Летучий дневник. Не расслабляемся)

Всем привет.
Наконец-то я собрался с мыслями завести свой дневник, сам. Конечно, если не возражаете, время от времени я буду вставлять сюда цитаты из дневника моей хозяйки, чтобы было более полно и понятно. Всё же я конь и мне не всегда удобно передавать мысли людей. Говорят, люди сами часто не понимают мысли друг друга.
Ну, к делу.
Это я.

Ладно) Вы поняли, это шутка)) Вот мой портрет)

Красивый и обаятельный мужчина в самом расцвете сил.)
Зовут меня по паспорту Журнал. Но в обычной жизни я Мурзилка или Мурзик. Ласкательно – Мур. Хотя я не очень люблю эти всякие нежности, целовашки-обнимашки…

Так вот. Я орловский рысак вороной масти. Родился в Алтайском конном заводе в 2006 году. Оттуда родом и моя маменька и мой папенька. И дед по папе тоже алтайский. А вообще наш предок – серый жеребец Воин от Птенца и Войны, основатель линии, потомок знаменитого Летучего. Есть у меня и современные знаменитые родственники. Но о них потом.
Вот тут я рос. Родные места, территория алтайского конного завода

Дух захватывает, да?



В общем, тут прошло моё детство, тут моя родина.

Вот мой папа Лукомор, к сожалению, уже покойный.

Моя мама Желна

Мой родной младший брат, Жюль Верн.

Рыжий, а я вороной, а папа гнедой, а мама серая))))) Такая семейка у нас разная)
А вот, кстати, историческое фото нашёл. Алтайский ипподром, г. Барнаул, год 2000-й(я ещё не родился). Бег по бровке ведёт гнедой Лукомор (Картёжник - Лаплата) 1993 г.р. резвость 2.06,3(мой папа). Сзади с жёлтой уздечкой его полубрат Жаркий (Картёжник - Жимолость) 1993 г.р. резвость 2.04,6

От Жаркого, как я слышал, родилась знаменитая Флористика, двукратная барсистка и трехкратная рекордистка) Моя родственница)
А еще вот дедушка мой, мамин папа Водоскат

Я вот Журнал, а есть ещё у меня по папе родственники Журналист и Журналистка, оба от Лукомора и Живинки)))
Ладно, о родне пока закончу, её много, всех так сразу не упомнишь, да и не интересно вам, наверное.

Конный завод, в котором я родился - один из крупнейших и старинных, был создан еще до революции купцом Винокуровым … Эм… Лучше возьму из дневника хозяйки, может, будет интересно узнать о моей родине:

«ИСТОРИЯ АЛТАЙСКОГО КОННОГО ЗАВОДА
из журнала "Конь мой, вороной" (2/2004)
авторы C.В.Уханов, Ю.А.Столповский
Крупнейшим сибирским хозяйством по разведению орловского рысака по праву считается Алтайский конный завод. Завод был основан в 1907 году купцом первой гильдии Винокуровым Александром Ад-риановичем и был назван 1-й Сибирский. Но рысаками тогда в нем не занимались, выращивали в основном артиллерийскую военную лошадь для армии.
Винокуров не разбирался в породе, и потому первые орловские лошади, купленные в завод были неудачными, и следа в породе не оставили. Но со временем приходил и опыт. Так часть лошадей симбирского конного завода графини А.Ф.Толстой и лошади А.Н. Виноградова была направлена на формирование 1-го Сибирского конного завода. Особенно удачной была покупка в начале 1917 года Барчука за 65.000 царских рублей и Капитала за 35.000 рублей. Барчук настолько мощно повлиял на породу, что в любой родословной современного орловского рысака его кличка встречается неоднократно. Жеребцу было тогда 5 лет, а в четыре года он был всероссийским рекордистом с резвостью 2.12,0.

Барчук
После революции почти вся семья Винокуровых иммигрировала в Китай, а «младший» с лошадьми остался здесь, в Тюменцево. Ремонтные лошади были отданы Красной Армии. Племенных лошадей Ви-нокуров не отдал. За это его арестовали и расстреляли в 1918 году.

Лошадей в те годы тоже поразбросало, хотя основное поголовье осталось. Барчука два года прятали в сосновом бору рядом с Тюменцево. Потом два года он простоял на конюшне завода и в 1922 году его, как особо ценного, перевезли на родину орловских рысаков в Хреновской конный завод. Но Барчук ос-тавил в Алтае прекрасных дочерей (сейчас на заводе 11 гнезд маточного поголовья, больше половины которых основали дочери Барчука). Они оставили капитальный след в заводе. Потом завод очень долго варился в собственном соку, что в итоге и привело к созданию своеобразной жемчужины для породы.

И первые успехи пришли в 50-х годах. В 1952 году жеребец Наст от Трамплина и Наседки, первый в истории завода, вошел в класс 2.10 на Свердловском ипподроме (резв. 2.08,4). И потом по нарастающей. Интересна судьба Корсара (сына знаменитого Отбоя и Колонисты), которого с легкой руки Хрущева в числе других рысаков подарили бы китайцам в рамках «интернациональной дружбы», не заболей он в дороге. Жеребца оставили в Абакане. Там Корсара купил хакасский колхоз «Заветы Ильича», поставил его на Абаканском ипподроме, где он показал отличные резвостные качества – 2.08,4. Потом Комиссаров Алексей Александрович, самый длительно работающий начкон Алтайского конного завода – с 1948 по 1973 гг., купил «перспективного» жеребца. Корсар дал Ивняка от Иллюминации (давшей также Иллюминатора от Лебедя). Ивняк показал резвость 2.07,0 на Московском ипподроме. Он был ведущим производителем. В 70-х годах от него был получен Персид (2.04,6), а уже от Персида – Иппик – первый орловский рысак в мире резвее двух минут.

