он как валеночек ))) спать даже ложится на снег, пузо, ноги, шея, морда - всё качественно утепленное! но, к сожалению, вот в такую оттепель ему очень жарко.
в треугольнике веду без верёвки
Люб, кабы я так могла ) и чтобы они еще правильно башку опускали! Мелочь - карачай, а они прям обожают башку задрал и вперед.
я изобрела способ ещё проще: на свободе
и не забирая из левады )))
ага. жеребец же
они же как приходят в леваду - сначала тур по ней совершают - кто тут был, друг/враг, врагов переметить нужно. мериньё тоже так делает? кобылы то не страдают такой фигней )
И вроде Настя именно такой девайс использует
у неё специальной веревки точно нет по её словам. ну разберусь, куда деваться.
**************
риторический вопрос. вот почему бы кобылам, когда им весело, не бегать самостоятельно в своей большой леваде, а???
почему им непременно нужно поделиться хорошим настроением со своим человеком. когда он наверху, да.
нет ответа
))
Ириску брали вчера на плац - там случился грунт! Ириска на плацу вытаращила глаза (а ей в принципе на плацу всегда очень бодро). отшагала в руках. потом запустила на корде в рысь, на что Ириса сказала, что такого аллюра не знает, и втопила галопом. радовалась грунту. Только успокоилась, как к плацу приехала в темноте машина с ослепительными огнями и прицепом сзади. Настя ехала в леваду по делам. и тут у Ириски случился Кошмардень. Оно КААААК понеслось безумными рысями. Ноздри -во! Глаза - во! Шея - во! Попа толкает Ириску в воздух, Ириска машет ногами так, что кажется еще чуть-чуть и заденет собственный нос. Хвост где-то в небе. Зависала от ужаса в воздухе
. А плац то еще не вот прям устойчивый, где-то скользковато. и Настя там где-то кричит: ого, Ириска дает! Ириской впечатлилась вторая кобыль, работающая на корде и поскакала тоже.
Еле остановила Ирису. Подозвала к себе. Она танцующей походкой, как араб на выводке, подошла, вся трясется от возбуждения. как скажет мне хыр через ноздри прям в ухо, меня моментально контузило. и не стоит на месте. ой, мрак ))) тут пришла Систер со стабильной психикой, я отдала ей Ириску успокаиваться )))
Ириса минут через 10 успокоилась, да и Настя уехала. Я забрала кобыль назад, мы еще побегали. Ириска очень активная, но уже мозг не теряла. Потом в домике стояла и ела-ела-ела, не поднимая головы. Фух! )))
***************
ну и сами просили )))
рассказик. вызвал очень разные мнения.
Аллочка встала вся воздушная, легкая.
Зеркало ответило хорошим настроением и показало Аллочке симпатичную женщину, пусть и не первой юности, и не очень второй, но вполне приличную внешне. В кудряшках, румянце, бровях с татуажем и губах с коллагеном. Глаза этим утром глядели не мутным серым, а сияющим серебром, самым что ни на есть натуральным.
Аллочка спела зеркалу «летящей походкой» и убежала на кухню, неловко стукнувшись о косяк. Аллочка всё еще думала, что она маленькая Дюймовочка весом 50 кг. Суровые косяки вечно ей в этом перечили. Но она твердо верила своему коучу. Коуч говорил: насколько вы в себя верите, столько и весите. Насколько ощущаете – столько вам и лет. Зеркало – лишь субъективная оценка несуществующей реальности. Тут Аллочка кое-что уже переставала понимать, поэтому старалась верить в первые два тезиса.
Аллочка хотела делиться настроением. К тому же она была и жена, и мать. И любила готовить. Пусть даже только по пятницам.
Аллочка вытащила синюю миску, налила молока и кефира. Вбила яйца, которые удачно раскололись с первого раза, всыпала прочие секретные ингредиенты и добавила особенной муки. Тесто получилось волшебным, идеального вида, цвета и запаха. Пузырьки так и просились выбраться наружу, но честно ждали процесса жарки.
