mar-go
Новичок
След Горностая
Внезапный гудок далекого поезда прервал чуткий сон Багиры. Кобыла подняла голову и навострила уши. Показалось? Гудок раздался снова и уже более отчетливо - поезд приближался, равномерно отстукивая давно знакомый еще в молодости ритм, к которому она привыкла и даже полюбила еще тогда, когда росла на просторном пастбище с сочной травой, ромашками и люцерной. Лошадь оглушила конюшню призывным ржанием. Наверное, ей припомнились эпизоды ее беззаботного детства, когда она, поначалу пугавшись этого непонятного зверя, что каждое утро проносился вдалеке мимо полей и пастбищ, робко пряталась за широкий мамин бок, а та ласково трогала губами ее плюшевую шкурку; как уже немолодая хозяйка конюшни, успокаивая взбудораженную шумом малышку, долго гладила ее шею и что-то тихо ей шептала. От хозяйки всегда пахло душистым сеном, в карманах телогрейки можно было найти яблоки и сухари, а уж добрых слов женщины хватало на всех ее питомцев. Гривастые баловни, озорные и спокойные, все платили ей взаимностью и доверием. Каждое утро, заслышав у конюшни торопливые шаги, лошади оживлялись, с радостным гуканьем припадая к деревянным борткам денника, пытались дотянуться до хозяйки - кто за очередной порцией лакомства, а кто-то просто за долгожданной лаской. После завтрака все обитатели конюшни обязательно выпускались в просторную леваду на выпас, где играли, валялись по траве или просто грелись на солнце. Иногда их идиллию нарушал пробегающий мимо электропоезд, и тогда весь небольшой табунчик двухлеток дружно подрывался в галоп и носился по леваде, игриво брыкаясь и мотая головами. Багира носилась вместе со всеми, хотя уже привыкла и нисколько не боялась этой громыхающей стремительной машины, она воспринимала появление состава как элемент момент игры, а на его протяжный гудок она отвечала приветственным ржанием. Во время занятий она иногда пыталась подорвать за ним следом, но женщина, натягивая корду тихонько посвистывая, успокаивала ее:
-О-о-оппа, девочка...о-о-о.п.. хорошо, хорошо-о-о
Но кобылка и не думала никуда удирать, ей лишь невольно хотелось поиграть с этим странным приятелем, но сдерживаемая кордой, вытянувшись в позе статуи, что-то кричала ему во след на своем лошадином языке.
Багира была любимицей заводчицы. Ласковая, покладистая, она хорошо поддавалась обучению, с заездкой молодой кобылы особых проблем не возникло. Берейтор пророчил своей подопечной неплохую перспективу в спорте, но для этого необходимо было определить кобылу в спортивный комплекс, на серьезную работу серьезным людям, но подобные капиталовложения для владелицы небольшой конюшни были не приемлемы. Главной задачей на тот момент было поднимать и развивать конное хозяйство, которое постоянно находилось на грани выживания, а выгодная продажа породистой лошадки могла бы существенно повлиять на благополучие конюшни.
-Ты и сама, наверное, это понимаешь,- убеждал ее берейтор,- в бизнесе приходиться жертвовать порой самым ценным, чтобы не дать ему заглохнуть. Если лошадь сделает себе имя в спорте, то это имя и твоей конеферме достанется. А о надежных руках для нее я позабочусь недорого.
Нелегко было принять решение.
Вскоре в конном хозяйстве стали появляться незнакомые люди, которых интересовала молодая изящная трехлетка. Они гоняли ее на корде, осматривали ноги, зубы, садились и трясли на ней свои тяжелые тела. А после всего к конюшне подкатил белый фургон и навсегда увез Багиру с ее родных зеленых полей.
К новым условиям содержания Багира приспосабливалась долго и тяжело. Нет, кормили здесь отменно, было тепло и сухо, но не хватало молодой табунной лошади простора полей и свободного, не скованного уздой галопа во весь опор; резвых игр с друзьями ,выплеска переполняющей ее энергии и эмоций. Практически весь день кобылица была вынуждена проводить в маленьком замкнутом пространстве, вместо сочной травы набивала брюхо пыльным сеном, которое надо было еще дождаться от постоянно ворчливого конюха, которое толком не давали доесть и уводили на работу.
Для молодой застоявшейся лошади это был наиболее волнующий момент. Пританцовывая от нетерпения в руках коновода , Багира могла ворваться в манеж на двух ногах, утаскивая за собой проводника, и принималась козлить и подпрыгивать, пока коновод, подматюкивая пошаливания игруньи, разматывала корду. После этого начиналось неописуемое: кобыла, урча словно мотороллер, начинала носиться по двадцатиметровому кругу, все сильнее разгоняясь и, дойдя до точки кипения, взмывала вверх, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя, подкидывала круп и отбивала задними ногами по воздуху. Выполнив подобие каприоли, Багира ненадолго успокаивалась, а затем, словно подыгрывая восторженной публике, повторяла номер "на бис". Но несмотря на то, что после прогонки ее черная шкура блестела от пота, а сама лошадь, запыхавшись, широко раздувала ноздри, ей этого казалось мало. Она просила больше свободы. Ее очень не устраивали укороченные, вызывающие скованность мышц, движения; непонятно зачем придуманные боковые элементы, бесчисленные остановки и неудобные развороты. Очень утомляло постоянное нахождение в сборе, от которого затекали мышцы шеи и спины. Кобыла иногда не выдерживала и пыталась высадить всадника. Пару раз ей это удавалось сделать и тогда, вызывая смятение среди остальных лошадей, она носилась по манежу, игриво отбивая по попавшимся на пути сородичам, и ее долго не могли поймать. Коновод, понимавший в чем дело, пробовала выпускать в редко свободную леваду, а потом получала нагоняй от других спортсменов и коноводов, потому-что соскучившаяся по свободе лошадь никак не могла нагуляться и посему долго не давалась в руки, занимая леваду на несколько часов; и от хозяина - так как Багира умудрилась перепрыгнуть ограждение левады, поломав доски, и потом гуляла по всей территории комплекса, а на следующий день сказались ушибы, полученные от удара об забор.
