В густую тишину сонной квартиры с самолетным гулом ворвался стрекочущий звон будильника. Лежа на спине, я стиснула ладонями виски, до последнего надеясь, что это страшный сон и можно еще хоть немного поспать. Что можно распластавшись по кровати притвориться растаявшим мороженным, свеситься рукой вниз и растекаться по подушке затылком, плечами и вообще всеми частями и частичками своего организма. Но мои надежды были тщетны, в мой изможденный мозг, как червяк в гнилое яблоко, ввинчивался треск будильника. Будильники – такой, видите ли честный народец, поставил его на 5:45 и он пунктуально, именно в это время начинает орать, и ему наплевать выспался ты или нет! Пока не разбужу, говорит, не заткнусь, и пуляться мной в шкаф тоже бесполезно (удароустойчивый J), «Вставай!!!».
Я чувствовала кожей холоднющий воздух из открытого балкона, гулявший по комнате, и еще сильнее куталась в пуховое одеяло. А наружу вылезали, то пятки, то коленки, то локти; завернувшись в узел, словно гусеница в кокон, я смирилась с участью быть замороженной и выползла из-под теплого, так манящего остаться, одеяла. Мурашки – страшные звери – напали на меня и побежали по ногам, и рукам, бесцеремонно залезали под шелковую пижаму, оравой выскакивали на шею и расползались по плечам.
Я сделала зарядку, окончательно проснулась, быстро оделась, умылась ледяной водой и через несколько минут шла на конюшню. Лес встречал меня недоумевающей тишиной, «что это она в такую рань на конюшню? Её же пушкой обычно не разбудишь!». А я торопилась, и скоро оглядывая туманный лес, смотрела под ноги, чтоб не влезть в лужу чистыми брюками.
Дана удивилась моему раннему визиту, но явно обрадовалась. Через несколько минут мы выехали в парк.
Утро встречало трелями птиц, и в просыпающемся лесу звонким эхом отстукивали лошадиные подковы. Солнце еще только расправляло свои стремительные лучи. Четырехтактная дробь сменилась двойным стаккато. Кобыла бежала весело, потряхивала длинной вороной гривой, то и дело предлагая скакать галопом. Было так тихо, что по сырым, туманным дорожкам отчетливо разносился перестук копыт, слышно было, как квакала и шлепала грязь, когда ноги взбивали стеклянные лужи, тихонечко поскрипывала лука нового седла. Перед глазами вставали все новые удивительные картинки: вот из-под ног вспорхнул пестрый дрозд и скрылся в кронах орешника. Вдалеке, там где кончается дорожка, начинается поле и небо, расчерченное проводами высоковольтки, сквозь туман пробирается человек с собакой. Они, как в фильмах со спецэффектами, словно выходят из света, а пелена тумана придает еще большую сказочность картине. Знала бы – не поленилась, и взяла б с собой свой старый добрый «Зенит». Глубоко вдыхая запах влажной осенней травы, похожий на аромат бутонов шиповника, мы продолжили путь. Миновали трамвайный круг и вышли на длинную лесную дорожку. Я отпустила повод, и поднявшись на лансаду лошадь совершила прыжок вперед и умчалась в манящую туманную даль… Ветер ласкал плечи, заплетал волосы в фантастические косы – мы летели над землей. Топот копыт сливался со свистом воздуха. На зеленой листве бриллиантами сверкали капли росы, на встречу нам вставало солнце. Лучи пробирались между стволами сосен и разрисовывали дорожку узкими и широкими полосками. Дана перескакивала через полоски, низко опускала голову, пытаясь понюхать яркую землю, но вскоре перестала обращать внимание на свет. Мы продолжали полет. Я прижимала колени к седлу и опираясь на стремена, сидела на полевой посадке. Каждое движение мое было легким, мы словно слились в одно сказочное животное, лошадь была грацией и быстрыми ногами, я – головой. Грива стелилась по ветру, я чуть подав корпус вперед, сопровождала Дану шенкелем и поправляла поводом. Полуодержка, еще одна, посыл – и ручеек разрезавший тропу поперек, остался позади. Я похлопала лошадь, мы продолжили скачку. Перепрыгнули бетонную трубу на две трети вкопанную в тропу, повернули левее, здесь тропинка начинает вилять, мы сбавили ход. В поворотах кобыла играючи меняла ноги, и сопровождала удачные попытки легким пинком поясницей. Так выходило потому, что она после смены ноги сильно продвигалась вперед, и толчок ощущался, как очень мягкий вышиб. Дана давно забыла, как сбрасывать всадника, сейчас она возит меня как хрустальную вазу, но ей же хочется иногда повеселиться, порезвиться, поскакать! Как в старом рыцарском фильме, мы взлетели на пригорок и остановились, кобыла в азарте встала на дыбы, предложив продолжить галоп, но все же повиновалась поводу и остановилась. Мы увидели картину, достойную пера Тулуз-Лотрека: туман поднимался над землей, трава отражала небо и казалась голубой, казалось, по её ковру рассыпались жемчужины и алмазы. Над ровной, как зеркало, гладью воды тонкими струйками поднимался пар и терялся где-то в тумане. С противоположной стороны в пруд спускался крутой обрыв, глина обнажила корни сосен склонившихся к воде. Солнце пронзало молоко тумана, струилось по траве, играло на деревьях и придавало глинистому берегу ярко рыжий цвет. Бывает очень сложно описать словами простую прелесть и красоту природы. Здесь, закованная в асфальт, бетон, стекло, словно в капкан попавшая природа, не устает восхищать чутких людей. Я привыкала видеть лес в бутылках, жестяных банках, фантиках, полиэтиленовых пакетах… но в это утро я узнала другой «Лосиный Остров»! Волшебную сказку, из которой так не хочется уходить. Надолго в моей памяти останутся эти мгновения, славное получилось у меня прощание с летом!
Полная детского восторга я поехала в институт. Встретила однокурсников, все делились новостями, рассказывали, как провели лето. Я была счастлива!
Лучшего первого сентября у меня не было еще!
Кстати ВСЕХ с 1 СНТЯБРЕМ и поздравляю!!!
У тебя никогда не возникало страха перед такой скоростью? Просто, когда я выезжаю в парк на лошади, то я жутко боюсь сбить человека или какое-нибудь животное и от этого меня начинает клинить. Я не получаю удовольствия, а только злюсь на людей, которые так и норовят прыгнуть под копыта.