Аллочка включила плиту, нагрела сковородку и стала думать, как на столе появится тарелка с высокой стопкой блинов. Аллочка поставит сметану, мед, сгущенку, варенье, икру и масло. Как придёт семья, и все станут завтракать, улыбаться друг другу, хвалить Аллочку.
Радио внезапно хрюкнуло и стало петь Пугачеву. Что-то про чувства и правителей.
Первый блин дошел до нужной кондиции. Ярко-коричневый, весь в дырочках. Запах выпечки поплыл по квартире. И вот уже блин лежит на тарелке. Второй печется. На стол вытащена сметана в баночке, еще не выложенная в красивую пиалку.
В проходе кухни зашуршало. К утренней Аллочке вышел Сидоров, муж. Сидоров очень уютный муж. Намек на лысинку, небольшое пузико. Весь плотный, основательный, крепкий и смешливый. Он радостно улыбнулся Аллочке и блинам. Это важно - улыбнуться жене и еде еще даже до умывания. От этого зависит целый день.
Сидоров почесал лохматую голову и протянул руку к блину. Аллочка сказала:
- Сидоров!!!
Сидоров вздохнул и исчез.
Аллочка испекла еще два блина.
Наливая следующий, вдруг услышала подозрительное чавкание. Сидоров жрал горячий блин прямо с парадной тарелки. Банка со сметаной открыта. Идеальная сметанная поверхность осквернена тыкнутым туда блином.
- Божественно! – сказал Сидоров набитым ртом.
Аллочка запыхтела и возмутилась.
- Не хватай!!!
Сидоров закатил от наслаждения глаза и выхватил на лету падающий в тарелку новый свежеиспеченный продукт. Макнул его в сметану и на глазах изумленной Аллочки стал запихивать в рот.
«И ведь не горячо ему, паразиту!» – почему-то подумала Аллочка.
Сказала, тональностью выше:
- Сидоров! Не хватай блины!
- Волшебно! – ответил Сидоров и потянул руку за третьим. Аллочка взвизгнула и попыталась вытолкать Сидорова из кухни. Сидоров испарился.
Аллочка успокоилась и вытащила из сковородки новый блин.
Обернувшись, она увидела несовершеннолетнего Митю, который сидел на табуретке и лопал блин. Тарелка была пуста.
Аллочке очень захотелось выдать Мите подзатыльник. Но она звонко и почти спокойно сказала:
- Митя! Не хватай блины! Сейчас все будем завтракать. И иди умойся!
Митя согласно кивнул и убежал.
Аллочка успокоилась. Тарелка вновь наполнялась, радуя Аллочку предвкушением, хоть уже и подпорченным.
Появился Сидоров и сказал:
- Я так больше не могу!
Стащил блин и стал есть, не скрываясь.
Малолетний Митя заканючил:
- А папе можно!!!
И под папиным прикрытием быстренько слопал еще блин. И еще.
Аллочка закричала и закатила скандал. Выгнала всех из кухни. Открыла форточку, потому что в пылу сражения блин сгорел.
Возмущение бурлило в Аллочке. Она резко шлепала готовые блины о тарелку и думала, за что же ей такое наказание. Вон даже у Людочки семейная еда – это традиция и незыблемые устои. За что же она такая несчастная!
За такими думами незаметно Аллочка уничтожила несколько блинчиков самостоятельно.
Плакать хотелось, но не моглось. На наетое пузо плакать затруднительно.
Еще через время на кухне чинно сидели Аллочка, Сидоров и малолетний Митя. Умытые, причесанные, только Аллочкино серебро в глазах отдавало алым. Есть никто почему-то не хотел. Тихо попили чай да и разошлись по своим делам. Счастливые и неубежденные Сидоров на работу, Митя в школу, а взбудораженная Аллочка в специальную антистрессовую кладовочку. Коуч говорила, что надо давать выход гневу. Гнев - это эмоция, нельзя скрывать эмоции.
Людочка понимала, что бить людей нельзя, а например, тарелки можно.
- Как семья? - спросил днем по телефону Иванов Сидорова.
- Отлично! – сказал Сидоров. – Нужно только немного обновить парк специальных тарелочек. Пора в Икею.
И оба засмеялись.
Простые волшебные вещи.
Тем более, что ей есть где подглядеть 
).