В общем, безудержная кобыла была признана хозяином трудноуправляемой и была продана в пригородный комплекс троеборцу, которому ее темперамент пришелся по душе и по специфике. Лихачка наконец-то получила выход своей энергии. Практически не сдерживаемая, она теперь могла всласть набегаться в полях и теперь, не ерничая и не пытаясь высвободиться, спокойно и четко подчинялась своему всаднику. Только теперь проявился другой недостаток: памятуя неудачный прыжок через леваду, Багира боялась препятствий, даже не высоких. Из-за постоянных обносов, закидок ее приходилось долго гонять по паркуру, подгоняя ей энергию хлыстом, пока запыхавшаяся лошадь наконец-то не повинуется. Но похоже, постоянное использование хлыста только обострило боязнь перед барьером. Провозившись с ней почти год, троеборец тоже от нее отказался и лошадь опять оказалась продана в небольшой спортивный комплекс частному владельцу, коей оказалась инструктор прокатной группы.
Работать Багире приходилось много. Чтобы покрыть содержание кобылы, ее новой хозяйке приходилось давать уроки юным спортсменам, порой по 2-3 смены в день, а потом еще работала ее сама, готовила ее к соревнованиям. Несмотря на приличную нагрузку, кобыла оказалась очень отдатливой; она честно исполняла сложные элементы, училась воспринимать команды нескольких всадников и даже не пыталась проверять их на "вшивость", что свойственно учебным лошадям. Тем не менее, несколько успешных стартов, на которых Багира со своей всадницей, выступила довольно неплохо, позволили и хозяйке,и лошади перейти на другой уровень. Теперь, обходясь без частных уроков, владелица стала готовить лошадь уже к серьезному спорту, мало имея представление о тех финансовых и трудовых масштабах, кои следовало вложить в это серьезное и непростое дело.
Конечно же, многие жители КСК сомневались в успехе этого начинания. Сомневались в перспективности лошади, прошедшей в молодости через несколько рук; в профессионализме прокатской тренерши, ее финансовых возможностях.
"Ты хоть догадываешься, во сколько тебе обойдутся одни только выезды на чемпионаты ? А ветобслуживание, аренда денников, профессиональный трене𠬬¬¬?" - все это недоумения периодически высказывались хозяйке. Впрочем, подобные разговоры очень часто сводились к тому, что лошадь проще было бы продать и даже выручить какие-то небольшие деньги. Но амбициозная девушка прекрасно понимала все, что от нее сейчас хотят, и не собиралась упускать шанс сделать спортивную карьеру.
Теперь для Багиры начались действительно тяжелые трудовые будни. Работа в три смены под школьниками оказалась ничтожной по сравнению с нагрузкой призовой лошади. Ее заставляли долго галопировать, бегать по жердям, пока не получится красивый пассаж; долго вымучивали из нее правильный пируэт. От высокого и постоянного сбора ужасно уставала спина и затекали мышцы, было трудно дышать, от длительного пиаффирования болели ноги. Одно тяжелое упражнение переходило в другое, требования практически не прекращались, передохнуть и отдышаться удавалось мало. Желание много двигаться постепенно угасало, манеж более не радовал, а железо на вкус стало еще более противным. Противны были и вонючие мази, растирки; нервировали и утомляли постоянные переезды и новые старты. И не было конца этой суете: спортсменка не просто стремилась, а уже гналась за разрядами и званиями, надеясь на перегруженной лошади выехать едва ли не в чемпионы.
В тот год лето выдалось особенно жарким. На плацу к полудню зашкаливало за 30 и спортсмены, не успевавшие отработать четвероногих партнеров утром, спасались от палящего солнца в небольшом крытом манеже. Лошадей было много, стартующие все прибывали, многие соревнующиеся, несмотря на жару, тщательно отрабатывали программу. Запыленность в манеже была катастрофической, поливали его только утром, днем конюхам ходить по манежу со шлангом не разрешали - мешались, и через несколько часов от непрекращающегося топота конских ног пыль поднималась снова. Некоторые лошади, в том числе и Багира, стали покашливать во время работы. Штатный ветеринар ничего криминального не увидел и даже не удивился, посоветовал только работать кобылу на улице и в утреннее время, посчитав это явление аллергией на пыль. Но будущая чемпионка любила по утрам поспать, в вечернее время занималась учебной группой и прокатом, поэтому бедному животному ничего не оставалось делать, как дышать пылью в душном манеже и глотать антигистаминные препараты, которыми пыталась решить проблему "заботливая" хозяйка.
В "призах" Багира выступила на оценку "более-менее". Разочарованная хозяйка, забыв о пошатнувшемся здоровье своей подопечной, принялась исправлять ошибки и недочеты, практически не снизив нагрузок, что были до соревнований. Через несколько месяцев предстоял еще один турнир и она была намерена взять реванш. Жара уже спала, "лишние" лошади уехали ,а лекарства сделали свое дело - лошадка выглядела вполне здоровой и могла нести полноценные нагрузки. Опять пошло по кругу: денник - манеж - пассажи - сено; «моя устала» - шпоры, хлыст. И пыль-пыль-пыль-пыль от бесчисленных копыт. Нет отпусков у коней!