Ивняк

Иппик
Успешным было приобретение в Алтайский завод жеребца Первача (Вспыльчивый - Повесть) Хреновского завода, молодой линии Ветра. В 70-х и начале 80-х годов от Первача получили 28 детей класса 2.10, по этому показателю жеребец уступал лишь Пиону. Это основополагающий производитель для Алтайского конного завода. То есть все лучшее, что есть сейчас у завода (на 95%), связано с Первачом. Это его дочки, внучки, правнучки. Сейчас основной производитель, представляющий линию Первача, Жемчуг (Первач - Жалость) 2.05,5. Среди его сыновей уже есть претенденты в производители. Жалость (Лебедь - Жилка) – лучшая матка в породе по качеству потомства за всю истории. Она дала 5 детей класса 2.10, из них двое (Жемчужный Перстень и Жакоп) вошли в класс 2.05. Жакоп был всесоюзным рекордистом. Из пятерых братьев старший, Железный Поток, попал в Новосибирскую область, а остальные четыре сына стояли производителями в разных конных заводах России и Украины.

Жемчуг
Алтайский конный завод работал не с самыми традиционными линиями, не гнался за модой, а вел свою линию, и в итоге этот путь оказался верным. Тяжело было сражаться на центральных ипподромах с потомками Пиона. Поэтому отрадно, что в 2001 году единственный жеребец из 12 участников забега на приз Барса на Московском ипподроме, который не имел в своей родословной кличку Пиона, алтайский Баргузин (Иппик - Баптиста), и стал его победителем. Он выиграл и зимний приз им. Кулешова.

Баргузин
В 80-е годы завод набирал темп и стремительно развивался. Испытания на Одесском и Киевском ип-подромах ознаменовались чередой всесоюзных рекордов. Но в начале 90-х годов начались трудные вре-мена, и лошадей почти не испытывали. Украинские ипподромы оказались за границей. Стали испыты-вать на Московском ипподроме. Баргузин, сын Иппика, (наездник Никогосян) – выиграл приз Барса 2001 года, Испанец (Плейбой - Истопка) (наездник Сучков) – тот же приз, но 2002 года. И в 2003 году Батист, сын Иппика, так же выиграл приз Барса в руках Сучкова. Всего было установлено 12 всероссий-ских рекордов питомцами завода. Выращено больше 130 голов класса 2.10. Десять голов класса 2.05. Из них Иппик резвее двух минут.

Всего завод имеет в настоящий момент 210 голов, из них 55 маток. В конце 80-х было 85 маток, за по-следние годы поголовье пришлось снизить, из-за высокой цены испытаний на ипподромах. Сейчас че-тырех двухлеток ипподром отправляет на Московский ипподром, двух на Уфимский, двух – на Тюмен-ский и восемь на Барнаульский ипподром. Другие лошади также попадают на ипподромы, но уже буду-чи проданными.

Помимо орловцев в заводе есть еще 12 тяжеловозных кобыл, которых кроют рысаками, и получают прекрасные помеси. Они пользуются большим спросом, т.к. сильны, как тяжеловозы, но более поворот-ливы. Их используют в качестве рабочих лошадей.

Сейчас на заводе сформировался уникальный маточный состав. А жеребцы Плейбой и Лукомор – одни из самых лучших производителей в породе. Недавно приобретен еще один производитель – Попугай, рожденный в Дубровском кз.

Алтайский завод еще своеобразен тем, что расположен в резко-континентальном климате (суровая зи-ма, сухое жаркое лето). Алтайские рысаки всегда славились крепостью сухожильно-связочного аппара-та. А все потому, что почва здесь скудная, солонцовая, трава выгорает к середине лета, становится су-хой не сочной, но зато богата минеральными веществами. Кобыле, чтобы съесть в день 70-80 кг травы, надо столько километров натоптать. А жеребенок все время за мамкой бегает. Так что тренинг у алтай-ских рысаков начинается с раннего детства.

Многие питомцы этого завода были подарены. Иплом (Плейбой - Испытанная) – жеребец, подаренный Путиным президенту северной Кореи Ким Чен Иру. Изотоп, родной брат Иплома, был подарен премьер-министру Украины. А в 1993 году был продан одному англичанину жеребец Зодиак (Иппик - Застава). Как позже выяснилось, для подарка королеве Великобритании Елизавете II. Теперь Зодиак – один из шести серых лошадей, которых запрягают в карету королевы.

Нажмите для раскрытия...

Вот такие у меня земляки есть. К Иппику я отношения не имею. Но все мы, что от Иппика, что от Лукомора или Плейбоя и от Попугая – тонкие и изящные. И, что характерно, среди нас часто встречаются очень горячие и нервные. Хозяйка рассказывала, Логотип от Попугая - рекордист, очень резвый, но горячий и сложный в езде, любил скакать со старта и по дистанции, делая проскачки. Она же видела, как нервничал перед стартом другой сын Попугая, Имхотеп. Его остановили, чтобы чек поправить перед стартом, а он стоять не мог и от того ударил наотмашь задней ногой по качалке, чуть не попал своему наезднику в самое интересное место. И конюх, которая со множеством алтайских орловцев поработала всегда говорила, что они почти все «больные на голову». Но, подозреваю, что меня никому из них переплюнуть не удалось.

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Ну здоровеньки, родственничек (в какой-то степени)!
Поговаривают, ты на ипподроме тоже бывал?)))

я в ПЧ

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Приветик! Конечно, в какой-то степени родственники, души-то рысачьи.
Да, конечно, на ипподроме бывал. Просто раз уж начал писать дневник, начну с самого начала, как оно там было...

Trotter_Girl написал(а):

я в ПЧ

Нажмите для раскрытия...

