Сашка, дорогая, это разные вещи.
Ты можешь себе позволить хоть засовывать ей морковку безостановочно. Потому что
а) это твоя лошадь, и только твое дело что ты с ней делаешь. А может, тебе нравится, чтобы она останавливалась и просила морковочку. Главное, чтобы это нравилось тебе
б) у тебя прекрасный берейтор, который не даст Вероне утвердиться в мысли "я здесь главная и могу всё-всё". И подправит ее, даже если ты что-то сделаешь не так
в) на твоей лошади ездишь только ты. Она не работает в прокате, где появление вредных привычек может быть, мягко говоря, крайне нежелательно.
Я тебе больше скажу - дело не в том, что лошади дается или не дается вкусняшка, говорятся или не говорятся ласковые слова. Дело в том, чтобы животная четко осознавала: то, что я ей сую сушку - никак не означает, что можно позволить себе схалтурить. Я сушкой лошадь не задабриваю, я ее просто даю тогда, когда мне прикольно посмотреть, как лошадь кушает сушку. И для меня совершенно нормально шагать в позиции "я валяюсь на шее у лошади, угощаю ее и всячески чухаю" - но это не помешает мне, если в моем плане работы подъем в галоп и уход на вольт на уровне во-он того куста непосредственно после всех этих чуханий потребовать четкого безукоризненного подъема. И лошадь может не рассчитывать, что я спущу ей халтуру только потому, что люблю до слез (с). Халтуры не будет. Будет то, что я сказала.
А потом мы пойдем отшагиваться в ёлки, которые я разрешаю кушать прямо на ходу. Она будет есть ёлки, а я сидеть в седле, перебросив правую ногу через шею, и курить, нарушая все безобразия. Это не значит, что моей лошади можно все. Значит только то, что если я не отдаю распоряжения, то она вправе проявлять инициативу. В том числе - если захочет - даже замереть, повернуть ко мне бошку и поинтересоваться выдачей сушки.
. Мы в седле без конца едим вскусное и обнимаемся... Просто, Хел, я на ней так редко сижу, что мне в радость дать кобылке морковки, поговорить... 