Следующие старты должны были состояться весной, в другом городе. Была арендована коневозка, забронирован денник. До места проведения соревнований добирались два дня. По приезду лошадей доверили коневодам и оставили их приходить в себя после трудной дороги, а сама команда отправилась осматривать местные достопримечательности. На следующее утро ,отгоняв Багиру на корде, хозяйка заметила, что лошадь как-то странно дышит- с присвистом, широко раздувая ноздри и покачивая боками. Ветеринар заподозрил застой в легких, велел двигаться и давать грудные сборы, более кардинальные средства использовать побоялись из-за возможной реакции на допинг-контроль. Но травяные подкормки почти не помогали, работать ее было практически невозможно - так она тяжело дышала и кашляла, а из носа капала мутная слизь. Было очевидно, что в этот раз Багира выступить не сможет и, скорей всего, не сможет выступать больше вообще. А поскольку стоимость перевозки теперь была уже выше стоимости самой лошади, было решено оставить ее в этом же комплексе, за весьма скромную компенсацию.
Новую лошадку тогда сумели выходить. Накачав лекарствами, ее отдали в учебную группу, где послушная и ласковая лошадь стала очень популярна у детей, нуждавшихся в надежном партнере и терпеливом учителе. Одной двенадцатилетней девочке Баська, как ее прозвали на новом месте, особенно приглянулась. Она каждый день навещала свою любимицу, заботилась о ней, тщательно вычищала ее денник и терла шкуру щетками, после тренировок подолгу гуляла с ней в поле по осенней пожухлой траве. Так у Багиры наконец-то появился долгожданный друг - эта маленькая всадница из группы начинающих, которые еще не научились воспринимать свою лошадь как спортивный снаряд или механизм по доставке разрядов. Впервые за долгое время при появлении своей наездницы кобыла радостно гугукала и нетерпеливо постукивала копытом в дверь. Польщенная таким "приемом" девочка не ругала кобылу за ее милые шалости, а если, не дай Бог, кто-то "воспитанный" более старшими спортсменами пытался замахнуться на черную вездесущую морду с белой "запятой" между ноздрями, тут же следовал скандал, едва не доходивший до драки. Не все школьники понимали таких тесных отношений. Кто-то крутил пальцем у виска, кто-то напоминал об опасности привязывания не к своей лошади, но маленькая хозяйка, не смотря ни на что, была уверена, что дружба с горячо любимой лошадью- это навсегда и ни при каких обстоятельствах они с ней не расстанутся.
Жизнь "учебки" текла своим чередом согласно плану, а вот прокат развивался бурным темпом. Поначалу дирекция комплекса не разрешала "катать" полуграмотный народ на выездковой лошади, но любители все множились, прокатных лошадей не хватало, поэтому было решено использовать ее в дни, когда на всех учебных лошадях, кроме нее, детишки учились прыгать.
"Только одну смену- иначе угробите лошадь !"-наказывал инструкторам завуч школы. Те послушно кивнули, при всем этом понимая, что деньги никогда не будут лишними, а вот больных нахлебников содержать было бы не практично. "Все-равно скоро откинется"- рассуждали несостоявшиеся спортсменки, которым из-за таких вот полубольных лошадей не удавалось занимать высокие места на соревнованиях и пробиться в профессиональную группу, а посему и были отправлены на "обочину" спорта; и стали сдавать ее всем желающим- а их в прокате было немало.
В зимний сезон болезнь не особо проявлялась, ну разве что пыхтела от долгой рыси и покашливала иногда. Прокатчиков поопытнее это настораживало, но для начинающих на первом месте были удобство и безапасность, они-то на Багиру и выстраивались в очередь. Те, кто случайно узнавали о ее заболевании, его серьезность порой представляли недостаточно. Кашляет ? Но ведь если в состоянии бегать - значит кашель ей не особо мешает. Не так дышит ? Подустала немного. Или разленилось животное, вот и стоит в центре манежа с понурой мордой, хлыста на нее нету ! А бедная лошадь нагрузки держала все хуже. Она отказывалась долго бегать рысью, останавливалась, и ее трудно было растолкать даже в смене. Те,кто жалел больную кобылу и не добивался стопроцентного подчинения от нее ,получал нагоняй от инструктора: нельзя потакать животному - на ней еще предстоит стартовать школьникам. А если толку от нее не будет, ее на мясо сдадут- дожалеетесь.
И снова не видно конца мучений. С утра -детская смена, после обеда-юноши, три часа передышки- и –прокат, на который не оставалось её лошадиных сил. Кто-то из школьной группы попытался проехать на разряд, но Багира еле¬ пробежала несложную схему. О ее спортивном прошлом, пусть и не блестящем, теперь напоминали только пометки в паспорте, окидывая ее взглядом, никак нельзя было представить эту лошадь выступающей в призах на чемпионатах- настолько она потеряла форму! А когда-то у многих застывал взгляд на вороной красавице, когда она, высоко поднимая ноги, будто бы парила над землей, легко и непринужденно; как разметав хвост, картинно подпрыгивая и мотая головой, она носилась по полю резвым карьером вместе со своими сородичами или наперегонки с гудящим поездом.