Очень рад.

Итак, продолжим начатое.

«Никого к себе не подпускал – даже с белым сахаром,
Мамку раз до смерти напугал – охала да ахала...»
А. Розенбаум «Жеребёнок»
Цитату честно стырил у хозяйки. Говорит, что А. Розенбаум - это певец такой. Выходит, про меня даже песни сложены уже.

Самое яркое моё воспоминание о жизни в заводе – момент заездки. Всем моим ровесникам одевали сбрую, водили на вожжах, а потом потихоньку в зиму запрягали в легкие беговые санки. Так вот, я этих санок очень испугался.

Потом поймёте, что я по жизни вообще люблю бояться, взаправду и нет. Тогда я испугался взаправду. А характер у меня такой, что я, когда взаправду боюсь, сначала сделаю, потом подумаю подумать, но к тому моменту нервы уже злостно глушат мои мысли. Так что я себя почти не слышу, особо не думаю и только делаю.

А ещё я люблю бегать. Считаю, это мой первый и главный талант.
Потому, испугавшись, я втопил и понёсся очень быстро по территории завода вместе с санками, которые неслись за мной и пугали меня ещё больше. Не помню, каким аллюром я мчался, главное, очень стремительно. Говорят, меня долго ловили. Я не очень помню этот момент, я был занят тем, как уйти от страшных санок. Помню, что кто-то кидался мне наперерез, но со страху я думал, что это злые враги, которые хотят моей смерти. А санки – это их хитрая ловушка. В общем, натерпелся я… Но к санкам и качалке, которые едут за моей спиной, всё же потом привык.

Потом привезли меня в Москву выступать на ипподроме. Выгружаясь с коневоза у карантина, я опять испугался всего, происходящего вокруг, и тоже - вырвался и убежал. Бежал по территории ипподрома и случайно вбежал в какую-то пустую леваду. Если б не её забор, меня бы тоже долго ловили. Впрочем, меня и в леваде долго ловили. Она большая, а я быстрый и юркий. Но хозяева той левады, помогавшие меня ловить, запомнили меня (такое грех не запомнить). Они и не думали тогда, что потом придётся и им со мной повозиться. Позже.

И вот, я стал выступать на ипподроме. Бегать я люблю. И могу. Но старт – это всегда очень волнительная штука. Я всегда очень хотел не упустить момент. И стартовать как можно быстрее и лучше.
«Лучшее – враг хорошего», - говорят люди. Точно. Получалось в итоге плохо. От волнения и чрезмерного хотения я часто сбивался на старте в галоп. А дальше меня, как водится, несло, и наездник удержать никак не мог. Я получал дисквалификации за проскачки.

Моя хозяйка говорит, что читала про моего далекого предка по мужской линии, серого Летучего. Что он был таким же. Сначала его выпускали галопом, чтобы он немного спустил пар, а потом он вставал на ход и догонял своих соперников. Иначе было невозможно с ним справиться.

Но это давно было, сейчас правила изменились, и так делать нельзя. Лишние скачкИ после старта – дисквалификация. А мне пар можно спускать долго. Во мне много лошадиных сил.

На дорожке, вспоминая былые удачи и неудачи, я волновался всё больше. Даже в не беговой день, когда тренировка, даже если тротом, я очень хотел бежать быстрее и лучше. И ложился в вожжи, тянул. Всё сильнее и сильнее.

От того, что я чувствительный и импульсивный, в конюшне тоже начал нервничать. Кто-то впопыхах дернул меня разок, замахнулся в сердцах, я шарахнулся, сам стукнулся… мне много не надо. Я стал бояться. С каждым разом всё больше. И пытался защищаться от, как мне казалось, опасных вещей. И опять получал за шараханья. За отмахивания ногой. Ну, ногой я отмахивал из-за нервов тоже. А люди думали, я всерьез на них (хотя я, кажется, пару раз правда попал по ним, но плохо помню: был не в себе) и наказывали меня за это. Я боялся ещё больше, получался замкнутый круг. Мои страхи нарастали, как снежный ком.

Я стал вбегать в денник очень быстро, чтобы никто и ничто меня не стукнуло в этот момент. Выбегать так же. Человека, который вел меня, при этом могло размазать об косяк, но я об этом не думал. В деннике, чтобы почистить меня перед работой, нужно было долго ловить. Я уже никому не доверял. Даже человеку с сахаром. Сахар я съем, а он опять больно или страшно сделает. Да ну нафиг. Все они шумят, машут своими руками и веревками, дергают внезапно. А я чувствительный и ранимый.

Если меня кто-то зажимал в углу денника, я поворачивался попой и… ну вы поняли. Когда всё же на привязи оказывался, я весь издёргивался. Я просто не знал, куда смотреть, на что оглядываться, чтобы не пропустить врага к своей драгоценной шкурке. А враги – это все, кто движутся в мою сторону. Если мне угрожали спереди (тряпкой морду протереть например), я бил и передней ногой. А если понимал, что драться бесполезно, пытался оборвать все и убежать.

Как-то решили сесть на меня верхом и заездить под седло. Ну это я теперь знаю, что это такое. А тогда – ух, как я испугался! Закинулся и рванул по леваде, куда глаза глядят… Больше никто не пытался приучить меня к седлу. Им это не очень надо, с такими рисками для себя.

В общем, в три года я имел две победы в заездах, около 7000 рублей выигрыша (по меркам наших бегов нормально, у нас одно время призовых денег не платили вообще), неплохую резвость, кучу проскачек и сбоев и объяснимую нелюбовь к себе со стороны всего тренперсонала.

