Re: Мой мир, возникший из мечты. О лошадях, о жизни, о себе.
Маша, не знаю, насчёт оводов, я ж этот рецепт сама только пробую. У Фёклы (откуда, собственно, рецепт и стырен) написано, что помогает от разных насекомых. Но вчера на нас в поле напали маленькие, но жутко гадненькие мошки, которые искусали запшиканную Заю до крови. Правда у меня было впечатление, что конкретно этих мошек можно было отогнать только с помощью огнемёта. Да и то не факт... :evil:
Представила себе раздвоенную Заю... Жуть! :shock: :lol: А в плане потискать, Зая девушка капризная, может и не позволить, она к незнакомым людям весьма строга! Но если незнакомцы придут с лакомством... Шоу "Зая-ангел" исполняется с блеском! :mrgreen:
Наташ, ну если Зая растраиваться начнёт... :shock: Прям клонирование какое-то!
Юлёк, рецепт не мой, он благополучно стырен из дневника
Фёклы по наводке
Катерины75 :wink: . Так что, спасибо им обеим! Юль, к тому времени, как вы с Машуней доберётесь до наших полей, будет, наверное, уже лето... 2013 года... :mrgreen: Но заездитесь точно!
Свет, именно так и будут выглядеть Юля с Машунькой! Кобыла: "Кудаааа?! Зачееееем?!" Юля: "В поля, в поля! Нас ждёт трава!!!" :lol:
irat, здравствуйте! Спасибо за тёплые слова!
Точно, сидели мы в кафе, уже после выступления Марии Валентиновны! Девчонки с нами ещё были! Ну вот, на следующем семинаре смело подходите! Мы всегда рады пообщаться с единомышленниками!
Продолжаю представлять вашему вниманию воспоминания Марии Валентиновны.
Глава вторая "Первый тренер. Первый конь."
Часть вторая "Первый конь – Заплыв"
- Расскажите о своем первом коне, на котором Вы серьезно начали заниматься с Василием Алексеевичем.
- Первой моей лошадью был жеребец Заплыв, англо-кабардинской породы, караковой масти, очень нарядный, красивый. Он мне сразу очень понравился, когда я его первый раз увидела. Он попал к Василию Алексеевичу в группу, когда я ещё училась в старших классах.
-Тогда, когда Вы только начали заниматься с Василием Алексеевичем?
- Да, когда я только начала у него заниматься. Заплыв мне очень понравился, я его очень любила, и Василий Алексеевич посадил меня на него. Он попал к нему весной, но заниматься я начала летом, в летние каникулы. Было время, я ходила каждый день, были серьезные занятия у нас с ним, насколько это возможно для не умеющего всадника, конечно. Во всяком случае, за три летних месяца школьных каникул мы с ним освоили троеборную езду.
-А откуда он попал к нему?
- Он попал из троеборной группы, если не из учебной, потому что он очень хорошо прыгал, но так как был очень нежный на рот, он совершенно никакой грубости не терпел, и во время прыжка, спасаясь от грубой руки, задирал очень высоко шею, голову, уже никакие мартингалы не спасали, и падал на препятствие, потому что никакой баскюль не срабатывал, ни шея, ни спина. Он просто не мог перепрыгнуть, а падал на барьер. Естественно, его из конкурной группы понизили в троеборную, из троеборной в учебную. А в учебной группе под начинающими нужна спокойная лошадь, а это был жеребец очень энергичный, и на такую чувствительную лошадь новичка не посадишь. Поэтому Василий Алексеевич забрал его к себе в группу, и стал с ним сам заниматься, приводить его в порядок, ну и получилось так, что вместе со мной. Меня на нем он учил сидеть правильно, привил первые навыки управления лошадью, причем такой нежной лошадью. Он сразу мне объяснил, насколько нежной и спокойной должна быть рука, как должен работать шенкель, потому что лошадь не терпела никакого насилия над собой. Конечно, начинали работать его только на простой уздечке, все свободное, мягкий трензель. Постепенно, постепенно… Василий Алексеевич мне объяснял так: «Ты играешь на пианино?», - «Играю», - «Вот так же пальчиками и работай. Нежненько, нежненько, одними пальчиками работай. И двигай вперед на мягкую, спокойную, свободную руку. Рукой работай все время от себя, пока он тебе не поверит. Пока он не доверится твоей руке, у тебя ничего не будет получаться. Нужно терпение и любовь к лошади. Больше ничего не нужно. Вот наберись терпения и работай с ним потихонечку» Когда я немножко присиделась, он сказал: «Давай потихонечку по троеборной езде накатывай элементы: заездики, поворотики, подъемчики в галоп, контргалоп». Такая вот начальная была подготовка. К концу этих школьных каникул Заплыв совершенно успокоился, мне доверился, он доверился руке мягкой, спокойной, опустил шею, голову, управлялся уже нормально.
