Re: Старые клячи. Операция Игроку! (625)
Wind of change.
« А вот и музыка очень в тему…» - сказало «Авторадио, и салон заполнила песня Скорпионз…
Эх, говорил профессор Преображенский – не читать за обедом советских газет… Я и не читаю. Но от радио-то куда в салоне машины денешься…
Питерцам предлагают сброситься по рублю на «Памятник Лидеру». В самой высокой точке можно установить памятник Путину, работы Шемякина. Я готова заплатить больше. Я хочу это видеть! Памятник будет нести идею: в здоровом теле – здоровый дух. Сразу представилась спица с тараканом, стоящая в Москве. А у нас на спице свой таракан – маленький череп на накачанном торсе, намек на лицо с маленькими, близко посаженными к переносью глазками и прорезью рта (вот отличная иллюстрация к теории Чезаре Ломброзо!) и растопыренные в сторону Города лапки. Я готова платить за что-то подобное, даже взять кредит.
«Тебе не кажется, что там растет что-то напряженное?» – спросила тетьЛена, возвращаясь с поля. В поле высоко висит полная луна, с ног валит холодный ветер. Кажется.
Господи, как же слаба эта власть! Власть, над которой смеется весь мир и собственный народ. Власть, которая пытается поддерживать свой дутый авторитет путем запретов , угроз и вранья.
Власть, которая разрушила все, что так трудно, больно создавалось до 2000 года. Все: систему образования, армию, милицию, промышленность, здавоохранение, правосудие. Власть, которая вырастила в неимоверных масштабах коррупцию и теперь делает вид, что с ней борется. Охреневшая от собственной безнаказанности и безответственности власть. Власть, которая делает все, чтобы создать вместо народа массу равнодушных долбоебов, которым все равно и которые всем довольны. Не получается пока… За 12 лет – не получилось. Слава Богу.
Я в своей жизни видела много «революций» и волнений. Я знаю, как можно завести толпу, когда это кому-то нужно. И я знаю, что эта толпа состоит из людей, которых объединяет одно: им можно плевать в душу и их можно топтать, но до определенного предела. И если есть люди, которые готовы открыто показать, что этот предел наступил – значит, народ еще не умер на бывшей 1/6 части этого мира… И не все готовы утираться и петь этой власти дифирамбы, такие же лживые, как сама власть. И это очень легко и не умно искать в происходящем "американский след" или великих манипуляторов, играющих с толпами. Это - не так. Так же, как это было не так в 90-е.
А чего меня прорвало на «политические мотивы» ? Да новости. Точнее – новость. О том, что поступают жалобы от студентов, которым угрожают отчислением за то, что они вышли на демонстрацию. Власть, которая посредством угроз и запретов воюет с детьми – слабая и не умная власть.
Я это пишу не для того, чтобы здесь тоже разгорелись «дискуссии». Здесь не будет дискуссий, потому что мне не интересно мнение других на этот счет.
Но очень странно порой складывается жизнь…
До выборов, 1 декабря, я написала вот это:
«Спасибо, что жив.
В большой сталинской квартире жила наша большая семья. Состоящая из разных семей… очень разных.
У моего дядюшки был маленький магнитофон. Размером с небольшой чемоданчик. И когда все были на работе, а бабушка уходила в магазин, я проникала в столовую, притаскивала магнитофон в свою комнату, где уже сидели в ожидании одноклассники… Как обращаться с магнитофоном я уже знала - как дядюшка пользуется машинкой я уже подглядела. И я включала магнитофон… И мы с горящими глазами, не дыша, слушали…
Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Хриплый голос проникал в тело, взрывал мозг, и даже плохо зная, что такое фатальный исход и цинизм, мы – не любили. Потому что слова – это всего лишь слова… а любовь это то, что царит в мире ощущений, в котором мы жили. И потому, если этот голос пел о нелюбви к тому, что скрыто за буквами слова – мы готовы были перегрызть глотки тем, кто это – любит… Но со словами надо было разбираться и для себя определять, чем восторженность отличается от восторга… Но все это было безусловно верным, потому что все было абсолютно понятно про письма!
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Мы, дети воспитанные на книгах и фильмах о великих войнах, тоже не любили, когда стреляют в спину. Но много позже поняли – почему… Но через долгие года пронесли не любовь к тому, что наполовину. И потому те, кто из нас вырос, не смогли менять эту страну наполовину. Вот и поменяли… целиком. Простите нас. Мы просто не умели иначе.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Почему же, когда-то отказавшись от сомнений, мы стали продаваться за почести и подводить под это версии? Не выдержали, что против шерсти… И получили мир за стеклом.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда все время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.
И всем нам однажды пришлось выбирать. И большинство искали свое место там, где не очень сытая и не очень уверенность, и тормоза отказывают – но в разумных пределах… Кто же тогда – счастлив? И что забывают, то, что стоит за буквами, составляющими слово «честь»?
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто,
И что в чести наветы за глаза.
Мы – жалели. Мы жалели тех, кто однажды перестал меняться и стремиться, и принял этот мир таким. Потому что мы сами стали такими. Чтобы по шерсти, чтобы в не очень сытой не очень уверенности, и со своей версией того, что стоит за словом «честь». И нам стало не жаль распятого Христа.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста -
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
А ведь просто надо вспомнить, как в далеком детстве из магнитофона, похожего на небольшой чемоданчик, хриплый голос объяснял то, на чем должен держаться этот мир. Наш мир.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Не вспомнили. И мир превратился в цирк. Арену. Коллизей. И потому цена нам – рубль в базарный день. Когда все продается и каждому – своя цена.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Мы – не помним. Не умеем. Боимся. Помните это за нас…
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
В. Высоцкий.
Спасибо, что жив…»
Сегодня – 9 декабря. Тогда, 1 декабря, я была не права. И я этому рада…
...
И прекрасно исполненное. Вон, у Жени Iurumi почитай репортажик с избирательного участка... По кругу ходим - в конце 80-х, начале 90-х была та же фихня с выборами... Один в один. 
Даже Вовка уже смирился, что если кто-то толстого обижает - "ноги нашей не будет и сию секунду!!!" На днях корка приключилась. Приехали на конюшню, муж в машине телек остался смотреть, а мы с дитем внутрь пошли. А там тяжелые колики у жеребца, все бегают, он заваливается, в Новый век позвонили, а ехать не на чем. Попросили обзвонить знакомые коневозы. Нашла, выехал. А мне ж надо поездить и так к черту на рога таскаемся. Дорога туда стремно-непонятная и я Вовке мобильный кинула: "Позвонит человек с коневозом, объясни как проехать, а я сейчас вернусь". Ускакала-прискакала. Муж: 