Меня никогда не водили на выводки. У меня есть один недостаток – короткий затылок. Но на выводки меня не водили, потому что я псих, и все боялись, что я там сбегу и устрою среди остальных погром, а потом убьюсь сам. И ведь я мог. Меня даже не выводили из конюшни, когда приехали китайцы смотреть орловских рысаков. Вот всех, кто не из числа фаворитов, выводили и показывали по одному. Всяких показывали. У китайцев были большие деньги, и им желали впихнуть всех, кого только можно. А про меня открыто сказали: «Зачем людей смешить? А вдруг он психовать начнет, вырвется?..» Действительно, а вдруг? Я за себя тогда не отвечал.

Кончилось все тем, что от меня на том тренотделении отказались. Никто не хотел из-за меня инвалидом стать. Я ведь и на дорожке по-прежнему тянул страшно. Есть лошади, которые сильно тянут, но равномерно. Наездник повиснет на вожжах и ладно. А я тянул, все время пытаясь ускоряться, ускоряться и ускоряться. До посинения. Сначала рук наездника, потом моего. А отдать вожжи, чтобы я спустил пар… ну опять же, люди боялись, что я понесу, сломя голову, устрою аварию с другой лошадью или врежусь в забор, столб, свалюсь на вираже на соседнюю дорожку (там высоко). Да, я повторяю. Я тогда за себя часто совсем не отвечал. И сил у меня, несмотря на мой худенький вид, очччень много. Дури в голове тоже.
И меня перевели на другое тренотделение, чтобы дать мне последний шанс исправиться. Это тренотделение всю свою историю работало с орловцами, там знали и понимали их. Но я и этого, конечно, не знал… Я всё равно всех боялся.

Конечно, тут отношение было ко мне спокойнее и терпимее. Вылетать из денника я по-прежнему вылетал, но меня держал за недоуздок мой новый наездник, не самый слабый и немаленький по размерам человек. Поэтому я пытался вылетать, но меня хорошо держали, и вылет несколько тормозился. А вот влетать в денник я стал без никого. Конюх подводил к деннику и отпускал. Я залетал сам, свой денник я знал. По привычке, ничего страшного со мной, конечно, не происходило. Потому залёты стали менее быстрыми и более вменяемыми. Даже однажды меня отпустили несколько дальше от денника, чем обычно. Я пропустил свой денник, прогулялся в недоумении по коридору. Жеванул сенца у соседа, развернулся и нашёл свой денник. Но порог преодолел всё же молодецким скоком. Ну мало ли… Привычка…

Через полгода я стал надоедать и тут. О победах на дорожке при всей моей резвости можно было забыть. Я страшно тянул в принципе, так что почти каждая работа для наездника была пыткой, но я ничего не мог с собой поделать. А уж при виде раскрытых крыльев старт-машины меня и вовсе несло неудержимо. Сдержать меня в этот момент было не под силу вообще никому. Я ускорялся до невозможности, потом начинал скакать. И, «здравствуй, проскачка». Такой вот замкнутый круг. Сзади я принимать старт не мог, в группе тоже, меня несло вперёд. И краёв я не ощущал, потому в какой-то момент забывал про свои ноги, а они сразу же, предательски, шли галопом. Честное слово, я знал, что надо рысью и хотел бежать рысью! И я мог бежать рысью, но моя дурная голова портила мне всё.

Работать меня тоже было мучительно. Люди отказывались, у них не хватало сил меня держать. Выпускали меня в леваду, и тут верьте-не верьте, но я бегал минут по 40. До пота. Честно работался. Я же говорю, я люблю бегать. Очень.

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Наконец-то дневник появился на сайте, где его легко читать!

Ивняк - наш прадедушка: Ивняк - Перистая - Потоп - Лейпциг.

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Ну я же говорю, что все мы в какой-то степени родственники или земляки!

Вот, например (уж пройдусь по родне)

Мой предок, жеребец Воин (Птенец - Война 1918), основатель линии

Мой прадед по отцу Риск

И отец его Самородок на фоне подозрительно знакомых трибун)

Брат моего папы Маскарад (Картёжник - Маковка).

Запомните эту личность, у меня его сын в друганах теперь) Я потом расскажу.

Ну и Летучий (Добродей - Ладья) 1877 г.р. Выиграл Императорский приз, потом стал дедом знаменитого Крепыша.

Моя хозяйка, если что, ник взяла себе от него. Очень ей картина нравится. говорит, художник очень здорово сумел характер коня передать.
Я похож на него по характеру, только я никогда уши не зажимал и не зажимаю, не успеваю предупредить. Я действовал всегда внезапно для всех. И для себя. :!:

Почему в прошедшем времени? Потому что сейчас я уже чаще думаю, прежде чем сделать. Но обо всём по порядку.

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Привет ! Какой ты молодец , сам дневник завел А наши то кони ленятся, все за них хозяева на проконях отдуваются.
Впечатлили твои родственники, ты из очень приличной семьи. Ждем продолжения .

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

о, ну наконец то! я в ПЧ)

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Спасибо всем зашедшим за отзывы. Тырпырка,

Ирина Хлопушка написал(а):

Впечатлили твои родственники, ты из очень приличной семьи.

Нажмите для раскрытия...

Опять же, спасибо.

Продолжим.

В один из дней, уже не помню даже, лето это было или зима, я познакомился со своей будущей/нынешней хозяйкой.

Ну как… ни я, ни она про это ничего тогда не знали. Она наездником-любителем приходила на это тренотделение и то в то время очень нечасто. И не ездила на дорожку, только так на конюшне пообщаться. Да любителям меня и не давали работать, никому, даже опытным. И даже выводить запрещали. Только чистить и то…

А она пришла поздно, все почти отработали, она спросила, кто еще после работы нечищенный. Конюх и сказал про меня. Она зашла ко мне. Про меня она знала тогда…почти ничего. Ну, что я нервный, знала. Но "нервный" в моём случае понятие довольно-таки растяжимое.