Когда начался учебный год в Академии, опять забрали его под студентов, опять в конкурную группу, потому что прыжок у него был очень хороший, лошадь энергичная – сама везет. Но буквально через пару месяцев уже всё, все прыжки закончились, опять он попал в троеборную группу, потом из троеборной группы нужно было его куда-то убрать , опять забрал его Василий Алексеевич.
-А когда он попал в конкурную группу, Вы видели, что с ним там делают?
- Видела... Видела, и для меня это была страшная трагедия, потому что я буквально на себе чувствовала, какую боль испытывает лошадь, и какой ужас он испытывает, и страх при падении на эти барьеры. И насколько он должен был ненавидеть человека за все это. Для меня это была страшная трагедия, я очень переживала за него, и все время бегала к Василию Алексеевичу: «Василий Алексеевич, что же делать?» - «Ничего, потерпи немножко, скоро он опять у нас будет». Так и получилось. Я заканчивала десятый класс уже, стоял вопрос о выборе ВУЗа, и тогда мне Василий Алексеевич сказал: «Если ты поступаешь в Академию, то эта лошадь будет у тебя, и ты будешь на нем учиться». Как говориться, вопрос решен, я поступила в Академию.
-Расскажите про поступление!
-Все было очень волнительно, но я набрала больше баллов, чем был проходной балл, и чувствовала себя достаточно уверенно, когда шла на собеседование к декану Зоотехнического факультета, это потом он стал Зооинженерным. А декан отнесся очень критически ко мне, он сказал: «Вы москвичка, горожанка, зачем Вы идете в сельскохозяйственный ВУЗ? Зачем Вы сюда идете, Вы не будете работать на производстве, Вам это совершенно будет неинтересно, и Вы будете просто занимать чужое место. У нас в основном все студенты с периферии: колхозы, совхозы, конные заводы, фермы различные, вот они оттуда приезжают, у нас учатся, и едут опять к себе работать. А что Вы будете делать в сельском хозяйстве?». Я ему объясняла, что я очень это дело люблю, не боюсь никакой работы, и так далее, и так далее. Он меня «мариновал» минут сорок одним и тем же вопросом: «И все-таки я не понимаю, почему Вы идете в Сельхоз Академию?». И в конце я уже чувствую, что не выдерживаю, что уже разревусь тут перед ним, и у меня только одна мысль в голове, что если я сейчас расплачусь, он вообще скажет: «Кому ты тут нюня нужна-то?». Но, видимо, я его дожала, он сказал: «Ну ладно. Зачисляю». Как вышла от него, я не помню, вышла, встала, стеночку подперла, продышалась, думаю: «Ну слава Богу, все прошло, и меня зачислили, и теперь я наконец-то буду со своим Заплывом». Побежала, конечно, на конюшню, Василию Алексеевичу все это рассказывать, потом домой уже. Ну и вот так все началось, начали работать с ним потихонечку опять. Опять восстанавливать его, конечно, приводить его в порядок. Заодно Василий Алексеевич серьезно взялся уже и за мою подготовку. Я не говорю, что он индивидуально со мной работал, нет, у него была целая группа студенток, лидером в группе была Зоя Пилюгина, она уже несколько лет у него занималась, она уже выполнила норматив Кандидата в Мастера Спорта по выездке. Тем более она в свое время занималась гимнастикой, она, девочка спортивная, была