Re: Лягушка-путешественница и её мини-табун.
История десятая. Лето 2006. Не быть мне конкуристом 
Новые друзья.
Я вернулась из Канады с твердым намерением продолжать занятия. Кроме той чудесной полевой поездки, мне еще удалось взять несколько занятий на местной спортивной конюшне, они тоже заслуживают отдельного и самостоятельного рассказа, но о них как-нибудь потом. Скажу только, что столько, сколько я падала с лошадей в Канаде, я больше не падала нигде. Тогда, наверное, у меня и начал формироваться какой-то страх перед падениями, который благополучно расцвел по возвращении домой. Пока меня не было на Жабе ездили девчёнки - в основном, в качестве проминки брали кобылу в лес вести ту или иную смену. В лесу Жабе очень нравится, особенно если она одна или головная - уххх! Ну а я вернулась, и мы пошли обратно в манеж. Мы стали заниматься и тут-то открылось, что я привезла из Канады этот самый страх. Сейчас уже я понимаю, что, возможно, нужно было его как-то выбивать, но всем нам тогда было не до этого. Более того, уж не знаю чему там меня научили за океаном, но я начала буквально вываливаться из седла… И вот, когда мы в очередной раз прыгали крестики под руководством Александра Петровича, Жаба споткнулась, упала на одно колено (или на локоть? Ну, вобщем, передняя ножка подогнулась...), я не удержалась в седле, полетела, перекувырнулась, и, довольно сильно, приложилась спиной. С тех пор я не могла заставить себя зайти на препятствие. Каждый раз, когда нужно было перейти какую-нибудь палочку, приподнятую над землей хотя бы на 10 сантиметров, перед моим мысленным взором вставали картины того, как Жаба катится через голову, подминает под себя меня, я ломаю шею, кобылу пристреливают и т.д. и т.п. Я хваталась за повод, тормозила или отворачивала кобылу, Александр Петрович ругался чуть ли не матом, я плакала, и, в конце концов, мы обоюдно выгодно решили прекратить занятия. Он – пока я не куплю себе нормальную лошадь, потому как, так, если между нами, то Жаба действительно не годится в конкур, а я, про себя, тихонечко – навсегда.
Но это не помешало нам вести прекрасную жизнь на конюшне. Как раз в те дни к нам встали новые постояльцы.
Во-первых, Василиса и Яхонт. Юная бесстрашная Василиса стала нам с Машкой надежной подругой в лесных вылазках. Иногда мы ездили втроем, но у Машки к этому времени уже появилась новая молодая лошадь – Динамика. Динка быстро уставала, поэтому мы с Василисой ездили парой, совершая самые настоящие радиальные походы вокруг базы. Правда, частенько походы эти были не санкционированные – несмотря на приличную разницу в возрасте мы болтали, не переставая, за дорогой не следили и периодически заезжали куда-то так, что потом долго не могли найти дороги обратно. Видели мы в наших Токсовских лесах и зайцев, и лис, и лосей, и, слава Богу, только следы и лёжки – кабанов. Но самое любимое, конечно было съездить на озеро Хеппа-Ярви и там искупаться вместе с лошадьми. До озера, если не заблудиться и так час езды хорошим ходом, ну а у нас иногда дорога занимала и в разы больше – одной дорогой ездить было скучно, куда веселей проламываться через чащу. :yes!:
Во-вторых, Ла-Манш и его окружение. Всю эту романтическую компанию привез Томас. Ла-Манш был великолепен, волшебен, прекрасен. Это был настоящий «Эльфийский конь», или даже единорог: почти уже белый, с длинной, волнистой белоснежной гривой, темно синими глазами. Впрочем, характер Лёша имел дурноватый – совершенно не по-эльфийски орал, дрался, свечил когда его выводили гулять… поначалу толком никого, кроме Томаса, к себе не подпуская. С девушкой, которая занималась Ла-Маншем, мы сдружились не сразу. Она приезжала тихонечко, пыталась хотя бы заставить Лёшу бегать на корде, но постепенно, любовь и ласка сделали свое дело, Ла-Манш стал катать и ее и понемножечку, «продвинутый прокат». Одна из любимых фотографий Ренны, Ренна и Ла-Манш на реконструкторском фестивале:
В-третьих, этим же летом к нам ненадолго встали
Оля Андреева и Уруста. Точнее, встала к нам Уруста, за прокат. И с ней на какое-то довольно продолжительное время прервалась лошадиная карьера нашей Оли-инструктора. Кобыла категорически не хотела никого катать, и, в один прекрасный день Уруста просто-напросто перевернулась вместе с Ольгой. Будучи профессионалом своего дела, та, конечно успела катапультироваться и откатиться, но все же повредила себе спину. Моя подруга Юлька, которая в те дни работала администратором конюшни и замещала отъехавшую на курорты Ленку, попросила хозяйку забрать Урусту и некоторое время мы о них ничего не слышали. Вроде как Ольга-хозяйка продала кобылу и у той психика наладилась, но у нас это была злобная убийца. :fire!:
Так что основным инструктором у нас в те дни была
Лизочка. Лизочка, с ее плавными, неторопливыми движениями, интеллигентной манерой общения, и тихим голоском снискала любовь всего проката но при этом нелюбовь многих из персонала. Она постоянно забывала везде амуницию, на манеже валялись хлысты, у конюшни – ногавки, в проходе – щетки. Она могла в лесу, заболтавшись с прокатом, забыть о том, что у нее следующая смена… но факт остается фактом – приезжающие покататься ее обожали, и Лизочка, при всей своей плавности, обладавшая бешеной работоспособностью, зарабатывала одна больше чем все остальные инструктора вместе взятые, да к том же еще, под руководством Александра Петровича, успевая работать одного из Ленкиных молодых жеребцов – Биджапура.
