты ей просто необходимо было скорее побежать в Странный парк и обнять лошадь. Убедиться, что с ней все в порядке, и чтобы седой нос выдохнул горячий воздух ей в волосы.
Глава 2
В студии у Лизки царил творческий беспорядок. Мольберты стояли и лежали там и тут, краски были раскиданы по столу, и еще куча всяких её художнических штук валялась на полу и стульях вперемежку с элементами декорации. А сама Лизка стояла посреди этого бедлама и решала важную проблему. Посвятить ли ей пару свободных часов уборке всего этого безобразия, или плюнуть и уйти в Странный парк, отдохнуть перед приходом нового посетителя, погуляв с Хабанерой. Длилось это стояние уже минут двадцать, а Лизка всё никак не могла решиться. С одной стороны, посетитель был важный, и стоило его принять как следует, с показом собственных работ и всё такое. Но с другой стороны… В конце концов, Лизка решила, что она, как художник, имеет право на собственные слабости и причуды, надела новый желтенький жакет, и быстренько покинула студию, чтобы не передумать.
По дороге в Парк она, как обычно, заглянула в Зеленую лавочку и купила пару килограммов моркови для лошадей. Хабанера была уже старенькая, поэтому теперь Лизка чаще угощала ее полезной морковкой, чем сушками.
Солнышко светило, весна была уже почти летом, и Лизка довольная шла в Странный парк.
Однако, прийдя на поляну, где пасся табунчик, Хабанеры она там не нашла. Тогда Лизка рванулась к конюшне, в надежде, что Хабанера просто не гуляет вместе с остальными лошадьми. В последние месяцы иногда находила на лошадь такая причуда. Но и по дороге Лизка не встретила ее. Хабанера нашлась в конюшне. Она лежала в своем деннике, и прикрыв глаза, отдыхала. Так показалось Лизке. Но среди персонала царило странное настроение, поэтому Лизка пошла спрашивать, что случилось со старенькой лошадкой. В конце концов, она нашла ветеринара, который и сообщил ей, что похоже срок этой лошади окончен, и она просто уходит… Без болезни и боли, просто так. Устала и лежит. И скоро уйдет. Но лично он, ветеринар, надеется, что всё обойдется. И здесь он побудет еще, хотя лошади и не требуется помощь.
Лизка стояла, как будто в нее ударила молния… Уходит. У-хо-дит…. Хабанера. Уходит… Кончился срок…. Лошади…. Уходит… слова медленно проходили у нее в голове одно за другим, складывались в хоровод, бродили по кругу…. Уходит… И вдруг в голове взорвался вопрос «КАК ЖЕ ТАК?!». Ответа конечно не было. Хабанера была очень старой. Ей было уже 30 лет. Но Лизка всё равно не могла поверить. Больше всего на свете ей хотелось убежать куда то и разрыдаться громко и горько, как получалось это в детстве. Обычно после этого становилось легче.
Но почему то сейчас она тихо развернулась и пошла в денник Хабанеры. Открыла задвижку, вошла в маленькую комнатку…. Хабанера лежала у стены, положив голову на чистые опилки. Глаза ее были чуть прикрыты. Но когда Лизка вошла, лошадь тихонько гугукнула в знак приветствия, как она это обычно делала. «Она всегда так делала на поляне», отстраненно подумала Лизка. Она была как в тумане, в тяжелом, будто свинцовом тумане. Присела рядом с головой лошади, близко-близко. И начала тихо рассказывать ей обо всем, что произошло с ней за то время, пока они не виделись. Как это бывало всегда. Хабанера смотрела на Лизку из-под прикрытых век и внимательно слушала, изредка гугукая в знак того, что она понимает Лизкины чувства.
Потом она напряглась слегка, и положила голову Лизке на колени. Голова оказалась неожиданно тяжелой, хотя Лизка и не впервые сидела вот так, с лошадью, в ее деннике.
Никто не смог бы сказать, сколько прошло времени. Лизке казалось, что целая вечность. Она всё сидела, и говорила, говорила, говорила… И гладила голову лошади, лежащую у нее на коленях. Лизка уже рассказывала обо всем на свете, что знала, или догадывалась, и постоянно, через каждую фразу, повторяла «Вот ты могла бы подумать, а, Хрюня?» или «Представляешь?».
В какой то один момент в денник зашел ветеринар, и, посмотрев на лошадь, тихо сказал Лизке «Идите, уже всё….». Лизка его не услышала, а только посмотрела сердито и отвернулась. Тогда он тихонько взял ее под руки, и вывел из конюшенки на улицу.
На улице Лизка как будто очнулась, попрощалась с ветеринаром, и тихонько пошла домой. В голове ее было абсолютно пусто. И почему то ни одной слезинки не упало на желтенький жакет… «Наверное, он бы понравился Хабанере, она любила одуванчики…» пусто подумала Лизка.
Дальше она уже ничего не помнила, но наверное как то добралась домой, и легла в кровать. Встречу с важным посетителем она конечно же пропустила. Но об этом даже не вспомнила несчастная художница. В ней было совсем пусто, не было даже слез…Впервые в жизни Лизка не плакала, когда было плохо. Просто ей было так плохо, что она даже не плакала….