Не, никакой искры между нами не проскочило, как вы могли бы подумать. Вообще ничего. Для меня это был ещё один человек, которому я изначально не верил ни капельки. Для неё – ещё один рысак на тренотделении. Ещё один вороной длинношеий орловец. Даже в этом я был для неё не единственный, там были ещё, похожие на меня.

И она хотела меня взять за недоуздок, как всех брала, а я, как всегда, не дался, ушёл в угол. Оттуда стоял и смотрел, надеясь, что она уйдёт. Она протянула сахар, я не взял. Она подошла ближе, я ушёл в сторону. Покружили по деннику, потом она зажала меня в углу, я развернулся задом. Она отступила. Снова сахар. Я не взял. Сахар долго лежал на ладони… Я не выдержал. Взял и сразу ушёл обратно в угол. И снова жду, когда же она уйдет. И тут она ушла.

Нет, не насовсем. У неё кончился сахар. Она не ожидала, что у меня настолько всё запущено. Набрала полные карманы и вернулась. Я не покупаюсь за сахар. Мы снова кружили по деннику. Я брал сахар и отпрыгивал обратно. Потом проходящая мимо другая любительница сказала ей, что я псих, и что я могу её ударить, лучше пусть Васильич меня потом почистит (это наш конюх). Но она сказала, что ей интересно меня всё-таки поймать.

В итоге минут через двадцать ей всё же это удалось. Она взяла меня за недоуздок и привязала к решётке, чтобы начать чистку. Я, как всегда, дёргался, извивался всем телом, нервничал, ждал гадостей. Она чистила и пыталась меня успокаивать. Тут к деннику подошёл мой на тот момент нынешний хозяин (завод меня вскоре продал частнику) с бригадиром. И, увидев эту картину чистки, хозяин сказал бригадиру: «О-о, Жора совсем успокоился!» И они посмеялись и ушли. Оставив мою будущую хозяйку в большом недоумении: если это называется «совсем успокоился», то что же было раньше?.. :shock:

Потом она дочистила меня, скормила сахар, отстегнула и ушла. И потом долго её не было. А может, и была, я не помню. Я её сразу особо не запомнил, их, в общем, много по коридору шляется. И все они мне были неинтересны.

Как-то меня на спор в леваде пытался поймать бывший мастер-жокей, а нынче мастер-тренер скаковых лошадей. Не поймал, проспорил ящик пива. Хе-хе…

Потом как-то меня в мае выкинули в леваду (уже все чаще и чаще вместо трота меня отправляли в леваду, так как работать со мной на дорожке никому не хотелось). Кстати, теперь я гулял именно в той леваде, в которую забежал сразу после приезда в Москву, убежав из коневоза. Гулял на правах лошади того тренотделения, которому эта левада принадлежала. Такой вот поворот. Так вот, гулял я там, вернее, бегал.

И тут пришла снова она. Не, я её не узнал. Ну, то есть, что-то такое знакомое мелькнуло в моей памяти. Но не особо. Я вообще некоторым женщинам доверял чуть больше, чем мужчинам, они все ж таки послабее. А некоторых очень боялся.

Цитирую из дневника моей хозяйки: «Однако были у него люди, которых он по каким-то причинам боялся и в леваде не подходил к забору даже за сахаром, если такой человек был рядом, причем не только мужчины. При виде такого человека он просто разворачивался и уходил вглубь левады и гулял там... Я спрашивала у человека, за что Жора его боится, тот сам недоумевал. Просто взаимная неприязнь... Ещё тогда я подумала, что Жора не так прост, как кажется и вообще очень сообразительный конь.»

Так вот. Она пришла, стала фотографировать, как я бегаю. А мне весело – зритель есть, вот я отжигал!))) Дошло даже до того, что я стал её сам просить, чтобы она мне знак подала снова бегать, а то ж хочется, а одному неинтересно. Она подавала, взмахивала руками, я радостно бегал и скакал снова) А она фоткала. Потом подходила ко мне, и сам не знаю, почему, но в этот раз ей я сразу давался. Настораживался, конечно, но давался. Она меня чесала по шее и холке, приятненько так…

И вот эти фотки, сделанные ею. Это мне уже 4 года тут. Ни я, ни она и не подозреваем… Не думайте, что это фотографирование что-то означало. она часто фотографировала лошадей в левадах, особенно, если они играют, чтобы сделать кадры покрасивше. А тут ей выпал такой подарок - Я. Бег - моё призвание. Рысаки мы... Орловские.
Кажусь тут серым, потому что до этого вывалялся хорошенько в пыли.



А, вот это я к ней подбегаю и так прошу, чтобы она чем-нибудь взмахнула, чтобы мне повод был снова поноситься.


И потом она устала меня фотографировать, я всё бегал и бегал, она удивилась этому, что у меня где-то батарейки запрятаны, а потом ушла.

Цитирую из её дневника: «Я устала уже фоткать его, а он все просил и просил, чтобы я чем-нибудь хлопнула или руками махнула. Уже мокрый весь, а все равно - ну я ещё побегаю, ага? И при этом он спокойно давал к себе подойти несмотря на свою возбужденность и желание бегать.»
В этот день я её больше не видел. И ещё много дней прошло, прежде чем…

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

А тощий! И кто это говорил, что лошадям на ЦМИ дают сена, сколько влезет?
Но ветки деревьев прямо в леваде, а не объедены, вот странно!
Или это что-то несъедобное?