для нас примером во всем. Уже КМС, уже выступает, и во время тренировки показывает под руководством Василия Алексеевича упражнения из вольтижировки, мы уже на нее равнялись. И Василий Алексеевич всячески нас в этом поощрял: «Вот, смотрите, как Зоя делает, старайтесь, вы тоже тренируйтесь». И это было очень интересно, конечно, потому что он замечательный был человек, добрейшей души, и преданный своему делу. Мастер и педагог, с очень большим стажем. Он все объяснял нам на лошади. Ещё я не была студенткой, была старшеклассницей, я никогда раньше с лошадьми не общалась, и нигде не занималась, и ездить совершенно не умела. А он говорил: «Вот ты собираешься заниматься выездкой, вот смотри: вот это так называется, вот это так называется, а здесь находится то-то, а тут такой-то позвонок. Что нужно для выездки, а что не нужно для выездки». То есть он все экстерьерные особенности лошади объяснял, и механизм работы организма лошади во время сбора, во время различных выездковых упражнений, - все это он рассказывал нам, это было очень интересно, все это, как губки, мы впитывали, бежали на тренировки к нему, бежали на занятия.
Вот так мы с Заплывом начали работать, выезжать потихонечку на соревнования. Сначала Василий Алексеевич нас отправлял на праздники в парке зимой на Масленицу. Недалеко от Академии были парки, Головинский парк, Тимирязевский парк. На Масленицу, или перед Новым годом там устраивались праздники. И мы с той же Зоей Пилюгиной, собирались и ехали через город туда в парк, и там выступали – какие-то небольшие показательные выступления.
- Именно выездка? Элементы показывали?
- Ну я ещё тогда особо элементов не знала, просто проехать туда-сюда, что-то показать, может быть. Зоя поопытней была, она какой-то элементик могла показать. Кто что мог. И то люди были довольны, потому что лошади появились, красивые лошади, ухоженные, и детям, и всем интересно это было, воспринимали очень хорошо. Потом потихонечку начали и на соревнования выезжать какие-то небольшие.
- Первые самые помните?
- Конечно помню, это всё было незабываемо. И, конечно, мы участвовали во всех праздниках академических, у Академии свой стадион есть, и все, что на стадионе проходило - праздник Сельхоз Работника или спортивное мероприятие, то обязательно конники участвуют тоже. Парад, показательные выступления – все мы участвовали обязательно. Или ехали куда-нибудь, допустим на Ипподром Московский, в сентябре отмечался в Советском Союзе День Сельскохозяйственного Работника, а по этому поводу на Ипподроме устраивался большой праздник, и начинался он всегда с парада. Как участники парада, мы обязательно участвовали в этом мероприятии плюс наши студенты участвовали в конных играх: кыз-куу скакали («Догони девушку»), или показательный какой конкурчик прыгали.
А первые соревнования у нас проходили в Сокольниках, в парке, у них была выездковая площадочка, и мы там выступали с Заплывом первый раз по Малому Призу. Первый блин, как говорится, комом, но, тем не менее, Василий Алексеевич был доволен, сказал, что ничего страшного, на новом месте, на такой сложной лошади, и очень хорошо – выполнили норматив второго разряда.