- Ну, что ?–начкон остановился возле беспокойно водящей боками кобылы.- Вентипульмин, декс, мясо? Что на этот раз делать будем ? Ты посмотри, как боками качает. Прямо за жизнь борется. Прошлую весну еще более-менее была, а в этот раз, видимо, совсем сдаст. Еще и лето прогнозируют аномально жаркое, как три года назад, не выдержит она такое, стопроцентно !
Ветеринар, растерянно загонявший в шприц очередную дозу слабого, но дешевого лекарства, шумно вздохнул:
- Небулайзер давно бы купили. Не панацея, конечно, но с ним куда эффективнее. А вообще нужен воздух. Чистый. Без пыли. На природе.
- Ха, небулайзер. Директор даже на обследования не желает казну выделять. Если кого и вылечили тут, то за счет спортсменов. А воздух… многих ли ты этим воздухом вылечил, гомеопат ?
-Был один,- эскулап почесал подбородок, - Горностая помнишь ? Ленка Белова его вначале работала. После ринопневмонии тогда из-за осложнений восемь лошадей на колбасу отправили. А Гошку мы с Ленуськой отвоевали. В деревню к ней уехал. Ничего, отдышался. И наследничков выдать успел. Правда, Васюнин его обратно через два года в КСК забрал- и загнал жеребца на кроссе… Додумался. Дыхалка–то всё-равно до конца еще не восстановилась, а так у Ленки бы жил да жил.
-Беда наша, этот Васюнин. - Начкон досадливо сплюнул.- Горностайка такой молодчина был, отдатливый. Жалко, детишек его так и не увидели. Хотя бы внучат у Ленки выкупить, но отдаст ли она, пока здесь Васюнин рулит ? Не доверит.
- У нее тоже не осталось потомков. Одного Ленка продала, а другого - позднее за долги конфисковали и за бугор продали. Именно его, самого ценного из конефермы. Вот если бы дочку отыскать его, если жива она еще, конечно. Тебе от Бобылихи никто не встречался ?
-В выездке кто-то бежал, но не уверен. И не в нашем городе. Забудь про это. Лучше давай решать, куда кобылу девать будем. Жалко, если девка мясникам попадет. Может, позвонишь своей Ленке ?
Елена Викторовна сама не приехала. Слишком неприятны ей были последние воспоминания об этом КСК и очень не хотелось снова встречаться с директором, который так бесцеремонно в свое время отобрал у нее любимого коня. Верного коня, которого она вырастила, выездила и потом после эпидемии выходила у себя в деревне, подарив любимцу вторую жизнь, которую молодой и амбициозный Николай Васюнин отобрал ради так и не завоеванных кубков. Вместо нее приехала Надя с ее молодым человеком– они должны были изобразить семью, куда покупают лошадь для ребенка. Лишь в этом случае можно было рассчитывать на совесть директора. В кармане нетерпеливо похрустывала пачка купюры, но когда Надежда увидела состояние Багиры, то чуть было не развернулась обратно.
-А она как… вообще…доедет до нас живой ? - с сомнением посмотрела Надежда на ветеринара. – А то придется на скотомогильник разворачивать.
- Она каждую весну так дышит. Не волнуйся, свежий воздух сделает свое дело. Гошка ваш тоже тяжелый был, в полях оклемался, и этой полегчает со временем. Помнишь этого вороного баловня ? Ты тогда еще пешком под ним ходила.
-Ну как можно позабыть Горностайчика. Мамин любимец. До сих пор моську его помню, с запятой меж ноздрей, прямо как у этой…как ее зовут ?... Багира ???!- девушка ненадолго замолчала, задумчиво вглядываясь в кобылу, а на глазах едва заметно выступили слезы.
-Багира, Багира, что же с тобой сделали…- удрученно простонала Надя.- Степаныч, готовь коневозку. Забираем.
Этим же вечером кобыла уже паслась на лугу вместе с немногочисленным табунчиком кобыл, валялась в траве, покусывала новоиспеченную подружку за холку и довольно пофыркивала. Ноздри еще сильно раздувались, но боками уже так не водила - дышалось ей здесь намного легче.
-Думаю, все обойдется. Воздух здесь черемуховый, лечебный, для бронхов он полезен, -улыбнулась Елена Белова, наблюдая за Багирой из беседки вместе с дочерью. - Завтра позвоню нашему ветеринару, пусть сделает рентген и бакпосев. И скажу, чтобы еще коагулянт захватил – надо будет племку восстановить.
- Сомневаешься в ее происхождении ?
- Ни капли. Покроем её следующим летом. За год должна немного поправиться. Я думаю, это все ж не наследственное. Спалили её просто. Или грибок подхватила. Поборемся ещё за неё. Хотя бы одного внучонка получить. Степанычу ничего пока еще не говорила ?
Надюха таинственно улыбнулась. Для него и Васюнина будет сюрприз.
Шум состава постепенно смолкал. Дочка Горностая, кряхтя, улеглась на солому, все еще прислушиваясь к внешнему, непонятно откуда знакомому миру. Её клонило в сон. Сквозь дрёму до неё доносился всё стихающий стук колёс, ритмично что-то ей нашептывал: «Хо-ро-шо хо-ро-шо хо-ро-шо ». –Багире казалось, будто бы это хозяйка с ней разговаривает, так же, как в том далеком прошлом, когда были и просторные зелёные луга, и друзья –шалопаи, и скачки наперегонки с ветром.
«Хо-ро-шо хо-ро-шо хо-ро-шо»- прощался поезд.