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Зюлейка, я уже писал выше, что из алтайского завода нас таких много, тощих. Наследственное это, там у нас тоже жратвы всегда хватало.
Ел я на ипподроме, как и все. Утром овёс, в обед кашу, вечером овёс. Сена - много. И сено зелёное, хреновской завод его сам у себя косил и фурами на всё отделение привозил. Так что, это вопросы к моим предкам, чего я такой стройный. Сил и дури мне всегда хватало, я бы даже сказал, чересчур, можно бы и поменьше. Может, тогда старты удавалось лучше принимать. Рекорд у меня 2.11 трех лет. Вот и думайте, мог бы я, недоедая, так бегать?
Ветки не знаю, какие. Я выходил в леваду, чтобы носиться/работаться, а не есть. :roll:
Все на отделении сетовали, что я худой. Но меня всем хватало и таким с лихвой. :mrgreen:

Однако продолжим.

Спустя какое-то время меня снова попытались под седло заездить. Производителем мне не быть, бегать я толком не могу, значит, надо заезжать под верх, чтобы продать как лошадь-хобби-класса. А если и это не выйдет, то куда меня?..

Попытка была опять провальная, я снова испугался. Нет, вы не думайте, у них опыт большой по заездке рысаков. Просто я такой трудный ребенок. Я ведь и отбить мог по упавшему и не вспомнить потом. Им страшно, а мне тем более.

Из её дневника: «Неоднократно хотели его заездить под седло, бригадир говорил, что под седлом он должен бы поспокойнее работать. Но заездить под седло себя Жора не давал. При мне Васильич предлагал одному из наших наездников, неплохо умеющему ездить верхом, попробовать сесть на Жору - за деньги. Тот отказался.»

Потом уже, видя, что все складывается для меня совсем нехорошо, меня попытались уже конюхи заездить. Ну, жалко же. Попытка была самая жуткая. Поставили меня на развязки в коридоре, чтобы я убежать не мог, и девчонка конюх села без седла на меня, а парень держал. Ох, что было… Одно скажу. Я перепугался ещё больше, чем раньше, рванулся, оборвал всё, карабином распорол себе морду… Меня водили в лазарет зашивать её.

И наступили для меня самые гадостные дни. Недоуздок на морду, пока швы не сняли, не одеть. Без недоуздка меня в деннике ни за что не поймать. Даже Васильичу. Привязали арканом за шею к решётке, и так я все дни стоял и смотрел в коридор… Ну да, я нервный, но я же не со зла такой…

Стоял и не знал, что теперь будет. И тут снова пришла она. Ходила, смотрела на меня. А я на неё. Мне особо головы не повернуть, я бы рад не смотреть, но я так привязан… После снятия швов собирались отправлять меня домой на Алтай. Где ещё сотня лошадей, более нормальных, не то, что я… Мне на мойке пытались запшикать раны на морде, я даже глазом не моргнул – взмахнул передней ногой выше ушей и стремительно обрушил её на голову пшикающего. Хорошо, пшикающий меня отлично знал, ждал подобного и увернулся. Хорошо, реакция не подвела. Копыто моё кованное на тот момент было…

Из её дневника:
«И несколько недель его судьба висела на волоске - на Алтай уедет или нет? Но как-то я шла мимо его денника. А Жора там стоит с разодранной мордой, привязанный за шею арканом (недоуздок же не одеть, а без недоуздка он может сразу не пойматься, а времени его долго ловить ни у кого нет - это ипподром) к решётке. Стоит и так смотрит, терпеливо и все понимающе. Мол, я не такой плохой, разве я виноват? И что-то так тошно стало мне...»

Переговоры шли по моей стоимости. Много денег у неё не было. Но я даже по мясу много стоить не мог, я ж тощий. Но в заводе со мной возиться будет некому и незачем. А значит, дорога у меня там в принципе одна… А до Алтая ещё доехать надо.

Жара была в то лето в Москве – до 41 градуса доходило…

Из её дневника: «Купила я его в сомнениях и страхах – много денег всё равно нет, как грузить и везти его, как дальше владеть им и как в итоге справиться с ним, чтобы он никого ненароком не убил и не убился сам. Нас многие отговаривали от этой покупки. Говорили всякое. Что мы с ним не справимся, что он не загрузится в коневоз, что мы не сможем с ним работать, что в итоге продадим на мясо и т.д. Но были и люди, которые согласились помочь нам с этой покупкой.»

И вот… Наступил день, когда я уезжал с ипподрома. Меня выкинули в леваду, чтобы я сбрасывал пар. Выкинули почти на весь день. Я бегал и не знал… А она была тут с полудня, договариваться с коневозом, закупать первые необходимые вещи. Коневоз сказал ей, что в пять вечера он никуда не поедет: температура внутри быстро достигнет не совместимых с моей жизнью отметок, а машина с кондиционером вернется только завтра. Так что остаётся ждать позднего вечера. Сначала он повезёт моего соконюшенника Вещуна, потом вернётся за мной.

Я бегал, народ, офигев от жары, обливал друг друга из-за угла водой из ведер и дико смеялся. Молодежи в нашем тренотделении и в соседнем, через стенку, было много. Все веселились. Потом скаковые возле моей левады готовили свои кавказские блюда и угощали ими всех друзей и соседей. Она там тоже была, сидела, слушала во всех подробностях ужасы о том, как грузятся иногда лошади, отрывая чомбуром пальцы, выпадая на дорогу в пути, ну и так далее.

Из её дневника: «Нас пугали страшилками про погрузку лошадей сидевшие у нас с шашлыками представители скаковой категории населения ипподрома, а точнее – люди с к-з «Восход». Сетовали, что надо было раньше им сказать, они бы заездили Жору под седло в два счёта. И снова, снова отговаривали: ну зачем вам эта дурная лошадь?»