Но вот лиха беда начало, учитывая наши ошибки, которые выявили эти соревнования, стали работать дальше. С Заплывом очень интересно было работать, и в то же время, очень сложно, потому что лошадь была очень энергичная, очень! Плюс ко всему ярый жеребец, и очень восприимчивый, очень чувствительный. С другой стороны, это хорошо: когда он успокоился, доверился руке, и был полностью в подчинении у меня, прошел уже первоначальную выездку, и я чему-то научилась тогда. И уже по-другому мы стали выглядеть на соревнованиях. Ездили выступать и на Планерную, ездили с ним выступать во ВНИИК: там устраивались соревнования имени Евпатия Коловрата, и туда тоже команда Академии выезжала. И мало того, что я там выступала по выездке (первый раз по Большому Призу я проехала именно во ВНИИКе), но ещё мне пришлось на Заплыве там и кыз-куу скакать. Несколько дней длились эти соревнования, а когда они закончились, во ВНИИКе устроили по этому поводу праздник, у них там было типа ипподрома небольшого, то есть скаковой круг, трибунки, и мне сказали: «Ты поскачешь кыз-куу».
- Ну и как, поймали Вас?
- Ну, мы сыграли на публику, с парнишкой, тоже студентом, он был такой юморной парень. И мы с ним подыграли: когда парень догоняет девушку, он её целует на скаку, он меня догнал, в щечку чмокнул. И считается, что она должна его наказывать, если он её не догнал. Если он не догнал, они разворачиваются, скачут в обратную сторону, и она должна его догнать и хлыстом его побить. И хотя он догнал, мы все равно в угоду публике развернулись, я его догнала, и хлыстом побила! Он потом говорит: «Что ты меня так по спине нахлопала? Больно же!». Я, конечно легонько, не сильно же лупила! При том скакала я это кыз-куу во фраке, больше просто не в чем было: цилиндр сняла…у меня фотографии даже эти есть: фалды так развеваются! В общем, много было таких забавных моментов. Но к Заплыву у меня, конечно, такое отношение, ну первая любовь: любимый, самый дорогой. Потом он уже настолько у меня был воспитан – его можно было оставить стоять у конюшни, если я ему ноги замываю, пойду за водой схожу, принесу ведро, а он будет стоять. Ножки помою, в денник заведу – денник открыт, он из денника никогда не выйдет, в общем, был очень воспитанной и приятной лошадью. Были, конечно, с ним и страшные, тяжелые случаи, - когда он дрался с другими жеребцами.
- Расскажите какой-нибудь.
- У нас в группу попал буденовец Эссен, его списали из конкура тоже. Жеребчина был жуткий совершенно. И как-то я работала Заплыва, а на Эссена Василий Алексеевич посадил тоже студентку, но она была такая слабенькая девочка, такая кисейная барышня, в общем, но выездкой захотела заниматься. Эссен быстренько разобрался, кто на нем сидит. Он развернулся, и прямым ходом к Заплыву, и сзади на него напал, и накрыл его сверху, но накрыл-то вместе со мной… Вот тогда я ощутила, что это такое: он меня прижал к передней луке грудью, я смотрю, у меня с одной и с другой стороны от головы его передние ноги , он накрыл нас обоих. И какое-то время он посидел на мне, я чувствую, что уже задыхаюсь. А девочка сидит на нем наверху, пищит-визжит, а ничего сделать не может, испугалась. И я уже не могу, я чувствую, что у меня дыхания нет. А потом он стал с Заплыва сползать вот так вот на бок, и передними ногами меня с седла свёз, и при этом ещё ударил меня по голове копытом. И когда я очутилась на земле уже, глаза открыла, смотрю – я под брюхом у своего коня, передо мной его ноги, они стоят ещё, нюхаются, или чего там…Я чувствую, что надо мной два жеребца, я тихонько из-под них вылезла, а они помчались драться дальше. А девушка тоже с Эссена упала. И жеребцы помчались в сторону конюшни по дороге, визжат, кусаются, дерутся, бьют друг друга, в общем, такая хорошая свара была. Это моё первое легкое сотрясение мозга было, потому что он хорошо так меня копытом стукнул, у меня искры из глаз посыпались, я на четвереньках выползла, потом встала, меня пошатывает. Но ничего, поймали лошадей, сели, поехали дальше работать.