Теперь, наверное, у неё действительно будет всё хорошо…
Внезапный гудок далекого поезда прервал чуткий сон Багиры. Кобыла подняла голову и навострила уши. Показалось? Гудок раздался снова и уже более отчетливо - поезд приближался, равномерно отстукивая давно знакомый еще в молодости ритм, к которому она привыкла и даже полюбила еще тогда, когда росла на просторном пастбище с сочной травой, ромашками и люцерной. Лошадь оглушила конюшню призывным ржанием. Наверное, ей припомнились эпизоды ее беззаботного детства, когда она, поначалу пугавшись этого непонятного зверя, что каждое утро проносился вдалеке мимо полей и пастбищ, робко пряталась за широкий мамин бок, а та ласково трогала губами ее плюшевую шкурку; как уже немолодая хозяйка конюшни, успокаивая взбудораженную шумом малышку, долго гладила ее шею и что-то тихо ей шептала. От хозяйки всегда пахло душистым сеном, в карманах телогрейки можно было найти яблоки и сухари, а уж добрых слов женщины хватало на всех ее питомцев. Гривастые баловни, озорные и спокойные, все платили ей взаимностью и доверием. Каждое утро, заслышав у конюшни торопливые шаги, лошади оживлялись, с радостным гуканьем припадая к деревянным борткам денника, пытались дотянуться до хозяйки - кто за очередной порцией лакомства, а кто-то просто за долгожданной лаской. После завтрака все обитатели конюшни обязательно выпускались в просторную леваду на выпас, где играли, валялись по траве или просто грелись на солнце. Иногда их идиллию нарушал пробегающий мимо электропоезд, и тогда весь небольшой табунчик двухлеток дружно подрывался в галоп и носился по леваде, игриво брыкаясь и мотая головами. Багира носилась вместе со всеми, хотя уже привыкла и нисколько не боялась этой громыхающей стремительной машины, она воспринимала появление состава как элемент момент игры, а на его протяжный гудок она отвечала приветственным ржанием. Во время занятий она иногда пыталась подорвать за ним следом, но женщина, натягивая корду тихонько посвистывая, успокаивала ее:
-О-о-оппа, девочка...о-о-о.п.. хорошо, хорошо-о-о
Но кобылка и не думала никуда удирать, ей лишь невольно хотелось поиграть с этим странным приятелем, но сдерживаемая кордой, вытянувшись в позе статуи, что-то кричала ему во след на своем лошадином языке.
Багира была любимицей заводчицы. Ласковая, покладистая, она хорошо поддавалась обучению, с заездкой молодой кобылы особых проблем не возникло. Берейтор пророчил своей подопечной неплохую перспективу в спорте, но для этого необходимо было определить кобылу в спортивный комплекс, на серьезную работу серьезным людям, но подобные капиталовложения для владелицы небольшой конюшни были не приемлемы. Главной задачей на тот момент было поднимать и развивать конное хозяйство, которое постоянно находилось на грани выживания, а выгодная продажа породистой лошадки могла бы существенно повлиять на благополучие конюшни.
-Ты и сама, наверное, это понимаешь,- убеждал ее берейтор,- в бизнесе приходиться жертвовать порой самым ценным, чтобы не дать ему заглохнуть. Если лошадь сделает себе имя в спорте, то это имя и твоей конеферме достанется. А о надежных руках для нее я позабочусь недорого.
Нелегко было принять решение.
Вскоре в конном хозяйстве стали появляться незнакомые люди, которых интересовала молодая изящная трехлетка. Они гоняли ее на корде, осматривали ноги, зубы, садились и трясли на ней свои тяжелые тела. А после всего к конюшне подкатил белый фургон и навсегда увез Багиру с ее родных зеленых полей.
К новым условиям содержания Багира приспосабливалась долго и тяжело. Нет, кормили здесь отменно, было тепло и сухо, но не хватало молодой табунной лошади простора полей и свободного, не скованного уздой галопа во весь опор; резвых игр с друзьями ,выплеска переполняющей ее энергии и эмоций. Практически весь день кобылица была вынуждена проводить в маленьком замкнутом пространстве, вместо сочной травы набивала брюхо пыльным сеном, которое надо было еще дождаться от постоянно ворчливого конюха, которое толком не давали доесть и уводили на работу.
Для молодой застоявшейся лошади это был наиболее волнующий момент. Пританцовывая от нетерпения в руках коновода , Багира могла ворваться в манеж на двух ногах, утаскивая за собой проводника, и принималась козлить и подпрыгивать, пока коновод, подматюкивая пошаливания игруньи, разматывала корду. После этого начиналось неописуемое: кобыла, урча словно мотороллер, начинала носиться по двадцатиметровому кругу, все сильнее разгоняясь и, дойдя до точки кипения, взмывала вверх, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя, подкидывала круп и отбивала задними ногами по воздуху. Выполнив подобие каприоли, Багира ненадолго успокаивалась, а затем, словно подыгрывая восторженной публике, повторяла номер "на бис". Но несмотря на то, что после прогонки ее черная шкура блестела от пота, а сама лошадь, запыхавшись, широко раздувала ноздри, ей этого казалось мало. Она просила больше свободы. Ее очень не устраивали укороченные, вызывающие скованность мышц, движения; непонятно зачем придуманные боковые элементы, бесчисленные остановки и неудобные развороты. Очень утомляло постоянное нахождение в сборе, от которого затекали мышцы шеи и спины. Кобыла иногда не выдерживала и пыталась высадить всадника. Пару раз ей это удавалось сделать и тогда, вызывая смятение среди остальных лошадей, она носилась по манежу, игриво отбивая по попавшимся на пути сородичам, и ее долго не могли поймать. Коновод, понимавший в чем дело, пробовала выпускать в редко свободную леваду, а потом получала нагоняй от других спортсменов и коноводов, потому-что соскучившаяся по свободе лошадь никак не могла нагуляться и посему долго не давалась в руки, занимая леваду на несколько часов; и от хозяина - так как Багира умудрилась перепрыгнуть ограждение левады, поломав доски, и потом гуляла по всей территории комплекса, а на следующий день сказались ушибы, полученные от удара об забор.