Как грузить меня, никто особенно не представлял и заниматься этим никто не хотел. Говорили, что я разнесу коневоз в щепки, убью грузящих меня людей и убьюсь сам. Но я что-то заподозрил: всё это ж-ж-ж явно неспроста…

В семь вечера попросили перевести меня в соседнюю леваду, чтобы я тут не пылил. Перевели. Я пылил там.

Коневоз за мной пришел в половину двенадцатого ночи. Жара немного спала. Ну как, спала. Градусов 28 было. Вещун, говорили, приехал в новую конюшню весь мокрый.

Обмотали меня арканом, подогнали коневоз к самому входу без зазора (кстати, долго заруливали, я загрузился раза в три быстрее). Потом повели меня в коневоз. Я ступил на трап, немного растерялся, отступил. Меня снова потянули. «Ну, неспроста все это ж-ж-ж…» - подумал я и тут же зашёл. Как будто сто лет в коневозы хожу, а в денник не залетаю никогда. Но меня для перестраховки привязали очень коротко. Так коротко, что я до сена дотянуться не мог. Но это они уже потом выяснили.

Из её дневника: «Это был второй звонок - я снова подумала, что Жора далеко не глупая лошадь. Был бы глупым да с такими нервами, грузили бы его в самом деле битый час, да он бы ещё травмировал кого-нибудь. А тут - моментально всё понял, что не время для дуростей. И ничего не испугался.»

"Это было в жаркий июльский день,
Когда болота горят,
Когда зажигается мир
От одного взгляда..." (С)
С. Сурганова.

...и ведь точно... И болота тогда горели тоже...

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Пока коник спит, влезу в его дневник я.
Перебирала старые фотки, тех времен, когда Мурзика звали Жора, и бегал он ещё не нашем, 21 т/о.
Может, некоторым читателям дневника Мурзилки будут эти фотки интересны, и они вспомнят, как это было :wink:


Зюлейка, это сено не хреновское, а КФХ ЮБ Лебедева, но и в этом случае оно давалось под завязку. :wink:

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

"Наш ответ Чемберлену": зато люцерны у вас нет!

Лена, а есть сейчас его фото экстерьерное или близко к экст.? Семь лет, сформировался как раз.
Какие у коня промеры, интересно?
И когда у него день рождения?

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Вот вопросики вы задаёте.
Но я отвечу на них.
Промеры: 160-164-173-21 - такие стоят в его докУменте и сделаны были очень давно. Но я им не очень верю. Рост правильный (перемеривали этим летом - подрос на 2 см) А вот что обхват пясти 21 см - ну это смешно даже. И бригадир наш об этом тоже смеялся.
Дата рождения у него февраль, число не помню, помню, что Водолей он.
Экстерьерные фото я вам даже два подкину.
Первое - сразу как я его купила. тут ему 4 года, август 2010 г.

А это май 2012. Полных 6 лет.

Если доживём до весны, в мае сфоткаемся экстерьерно снова.

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Тьфу-тьфу-тьфу на него!
Да, надо бы еще померять его, ух, какой!

Наш 22-го февраля, Рыба, как и я. Но день рожд. на 4 дня позже, чем у моего брата.

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Классный дневник! Обязательно буду заглядывать!

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

обалдеть - моя морда лица засветилась)))
у меня с этой поездки тоже есть аж целых три фотки.


а это со следующей, когда мы с пикапом на семинар в прадар приезжали:

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

И все меня выложила
Дааа, классное тогда было время - на нашем 18 т/о...

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Чё-то я тут как будто выпимши. :lol:

Trotter_Girl написал(а):

классное тогда было время - на нашем 18 т/о...

Нажмите для раскрытия...

Да и на 21-м т/о тоже было неплохо. 8) Щас скучнее, ИМХО.

Снегурочка написал(а):

Классный дневник! Обязательно буду заглядывать!

Нажмите для раскрытия...

Снегурочка, буду рада!

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Как интересно пишешь, Мурзик! Продолжай, пожалуйста

Re: Записки коня Журнала, написанные им самим. Voy a vivir!

Вот развели тут без меня. Диалоги о животных. :twisted:

Продолжаем.

Ехали мы долго и нудно. Как оказалось, уехали немного не туда и заблудились.
«Но Жора (третий звонок - умная и сообразительная лошадь!) вёл себя идеально и абсолютно не доставлял никаких хлопот.»
На моё новое место жительства приехали около трёх часов ночи. Была светлая жаркая июльская ночь… когда её тишину потряс мой громогласный клич, едва я ступил на травушку. Лошади все спали в конюшне, но я чуял, что они совсем рядом и сразу заявил свои права. А они у меня - ого-го-го!

На новом месте неожиданно для меня не было никакого асфальта, кирпичных зданий, сама конюшня была деревянная, стояла посреди полей. И кобылы и другие лошади тут были в свободном доступе. !!!

«На следующий день (точнее, в этот же день, но уже утром) я вывела Жору прогуляться и попастись. Но он всё ещё сильно нервничал. И очень похож был на меня: когда я перевозбуждена, я стараюсь идти быстро-быстро, есть быстро-быстро, вообще все делать очень быстро и резко, и сидеть или стоять почти совсем не могу.
Вот так и Жорик. Всё время меня перегонял, пока мы шли, приходилось то и дело заворачивать его на вольт, а успокоить, чтобы шел помедленнее и поспокойнее, не удавалось. Пастись у него тоже не получилось. Я нашла место с вкусной, высокой сочной травой, но Жора не впечатлился. Он всё ещё нервничал. Поэтому он, конечно, видел, что трава офигенная (на ипподроме такой и в помине нет), но остановиться и есть у него не получалось. Он кружил вокруг меня, время от времени срывая травинки, но продолжая быстро шагать по кругу и остановиться не мог. На корде он тоже не понял, что хотят от него. При виде шамберьера бежал по прямой и никак не мог взять в толк, что надо делать тоже самое, но по кругу.»