Из-за того, что Заплыв очень темпераментный, заводной был конь, принцип наш был работать тихо и длинно, а с ним тем более. Как-то летом день у меня выдался хороший, и погода была замечательная, и грунт более-менее приличный, потому что мы полностью зависели от грунта круглый год, у нас не было никакого манежа крытого, ничего, какая погода, такая и работа. А тут лето, красота, и погода такая хорошая, и никто мне не мешал, потому что студенты разъехались все кто на практику, кто на каникулы, и я работала в общей сложности его часа 4. Но мы работали спокойно, душевно, в свое удовольствие, и такое было настроение изумительное, и так нам было с ним чудесно, и все мы успели сделать, и он уже тогда прекрасно ногу в один темп менял, он мог отменять и 15, и 20, и 25 раз, то есть сколько не попросишь, он будет идти и спокойно менять. То есть настолько это было свое, настолько было душевное единение, что больше вспоминается такого положительного. Что может быть лучше – работать с любимой лошадью и с любимым тренером?
Что я могу ещё рассказать про Заплыва? Как я подтверждала на нем КМС. Когда мы с ним были готовы к соревнованиям, намечалась поездка в Измайлово, была матчевая встреча: приезжали спортсмены из Ленинграда, и московские спортсмены из разных обществ были. Матчевая встреча, уровень невысокий, но я выполнила норматив первого разряда и подошла вплотную к выполнению норматива КМС. А Василий Алексеевич практиковал у нас в группе пересадку с лошади на лошадь, то есть ты работаешь свою лошадь, но и на других лошадях группы ты должен позаниматься. И все они разного уровня были. Хмель, на котором Зоя Пилюгина выступала, уже обученный был всем элементам, обязательно Василий Алексеевич на него сажал, попробовать, что он умеет. Что он умеет, то и попробуйте. На разных лошадях, разного уровня подготовки, приобретение опыта и укрепление посадки. И когда подошел срок, он меня и спросил: «Ну что, сейчас соревнования у нас будут в Измайлово. Тебе надо выполнять норматив Кандидата. На ком ты поедешь: на Хмеле или на Заплыве?» Конечно мне хотелось ехать на Заплыве: все своими руками сделано, полностью ты его подвел к Малому Призу – пируэты, менка ног, принимания. Но Василий Алексеевич любил «проверку на вшивость» - забоишься или нет? Ведь Хмель намного крупнее был, здоровый костистый мерин, ужасно тряский, конечно не такой гибкий и легкий как Заплыв, а наоборот, была достаточно тяжелая лошадь под такого высокого, достаточно крупного всадника. Василий Алексеевич прекрасно знал мое отношение к этим лошадям и мои пожелания, и так улыбаясь, спрашивает: «На ком поедешь?». Ничего я ему говорить не стала: «Сделаю так, как Вы скажете». «Поедешь на Хмеле». Поехала на Хмеле, выполнила КМС. Чего мне это стоило, говорить не будем, но выполнила.
- Почему не будем? Расскажите!
- Потому что очень тяжело было: Заплыв очень легкая лошадь, а это тяжелый конь, не очень гибкий и страшно тряский. И прибавленную рысь показать, и аллюры показать, ехать нужно было «от всей души».
А через месяц в Академии проходили Всесоюзные студенческие соревнования, и Василий Алексеевич говорит: «Ну все, ты справилась. На Студенческие на своем Заплыве поедешь». А на этих соревнованиях главным судьей был Сергей Филатов. Поехали мы. Все нормально, выступила я прилично, и подтвердила уже на Заплыве звание КМС. Вот это действительно мне уже принесло удовлетворение, что я подготовила такую лошадь сложную, и сама на нем научилась чему-то. Филатов, помнится, даже похвалил меня: понравилась ему езда, хотя видно было, что лошадь сложная, у Заплыва много было и недостатков, в том числе далеко не выездковые движения. Но тем не менее, что мы смогли с ним сделать, мы реализовали.
- То есть тогда оценивалась выезженность, а не движения?