В общем, безудержная кобыла была признана хозяином трудноуправляемой и была продана в пригородный комплекс троеборцу, которому ее темперамент пришелся по душе и по специфике. Лихачка наконец-то получила выход своей энергии. Практически не сдерживаемая, она теперь могла всласть набегаться в полях и теперь, не ерничая и не пытаясь высвободиться, спокойно и четко подчинялась своему всаднику. Только теперь проявился другой недостаток: памятуя неудачный прыжок через леваду, Багира боялась препятствий, даже не высоких. Из-за постоянных обносов, закидок ее приходилось долго гонять по паркуру, подгоняя ей энергию хлыстом, пока запыхавшаяся лошадь наконец-то не повинуется. Но похоже, постоянное использование хлыста только обострило боязнь перед барьером. Провозившись с ней почти год, троеборец тоже от нее отказался и лошадь опять оказалась продана в небольшой спортивный комплекс частному владельцу, коей оказалась инструктор прокатной группы.
Работать Багире приходилось много. Чтобы покрыть содержание кобылы, ее новой хозяйке приходилось давать уроки юным спортсменам, порой по 2-3 смены в день, а потом еще работала ее сама, готовила ее к соревнованиям. Несмотря на приличную нагрузку, кобыла оказалась очень отдатливой; она честно исполняла сложные элементы, училась воспринимать команды нескольких всадников и даже не пыталась проверять их на "вшивость", что свойственно учебным лошадям. Тем не менее, несколько успешных стартов, на которых Багира со своей всадницей, выступила довольно неплохо, позволили и хозяйке,и лошади перейти на другой уровень. Теперь, обходясь без частных уроков, владелица стала готовить лошадь уже к серьезному спорту, мало имея представление о тех финансовых и трудовых масштабах, кои следовало вложить в это серьезное и непростое дело.
Конечно же, многие жители КСК сомневались в успехе этого начинания. Сомневались в перспективности лошади, прошедшей в молодости через несколько рук; в профессионализме прокатской тренерши, ее финансовых возможностях.
"Ты хоть догадываешься, во сколько тебе обойдутся одни только выезды на чемпионаты ? А ветобслуживание, аренда денников, профессиональный трене𠬬¬¬?" - все это недоумения периодически высказывались хозяйке. Впрочем, подобные разговоры очень часто сводились к тому, что лошадь проще было бы продать и даже выручить какие-то небольшие деньги. Но амбициозная девушка прекрасно понимала все, что от нее сейчас хотят, и не собиралась упускать шанс сделать спортивную карьеру.
Теперь для Багиры начались действительно тяжелые трудовые будни. Работа в три смены под школьниками оказалась ничтожной по сравнению с нагрузкой призовой лошади. Ее заставляли долго галопировать, бегать по жердям, пока не получится красивый пассаж; долго вымучивали из нее правильный пируэт. От высокого и постоянного сбора ужасно уставала спина и затекали мышцы, было трудно дышать, от длительного пиаффирования болели ноги. Одно тяжелое упражнение переходило в другое, требования практически не прекращались, передохнуть и отдышаться удавалось мало. Желание много двигаться постепенно угасало, манеж более не радовал, а железо на вкус стало еще более противным. Противны были и вонючие мази, растирки; нервировали и утомляли постоянные переезды и новые старты. И не было конца этой суете: спортсменка не просто стремилась, а уже гналась за разрядами и званиями, надеясь на перегруженной лошади выехать едва ли не в чемпионы.
В тот год лето выдалось особенно жарким. На плацу к полудню зашкаливало за 30 и спортсмены, не успевавшие отработать четвероногих партнеров утром, спасались от палящего солнца в небольшом крытом манеже. Лошадей было много, стартующие все прибывали, многие соревнующиеся, несмотря на жару, тщательно отрабатывали программу. Запыленность в манеже была катастрофической, поливали его только утром, днем конюхам ходить по манежу со шлангом не разрешали - мешались, и через несколько часов от непрекращающегося топота конских ног пыль поднималась снова. Некоторые лошади, в том числе и Багира, стали покашливать во время работы. Штатный ветеринар ничего криминального не увидел и даже не удивился, посоветовал только работать кобылу на улице и в утреннее время, посчитав это явление аллергией на пыль. Но будущая чемпионка любила по утрам поспать, в вечернее время занималась учебной группой и прокатом, поэтому бедному животному ничего не оставалось делать, как дышать пылью в душном манеже и глотать антигистаминные препараты, которыми пыталась решить проблему "заботливая" хозяйка.
В "призах" Багира выступила на оценку "более-менее". Разочарованная хозяйка, забыв о пошатнувшемся здоровье своей подопечной, принялась исправлять ошибки и недочеты, практически не снизив нагрузок, что были до соревнований. Через несколько месяцев предстоял еще один турнир и она была намерена взять реванш. Жара уже спала, "лишние" лошади уехали ,а лекарства сделали свое дело - лошадка выглядела вполне здоровой и могла нести полноценные нагрузки. Опять пошло по кругу: денник - манеж - пассажи - сено; «моя устала» - шпоры, хлыст. И пыль-пыль-пыль-пыль от бесчисленных копыт. Нет отпусков у коней!
