Лето
Участник
Лошадь в яблоках
В нашем дворе поселилась лошадь. Утром я видела ее мельком – мама провожала меня в школу, и мы как всегда опаздывали. Звонок на первый урок застал нас на недлинной аллейке, ведущей к школе. Мама прибавила шаг, я потрусила следом.
Лошадь стояла сбоку дороги, там, где заканчивались кусты сирени и начиналась серая стена здания теплосети. Она стояла спокойно, печально и внимательно глядя на нас с мамой. «Мама, тут лошадь!» «Да, да, дорогая!», - рассеянно ответила мама и, крепче сжав мою руку, потянула за собой. Прежде чем подняться по школьным ступеням я обернулась – лошадь, казалось, смотрела вслед.
Мы, конечно, опоздали. Мама приоткрыла дверь, и, впихивая меня в класс, виновато заулыбалась учительнице. Так происходит почти всегда: я просыпаюсь от слов: «Вставая быстрее, а то мы опоздаем!». Потом мы торопливо собираемся, почти бежим в школу, вздрагиваем от пронзительного школьного звонка, звенящего всегда чуть раньше моего прибытия в класс. Мама сбивчиво извиняется, учительница окидывает нас обеих укоризненным взглядом, и я поспешно усаживаюсь за свою четвертую парту у стены.
Весь день я думала о лошади: ей, наверное, скучно стоять и ничего не делать; не жарко ли ей – ведь конец мая, а она стоит на самом солнцепеке; что едят лошади вообще и что больше всего любит есть «моя» лошадь? И вообще, почему она очутилась именно в нашем дворе? Учительница несколько раз делала мне замечания, сердито глядя на меня из-под очков. «О чем ты мечтаешь? Не отвлекайся!» Но я никому не рассказала о лошади, ни с кем не поделилась своими мыслями и тревогами, потому что решила, что это будет мой секрет, пусть не навсегда - хоть на один день. Поэтому, торопливо простившись с девчонками у школы, я поспешила к серому зданию теплосети. Лошадь была там! Я подошла и остановилась неподалеку. «Здравствуй, лошадь!», - сказала я. Лошадь молчала, и как казалось, дружелюбно, меня рассматривала. Я осмелилась и подошла чуточку поближе.
Тело лошади было серое – серая голова, шея, плечи, бок, ноги и круп. А вот густая грива, длинная красивая челка, пушистый хвост, маленькие реснички, аккуратные ровные копыта, и несколько четко очерченных яблок на крупе были молочно-белого цвета. Я смотрела на лошадь, лошадь смотрела на меня. Мне очень хотелось ее погладить, но почему-то было неудобно – вдруг она обидится? «Можно я поглажу тебя?» - несмело спросила я. Лошадь молчала. Маленькими шажками я приблизилась почти вплотную и медленно протянула руку и осторожно прикоснулась по носу. Нос был теплый, гладкий, и лошадь, по-моему, ни капельки не обиделась от такой вольности. Я еще немного постояла рядом. Так хорошо никуда не торопиться! Светит солнце, сирень чуть покачивает на несильном ветерке большие, ароматные кисти цветов; невдалеке гуляют две собаки: носятся друг за другом, прыгают, валяются, а два скучающих хозяина негромко беседуют о чем-то. Лошадь тоже наблюдает, ей наверняка хочется побегать. Бедная! Я чуть смелее стала гладить лошадь по плечу, как вдруг зазвенел школьный звонок – начиналась седьмой урок у старших классов. «Ой, меня же дома ждут, надо в музыкальную школу ехать! Извини, лошадь! Можно я снова приду к тебе завтра?» Лошадь дружелюбно косила на меня глазом.
Я побежала домой, перед поворотом в арку оглянулась. Лошадь смотрела вслед.
Вечером, лежа в кровати, я представляла как завтра утром, спеша мимо, буду махать лошади рукой, а после школы стоять и гладить ее теплый нос. По стеклу застучали крупные капли – начинался дождь. "Как там лошадь, одна, в сумерках, под дождем?» - думала я. Капли дождя стучали все быстрее, дождь усиливался.
Наутро я очень спешила, торопя маму, тянула ее за руку. «Быстрее, быстрее, мы опаздываем, опаздываем!» Мы почти бежали по аллее, перепрыгивая через небольшие лужи. Прозвенел школьный звонок, от его терли, казалось, задрожали кусты сирени. Вот и здание теплосети.
Лошади не было… Только на мокрой серой стене теплосети виднелись белые меловые подтеки.