Сначала меня хотели подержать в деннике, чтобы я освоился. Но в деннике меня долго держать не смогли: я его начал разбирать и уничтожать со страшной скоростью, в том числе проломил стенку. Выпустили в поле с длинной верёвкой, привязанной за недоуздок, чтобы можно было поймать. Потом, кстати, этой верёвкой мне сильно пожгло задние ноги, под бабками, довольно долго лечили, и следы остались до сих пор (к счастью, только косметические). Но ничего другого на тот момент сделать было нельзя: я не знал корды, в деннике уничтожал конюшню, а на свободе без верёвки меня не поймать. Левад там тоже не было: все гуляли табуном в поле. Трава же.

Вспомнил, что я жеребец. И подумал, что хочу быть вожаком. Пошёл к кобылам и к остальным. Сказать, что я их новый вожак. Кобылы очень симпатичные все. Но они меня почему-то отправили в сад.

Одна сразу отправила. А вторая, серая (блондинка!), высокая, с красивой фигурой, сначала кокетничала, а потом я погнался за каким-то двухлетним мерином, выше меня ростом, а он забежал за серую. Оказывается, она его мама. И он, хоть уже и больше неё по росту, а без мамы боится. И эта мама как кинется на меня крокодилом… Чтобы я её сынка не обижал…

Другой мерин, постарше, сразу ко мне задом развернулся и посмотрел так нехорошо через плечо, мол, ну только подойди.
Я как-то не решился.

Вот фотки, сделанные на следующий день после приезда. Я бегаю среди табуна в траве. Перед кобылами ходил пассажем и красиво бил передней ножкой, выгнув шею. Женщины, надо было им понравиться же! Я тогда был очень перевозбужденный.


А тут на заднем плане та самая блондинка-красотка.




Моя новая хозяйка повела меня шагать (меня двигать надо, а я и корды не знаю, а качалок тут нет и дороги обычные деревенские), и я иду, как по иглам. Обгоняю её, тороплюсь, сам не знаю, зачем и куда. От головы почти все мои беды, эх…

Она кружит со мной на вольту, это меня чуть успокаивает. Но я вижу табун и ору и снова возбуждаюсь. Она заводит меня в высоченную вкусную траву, а я бессмысленно кружу вокруг неё, просто стоять не могу, не говоря уже о том, чтобы есть… Когда она подходила, я позволял себя взять… Угрозы от неё особой не чувствовал… Но и не доверял всё равно.

Из её дневника: «К этому времени Прага начала допускать Жору до себя – правда, по всей видимости, её всё ещё смущало то, что это новый и малознакомый жеребец, а не привычный ей Фан. Но Жора, этот красавчик-мачо делал всё возможное и невозможное, чтобы обольстить Пражку. Он шагал вокруг неё испанским шагом и испанской рысью. Он упоённо пиаффировал, он не знал, как и что ещё сделать, чтобы понравиться Праге) Фан так никогда не делал, ему было лень) Жора же периодически прогонял подальше Края и Балу – как мне показалось, это был лишний повод для него, чтобы побегать. Ибо ни того, ни другого он не стремился во что бы то ни стало догнать и покусать или побить, а просто бежал за ними сколько-то метров, потом разворачивался обратно.
С Балу к этому времени подружилась Феня, прагина дочка: похоже, будущая звезда скачек. Феня начинала носиться галопом быстрее Балу, причем очень профессионально и воодушевленно, на мой взгляд))) Начинался небольшой бедлам, а Жора только радовался новой причине побегать)) Край бежал прятаться за спину своей мамы (тоже ещё самый маленький ребёнок ), мама Крона впечатлялась этим отношением к себе и кидалась на Жору аки лев на ягнёнка. Клёпа крысилась на всех, включая и свою дочку, по Жоре отбивала безо всяких церемоний и разговоров, хотя он далеко не убегал и все вился и вился вокруг Клёпы в надежде, что она растает, как и Прага. Он также вился вокруг Гротеска, видимо хотел его напугать как и Края с Балу, но Гротеск не пугался. Он поворачивался к Жоре своей широкой двойной попой и настораживался. Мол, ну ударь меня! Увидишь, что будет. Ударить Жорик не решался: он крутился возле Гротеска, махал передними ногами в воздухе выше своей головы и страшно визжал. Гротеска это не особо впечатляло.
Потом вечером я попыталась приучить Жорика стоять на коновязи. На двух чомбурах. Заодно и почистить от дневной пыли, не просто же так ему стоять. Он первоначально нервничал и ходил ходуном, но к концу утихомирился – никто ему не угрожал) (…)
На следующих выходных, в субботу, Жорика помыли. Несмотря на то, что на ипподроме мытьё из шланга он воспринимал благосклонно, тут почему-то при виде шланга испугался и решил убежать. Причем очень решительно, несмотря на два чомбура, которыми был привязан к коновязи и саму коновязь, которая под его активными попытками стала было сдаваться. Пришлось делать ему дождик. Под дождиком он сначала ходил ходуном и пытался из-под дождика убежать, но потом на это дело всё же забил – чего рыпаться, когда уже мокрый? Так что, помылся вполне нормально. Но в деннике, как только отвязали его, снова вывалялся в опилках. »
Тут я ещё хочу упомнуть отдельно про Балу. Это белорусский упряжной, стоял на постое там ещё до меня. А почему хочу упомянуть - мы теперь дружим.
Балу тогда только год исполнился, мелкий ещё шкет.

Тогда я его гонял. А рядом с ним та самая Феня, Профессия.
И вот ещё замечательная фотка. Балу, красавица-блондинка (её зовут Крона) и её великовозрастный мальчик Край (посередине).