Следующие старты должны были состояться весной, в другом городе. Была арендована коневозка, забронирован денник. До места проведения соревнований добирались два дня. По приезду лошадей доверили коневодам и оставили их приходить в себя после трудной дороги, а сама команда отправилась осматривать местные достопримечательности. На следующее утро ,отгоняв Багиру на корде, хозяйка заметила, что лошадь как-то странно дышит- с присвистом, широко раздувая ноздри и покачивая боками. Ветеринар заподозрил застой в легких, велел двигаться и давать грудные сборы, более кардинальные средства использовать побоялись из-за возможной реакции на допинг-контроль. Но травяные подкормки почти не помогали, работать ее было практически невозможно - так она тяжело дышала и кашляла, а из носа капала мутная слизь. Было очевидно, что в этот раз Багира выступить не сможет и, скорей всего, не сможет выступать больше вообще. А поскольку стоимость перевозки теперь была уже выше стоимости самой лошади, было решено оставить ее в этом же комплексе, за весьма скромную компенсацию.
Новую лошадку тогда сумели выходить. Накачав лекарствами, ее отдали в учебную группу, где послушная и ласковая лошадь стала очень популярна у детей, нуждавшихся в надежном партнере и терпеливом учителе. Одной двенадцатилетней девочке Баська, как ее прозвали на новом месте, особенно приглянулась. Она каждый день навещала свою любимицу, заботилась о ней, тщательно вычищала ее денник и терла шкуру щетками, после тренировок подолгу гуляла с ней в поле по осенней пожухлой траве. Так у Багиры наконец-то появился долгожданный друг - эта маленькая всадница из группы начинающих, которые еще не научились воспринимать свою лошадь как спортивный снаряд или механизм по доставке разрядов. Впервые за долгое время при появлении своей наездницы кобыла радостно гугукала и нетерпеливо постукивала копытом в дверь. Польщенная таким "приемом" девочка не ругала кобылу за ее милые шалости, а если, не дай Бог, кто-то "воспитанный" более старшими спортсменами пытался замахнуться на черную вездесущую морду с белой "запятой" между ноздрями, тут же следовал скандал, едва не доходивший до драки. Не все школьники понимали таких тесных отношений. Кто-то крутил пальцем у виска, кто-то напоминал об опасности привязывания не к своей лошади, но маленькая хозяйка, не смотря ни на что, была уверена, что дружба с горячо любимой лошадью- это навсегда и ни при каких обстоятельствах они с ней не расстанутся.
Жизнь "учебки" текла своим чередом согласно плану, а вот прокат развивался бурным темпом. Поначалу дирекция комплекса не разрешала "катать" полуграмотный народ на выездковой лошади, но любители все множились, прокатных лошадей не хватало, поэтому было решено использовать ее в дни, когда на всех учебных лошадях, кроме нее, детишки учились прыгать.
"Только одну смену- иначе угробите лошадь !"-наказывал инструкторам завуч школы. Те послушно кивнули, при всем этом понимая, что деньги никогда не будут лишними, а вот больных нахлебников содержать было бы не практично. "Все-равно скоро откинется"- рассуждали несостоявшиеся спортсменки, которым из-за таких вот полубольных лошадей не удавалось занимать высокие места на соревнованиях и пробиться в профессиональную группу, а посему и были отправлены на "обочину" спорта; и стали сдавать ее всем желающим- а их в прокате было немало.
В зимний сезон болезнь не особо проявлялась, ну разве что пыхтела от долгой рыси и покашливала иногда. Прокатчиков поопытнее это настораживало, но для начинающих на первом месте были удобство и безапасность, они-то на Багиру и выстраивались в очередь. Те, кто случайно узнавали о ее заболевании, его серьезность порой представляли недостаточно. Кашляет ? Но ведь если в состоянии бегать - значит кашель ей не особо мешает. Не так дышит ? Подустала немного. Или разленилось животное, вот и стоит в центре манежа с понурой мордой, хлыста на нее нету ! А бедная лошадь нагрузки держала все хуже. Она отказывалась долго бегать рысью, останавливалась, и ее трудно было растолкать даже в смене. Те,кто жалел больную кобылу и не добивался стопроцентного подчинения от нее ,получал нагоняй от инструктора: нельзя потакать животному - на ней еще предстоит стартовать школьникам. А если толку от нее не будет, ее на мясо сдадут- дожалеетесь.
И снова не видно конца мучений. С утра -детская смена, после обеда-юноши, три часа передышки- и –прокат, на который не оставалось её лошадиных сил. Кто-то из школьной группы попытался проехать на разряд, но Багира еле¬ пробежала несложную схему. О ее спортивном прошлом, пусть и не блестящем, теперь напоминали только пометки в паспорте, окидывая ее взглядом, никак нельзя было представить эту лошадь выступающей в призах на чемпионатах- настолько она потеряла форму! А когда-то у многих застывал взгляд на вороной красавице, когда она, высоко поднимая ноги, будто бы парила над землей, легко и непринужденно; как разметав хвост, картинно подпрыгивая и мотая головой, она носилась по полю резвым карьером вместе со своими сородичами или наперегонки с гудящим поездом.