Мы очень дружили с Лизой, но из фотографий ее у меня осталось только, как она подсчитывает дневную выручку:
В четвертых, к нам, одна за другой, встали две очень важные в двух человеческих жизнях лошади –
Майкоп и Павлик…
Юлька, хотя и работала администратором конюшни, и, теоретически, могла бы кататься на практически любой из наших лошадей, ходила безлошадной. Безлошадность ее восходила еще ко временам
«Веселых Компаньонов», когда Юлька ездила на
Джамбуле, маленьком, нервном Жабином братце. Юлька и Джамбул подходили друг к другу и по темпераменту и по размеру и очень любили друг друга, но судьбе было угодно чтобы Джа оставался в руках своей хозяйки, которая, впрочем, тоже обожала своего коня, только вот очень редко к нему приезжала – по вторникам Джа катал свою хозяйку, а по остальным дням был в Юлькином распоряжении. После его отъезда Юлька никак не могла найти «своего коня». Она ездила и на нашем чемпионе
Рыжике (слишком широк), и на желчном, сухопаром рысаке
Норде (неустойчив, идет, качается, будто бы сейчас упадет,) и на юной
Планке, любезно предлагаемом сердобольной Натальей, пыталась взгромождаться на огромную серую кобылу
Алгебру, и запрыгивать на маленькую белорусскую упряжную
Аллоль, но лицо у нее при этом оставалось грустным – лицом человека, который никак не может найти свою лошадь...
Та Самая Фотография, которая размещалась уже раз двадцать.Юлька и Аллоль, я и Жаба, Наташка и Планка.
Поэтому когда к нам приехал Майкоп, Юлька, еще с дверей конюшни начала вопрошать, может быть, это
ОН? Может. Быть. Это. ОН? Майкоп, рыжий, невысокого роста рысачок вполне мог бы оказаться Юлькиной лошадью. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Он отличался удивительной, необычной для его росточка и вобщем-то, и породы, прыгучестью и на него обратил внимание Александр Петрович. Тогда же он обратил внимание и на Василису – ей было скучновато носиться по полям и мы (
да, это были мы!!!) 
свели этих двоих дорогих нам людей друг с другом. А Александр Петрович свел Василису с Майкопом.
Юлька, с легкостью признала, что Майкопу гораздо лучше будет на своем месте в спорте, и мы продолжили поиски
«единственного коня». И надо же, через несколько буквально дней, Ленка привезла малыша, по виду еще совсем жеребенка, арабо-пони Павлика. Юлька пришла к нему знакомиться и сказала ему одно
Главное Лошадиное Слово. С тех пор...
Его приобретение было связано с одном мистическим событием:
Долгожданным вечером в пятницу мы приехали на конюшню. В кошельке у Юльки были деньги на коня, а в багажнике машины многозначительно позвякивала «простава за покупку». Торжественное мероприятие было назначено на субботу. Мы легли спать, а в семь утра нас разбудила Ольга, пришедшая кормить.
«Юлька, а где Павлик?» - спросила она.
«Дурацкая шутка,» - не открывая глаз, пробормотала счастливая без-пяти-минут-обладательница гнедого арабо-пони. Но Ольга не унималась.
«Вставайте, девки, Павлика украли!!!» Мы вскочили, кое-как натянули на себя одежки и помчались в конюшню. Амуничник был взломан, пропало лучшее седло – «Киффер» Александра Петровича, а на влажной после дождя земле отчетливо виднелись свежие отпечатки маленьких конских копыт. Ольга села на коня и поехала по следам, а мы с Ленкой и Юлькой пошли пешком. Мы прошли всю полигонную дорогу и детектировали, что Павлик всю дорогу несся галопом, а в одном месте развернулся и понесся обратно. Пришлось повернуть и нам. Недалеко от конюшни мы нашли разорванную уздечку. Седла не было. Следы вели на шоссе. Ольга с Ленкой сели на машину и поехала по поселку, мы остались трястись на конюшне, сделать ничего было нельзя. Через пару часов раздался звонок.
«НАШЕЛСЯ!!!» - кричала Ольга. У самого Кавголовского озера, за много километров от нашей конюшни Павлик, весь в мыле, без седла и уздечки, метался по полю. Увидев Ольгу он понесся к ней, как к родной матери, спокойно дал пристегнуть чомбур и был водворен домой. Сделка была заключена и обмыта тут же, не дожидаясь вечера… Мы никогда не узнали кто, куда и зачем ездил на Павлике и как он вырвался и убежал. Седло так и не нашлось. Но это все было неважно.
Юлька стала коневладельцем!
От того, что было вначале я в ужасе. Хотя и неудивительно...
