В сгущающихся октябрьских сумерках по проселочной дороге на окраине села движется человеческая фигура. На фигуре намотано такое количество слоев одежды, что определить её половую принадлежность можно лишь вблизи. Это женщина. На её лице начертана мрачная несокрушимая решительность исполнить свой долг до конца. Рассекая потоки холодного дождя и порывы ледяного ветра, она волочет за собой на чомбуре гнедую кобылу.
Кобыла, в противоположность хозяйке, вид имеет лихой и придурковатый. Она то начинает быстро перебирать ногами, демонстрируя что-то вроде пассажа, то припадает на все четыре, словно играющая собака. Иногда она пускается в галоп на месте, а иногда приподнимается на какие-то полусвечки. Периодически, заметив сбоку от себя забор или дерево, растущее здесь последние двадцать лет, картинно падает в обморок, прижимая копыто к сердцу.
Хозяйка обращает очень мало внимания на кобыльи выкрутасы, и лишь когда лошадь, в очередной раз пустившись в пляс, слегка теряет берега и начинает чересчур уж напирать на человека, молча показывает ей кулак с зажатым в нем выездковым хлыстом. В лошадиных глазах на секунду зажигается отблеск разума, впрочем, быстро гаснущий.
Навстречу нашей парочке попадается ещё один такой же бедолага - собачник с лайкой на поводке. Это добродушный, весёлый, румяный и слегка пьяненький мужик в ярком оранжевом светоотражающем жилете. Он некоторое время вглядывается в проплывающую мимо него в косых струях дождя галлюцинацию, после чего, убедившись, что женщина и лошадь ему не мерещатся, весело окликает их вслед:
- Девушка, а девушка! А это у вас собачка какой породы?
- П-пекинесик! - мрачно выплевывает женщина заледеневшими губами, и тащит свою кобылу дальше в деревенский хтонический мрак сырого ледяного октября...
Сочту эту фотку за волшебный пендель.
(сейчас я переехала сильно далеко от этого чудесного места, поэтому, увы). 
Но - тепло!
