Прочитала дневничек Ирдис, понравилась манера написания, судите сами, все от третьего лица, без имен.
Матч – реванш, или опять потерпела поражение.
Эта история произошла со мной недавно, а точнее вот только вчера.
Стоял обыденный пасмурный октябрьский вечер, ничем не примечательный такой вечер, ну может быть только ветер был сильный, да дождик моросил, а еще темнело, точнее вечерело.
И на такой романтической ноте, да еще и вспоминая прошлые поражения и проигрыши она мчалась на конюшню, мечтая увидеть любимую лошадку.
Первым делом она вошла и поздоровалась с кобылкой, угостила, погладила, поговорила. Все остальное было не так важно, главное увидеть и обнять любимое животное, большое, мягкое и теплое, с удивительно детским и наивным взглядом.
Но нельзя же долго находится в цивильной одежде рядом с любимой лошадкой, норовящий толкнуть или слегка облокотиться на хозяйку, приходится идти и переодеваться в нормальную одежку.
Помучав ее своим присутствием, она пошла поздоровалась со всеми, поболтала.
И побрела чиститься, но не себя, а любимую животинку.
Как обычно, первое что изобразила кобыла, была совсем не лошадь, а мелкий грызун, точнее грызун, но совсем не мелкий. Но, поняв, что это не помогло, смирилась, но затаив маленькую надежду.
Как ее начищали, скоро она станет совсем вороная, без выгоревшего пятна на спине.
Когда дело дошло до чистки попы, кобыла расслабилась и даже вытянулась. Наслаждалась каждым моментом.
Одна сторона была наконец начищена до блеска и пора было переходить на другую половину, но тут-то и надо вспомнить, что еще осталась надежда напугать.
Стоишь перед лошадью, а она изгибает шею, получается скорее красиво, чем устрашающе, но портит один нюанс, попытка куснуть, точнее прихватить губами куртку. Но и в этот раз дикий мустанг был укрощен и почищен.
Но подтвердилась догадка, хотя были не много удивлены, но это уже была ошибка невнимательности, да еще и чайниковости.
Надо было шагать и еще раз шагать, расшагивать.
Посему, поседлав и взгромоздясь они поехали в сторону парка. Кобыль шла понуро опустив голову, но не долго. Выехав за границу манежа, лошарь приободрилась, подняла ушки и стала тихо фыркать, изображая дикий страх перед белыми предметами и шорохами.
Была середина осени, листва уже опадала, но некоторые листики, с огромным ожесточением боролись остаться на дереве, не упасть (лицом) в грязь. А другие, летя и кружась, создавали радугу насыщенных ярких цветов и лучей осеннего света. Ветер уносил все это великолепие, разрывал радугу цветов, но не мог ничего сделать.
Через поле, по уже начавшей раскисать от осенних дождей дороге, ехали двое, конь и всадник. Черное пятно на фоне желто-зеленого поля и бледно серого неба.
Девушка сидела прямо и горделиво, о чем-то задумавшись, а кобылка шла и слегка подыгрывала ей. Вот впереди лужа, можно пройти прямо по ней, но зачем же наступать на лужу, в которой отражается серое небо и стая пролетающих птиц, зачем портить такую идилию. Но тут подул ветер, зашуршала трава, полетела листва, не ожидая такого поворота событий, кобылка испугалась, слегка присела и прыгнула в сторону. Немного успокоившись, они побрели дальше.
Стало темнеть, и минут через 5 уже чувствовалось приближение ночи. Они только дошли до дороги и свернули в парк, красивый, по-осеннему яркий парк.
Но тут кобылка стала упрямится, ее было никак не успокоить, ни ласковым словом, ни легким окриком, ни чем. Между ними начался бой. Бились настойчивостью, упрямством, наглостью. В бой шло все, любые средства. Но этот бой пришлось проиграть девушке, увидев впереди фары автомобиля, она решила увести и без того всхрапывающую лошадь с дороги. Но проигранная битва не есть проигранная война. Пропустив автомобиль, она повернула обратно в парк, заставляя идти вперед дико сопротивляющуюся кобыль.
Поняв, что дальше уже никак не пойти, темно, да и слишком упрямая кобыль все норовила повернуть, она сделала обманный маневр, надеюсь, лошадь его не поняла. Специально повернув еще раз в парк, она сама развернула лошадь обратно, как бы давая понять, что все, хватит на сегодня гулянок.
Но шагать надо.
И уже почти в полной темноте было совсем не видно коня и всадника, шагающего по полю то в одну сторону, то в другую.
.