- Конечно же, нужно учитывать уровень соревнований. Потому что когда едет молодежь, кто только начинает заниматься выездкой, к ним соответствующее и отношение было, и никто не ставил их вровень с Петушковой, чтобы сравнивать, как едут мастера и новички. К ним относились как к новичкам и соответственно их судили. Но Филатов – это Мастер, человек с богатейшим опытом, и в том числе с опытом международных стартов. Он видит, какая это лошадь, видит, что едет совершенно молодой всадник, и он знает, что всадник сам выездил эту лошадь, и он отдает ему должное. То есть он прекрасно понимает ситуацию, он прекрасно знает Василия Алексеевича Лобачева (он сам у него учился в Кавалерийской школе), он прекрасно видит, какие азы заложены всаднику, что он смог сделать с лошадью. Да, понятно, все видят недочеты, которые у лошади есть, но которые исправить никто не сможет, никакой великий мастер, и тем не менее, едет новичок, он едет езду, выполняет все элементы. Хорошо, он не может показать прибавленную рысь, но если её в природе нет у этой лошади, её и не сделаешь, а искусственные движения вообще тогда не приветствовались никоим образом. Если лошадь вот так вот ноги бросает, то говорили – «стреляет» ногами, это не прибавленная рысь, это искусственные движения, и всегда оценка снижалась. Поэтому он видит то, что лошадь может показать, что её улучшили настолько, насколько возможно, насколько это возможно силами хорошего тренера и начинающего всадника.
-
То есть оценивалась именно работа, проведенная с лошадью?
- Конечно. И мне за Малый приз насудили 69%.
- Это когда судил Филатов?
- Да, и он видел и понимал, чего мне это стоило. Потому что он сам работал с лошадьми, он сам их выезжал. Да, начинающий всадник, да, масса недочетов, и в тоже время он видит работу - лошадь с природными недостатками, сложным характером, жеребец, и под девочкой все выполняет, он все сделал без ошибок, без сбоев: ноги отменял, полупируэты, все переходы.
- Заканчивая тему Заплыва, чем все дело-то кончилось?
- В конечном итоге нам пришлось его кастрировать, потому что лошадь начала по Большим ездам выступать, а как производитель он неинтересен был никому. И решили кастрировать, посмотреть, может быть улучшатся движения, и суета и нервозность пройдет. Он конечно стал спокойнее. Я переживала страшно эту кастрацию, мне его жалко было, что ему опять боль будет причинена, что он будет страдать. Пусть это под наркозом все делается, но потом все это отходит. Повезли его тогда в милицию кастрировать, Круглянский замечательный был совершенно ветеринар, он первый начал стоя кастрировать жеребцов, без повала. Повезли его, и ещё у нас был доморощенный Кантик, тяжеловозик. И я знала, что Заплыва первого будут кастрировать, и специально попозже туда поехала, чтобы не видеть этого всего. Я приехала, уже кастрировали Канта, а Заплыв стоял в деннике. Я привезла ему морковку, а у него начал отходить наркоз и ничего он у меня не взял… Ему было так плохо, и мне было так плохо, из-за того, что ему плохо, это было для меня очень тяжёлое переживание.
После этого я еще на нем выступала, но хороших движений у него всё-таки не было. И решили его отправить домой, в Малокарачаевский конный завод. Потом приезжали люди оттуда и рассказывали, что живет он очень хорошо, его все любят, если какой-то начальник приезжает, ему выводят Заплыва, он на нем проедет туда-сюда, потому что он выезжен хорошо был, и ногу дает, и все делает, все его обожают, все замечательно.
-То есть его жизнь закончилась хорошо?
- Можно считать, что да.
В то время, как Заплыв ушел, к Василию Алексеевичу попали новые лошади в группу. Два коня, оба жеребцы тоже, Игрок тракененской породы Старожиловского конного завода и, опять же, Малокарачаевский англо-кабардинец Бис. И Василий Алексеевич сказал мне: «Раз ты у нас пострадавший, конь твой ушел, выбирай из этих двоих, кого ты себе возьмешь, с кем тебе хочется работать». Я выбрала Игрока, и дальше жизнь моя была связана с ним следующие пять лет.
Продолжение следует...