В нашем дворе поселилась лошадь. Утром я видела ее мельком – мама провожала меня в школу, и мы как всегда опаздывали. Звонок на первый урок застал нас на недлинной аллейке, ведущей к школе. Мама прибавила шаг, я потрусила следом.
Лошадь стояла сбоку дороги, там, где заканчивались кусты сирени и начиналась серая стена здания теплосети. Она стояла спокойно, печально и внимательно глядя на нас с мамой. «Мама, тут лошадь!» «Да, да, дорогая!», - рассеянно ответила мама и, крепче сжав мою руку, потянула за собой. Прежде чем подняться по школьным ступеням я обернулась – лошадь, казалось, смотрела вслед.
Мы, конечно, опоздали. Мама приоткрыла дверь, и, впихивая меня в класс, виновато заулыбалась учительнице. Так происходит почти всегда: я просыпаюсь от слов: «Вставая быстрее, а то мы опоздаем!». Потом мы торопливо собираемся, почти бежим в школу, вздрагиваем от пронзительного школьного звонка, звенящего всегда чуть раньше моего прибытия в класс. Мама сбивчиво извиняется, учительница окидывает нас обеих укоризненным взглядом, и я поспешно усаживаюсь за свою четвертую парту у стены.
Весь день я думала о лошади: ей, наверное, скучно стоять и ничего не делать; не жарко ли ей – ведь конец мая, а она стоит на самом солнцепеке; что едят лошади вообще и что больше всего любит есть «моя» лошадь? И вообще, почему она очутилась именно в нашем дворе? Учительница несколько раз делала мне замечания, сердито глядя на меня из-под очков. «О чем ты мечтаешь? Не отвлекайся!» Но я никому не рассказала о лошади, ни с кем не поделилась своими мыслями и тревогами, потому что решила, что это будет мой секрет, пусть не навсегда - хоть на один день. Поэтому, торопливо простившись с девчонками у школы, я поспешила к серому зданию теплосети. Лошадь была там! Я подошла и остановилась неподалеку. «Здравствуй, лошадь!», - сказала я. Лошадь молчала, и как казалось, дружелюбно, меня рассматривала. Я осмелилась и подошла чуточку поближе.
Тело лошади было серое – серая голова, шея, плечи, бок, ноги и круп. А вот густая грива, длинная красивая челка, пушистый хвост, маленькие реснички, аккуратные ровные копыта, и несколько четко очерченных яблок на крупе были молочно-белого цвета. Я смотрела на лошадь, лошадь смотрела на меня. Мне очень хотелось ее погладить, но почему-то было неудобно – вдруг она обидится? «Можно я поглажу тебя?» - несмело спросила я. Лошадь молчала. Маленькими шажками я приблизилась почти вплотную и медленно протянула руку и осторожно прикоснулась по носу. Нос был теплый, гладкий, и лошадь, по-моему, ни капельки не обиделась от такой вольности. Я еще немного постояла рядом. Так хорошо никуда не торопиться! Светит солнце, сирень чуть покачивает на несильном ветерке большие, ароматные кисти цветов; невдалеке гуляют две собаки: носятся друг за другом, прыгают, валяются, а два скучающих хозяина негромко беседуют о чем-то. Лошадь тоже наблюдает, ей наверняка хочется побегать. Бедная! Я чуть смелее стала гладить лошадь по плечу, как вдруг зазвенел школьный звонок – начиналась седьмой урок у старших классов. «Ой, меня же дома ждут, надо в музыкальную школу ехать! Извини, лошадь! Можно я снова приду к тебе завтра?» Лошадь дружелюбно косила на меня глазом.
Я побежала домой, перед поворотом в арку оглянулась. Лошадь смотрела вслед.
Вечером, лежа в кровати, я представляла как завтра утром, спеша мимо, буду махать лошади рукой, а после школы стоять и гладить ее теплый нос. По стеклу застучали крупные капли – начинался дождь. "Как там лошадь, одна, в сумерках, под дождем?» - думала я. Капли дождя стучали все быстрее, дождь усиливался.
Наутро я очень спешила, торопя маму, тянула ее за руку. «Быстрее, быстрее, мы опаздываем, опаздываем!» Мы почти бежали по аллее, перепрыгивая через небольшие лужи. Прозвенел школьный звонок, от его терли, казалось, задрожали кусты сирени. Вот и здание теплосети.
Лошади не было… Только на мокрой серой стене теплосети виднелись белые меловые подтеки.
Момент разговора надо как-то увеличить, чтобы показать медленный ход времени, человека-в-окружающем мире, а не вне его. Вот тут у меня возникает проблема - сложно с описанием, не знаю, что нужно включить туда. Небо, облака - кстати, где-то это уже было? 
На Болконского будет смахивать. 