- Ну, что ?–начкон остановился возле беспокойно водящей боками кобылы.- Вентипульмин, декс, мясо? Что на этот раз делать будем ? Ты посмотри, как боками качает. Прямо за жизнь борется. Прошлую весну еще более-менее была, а в этот раз, видимо, совсем сдаст. Еще и лето прогнозируют аномально жаркое, как три года назад, не выдержит она такое, стопроцентно !
Ветеринар, растерянно загонявший в шприц очередную дозу слабого, но дешевого лекарства, шумно вздохнул:
- Небулайзер давно бы купили. Не панацея, конечно, но с ним куда эффективнее. А вообще нужен воздух. Чистый. Без пыли. На природе.
- Ха, небулайзер. Директор даже на обследования не желает казну выделять. Если кого и вылечили тут, то за счет спортсменов. А воздух… многих ли ты этим воздухом вылечил, гомеопат ?
-Был один,- эскулап почесал подбородок, - Горностая помнишь ? Ленка Белова его вначале работала. После ринопневмонии тогда из-за осложнений восемь лошадей на колбасу отправили. А Гошку мы с Ленуськой отвоевали. В деревню к ней уехал. Ничего, отдышался. И наследничков выдать успел. Правда, Васюнин его обратно через два года в КСК забрал- и загнал жеребца на кроссе… Додумался. Дыхалка–то всё-равно до конца еще не восстановилась, а так у Ленки бы жил да жил.
-Беда наша, этот Васюнин. - Начкон досадливо сплюнул.- Горностайка такой молодчина был, отдатливый. Жалко, детишек его так и не увидели. Хотя бы внучат у Ленки выкупить, но отдаст ли она, пока здесь Васюнин рулит ? Не доверит.
- У нее тоже не осталось потомков. Одного Ленка продала, а другого - позднее за долги конфисковали и за бугор продали. Именно его, самого ценного из конефермы. Вот если бы дочку отыскать его, если жива она еще, конечно. Тебе от Бобылихи никто не встречался ?
-В выездке кто-то бежал, но не уверен. И не в нашем городе. Забудь про это. Лучше давай решать, куда кобылу девать будем. Жалко, если девка мясникам попадет. Может, позвонишь своей Ленке ?
Елена Викторовна сама не приехала. Слишком неприятны ей были последние воспоминания об этом КСК и очень не хотелось снова встречаться с директором, который так бесцеремонно в свое время отобрал у нее любимого коня. Верного коня, которого она вырастила, выездила и потом после эпидемии выходила у себя в деревне, подарив любимцу вторую жизнь, которую молодой и амбициозный Николай Васюнин отобрал ради так и не завоеванных кубков. Вместо нее приехала Надя с ее молодым человеком– они должны были изобразить семью, куда покупают лошадь для ребенка. Лишь в этом случае можно было рассчитывать на совесть директора. В кармане нетерпеливо похрустывала пачка купюры, но когда Надежда увидела состояние Багиры, то чуть было не развернулась обратно.
-А она как… вообще…доедет до нас живой ? - с сомнением посмотрела Надежда на ветеринара. – А то придется на скотомогильник разворачивать.
- Она каждую весну так дышит. Не волнуйся, свежий воздух сделает свое дело. Гошка ваш тоже тяжелый был, в полях оклемался, и этой полегчает со временем. Помнишь этого вороного баловня ? Ты тогда еще пешком под ним ходила.
-Ну как можно позабыть Горностайчика. Мамин любимец. До сих пор моську его помню, с запятой меж ноздрей, прямо как у этой…как ее зовут ?... Багира ???!- девушка ненадолго замолчала, задумчиво вглядываясь в кобылу, а на глазах едва заметно выступили слезы.
-Багира, Багира, что же с тобой сделали…- удрученно простонала Надя.- Степаныч, готовь коневозку. Забираем.
Этим же вечером кобыла уже паслась на лугу вместе с немногочисленным табунчиком кобыл, валялась в траве, покусывала новоиспеченную подружку за холку и довольно пофыркивала. Ноздри еще сильно раздувались, но боками уже так не водила - дышалось ей здесь намного легче.
-Думаю, все обойдется. Воздух здесь черемуховый, лечебный, для бронхов он полезен, -улыбнулась Елена Белова, наблюдая за Багирой из беседки вместе с дочерью. - Завтра позвоню нашему ветеринару, пусть сделает рентген и бакпосев. И скажу, чтобы еще коагулянт захватил – надо будет племку восстановить.
- Сомневаешься в ее происхождении ?
- Ни капли. Покроем её следующим летом. За год должна немного поправиться. Я думаю, это все ж не наследственное. Спалили её просто. Или грибок подхватила. Поборемся ещё за неё. Хотя бы одного внучонка получить. Степанычу ничего пока еще не говорила ?
Надюха таинственно улыбнулась. Для него и Васюнина будет сюрприз.
Шум состава постепенно смолкал. Дочка Горностая, кряхтя, улеглась на солому, все еще прислушиваясь к внешнему, непонятно откуда знакомому миру. Её клонило в сон. Сквозь дрёму до неё доносился всё стихающий стук колёс, ритмично что-то ей нашептывал: «Хо-ро-шо хо-ро-шо хо-ро-шо ». –Багире казалось, будто бы это хозяйка с ней разговаривает, так же, как в том далеком прошлом, когда были и просторные зелёные луга, и друзья –шалопаи, и скачки наперегонки с ветром.
«Хо-ро-шо хо-ро-шо хо-ро-шо»- прощался поезд.
Теперь, наверное, у неё действительно будет всё хорошо…
