Виорика
Pro
Пусть будет для начала. Опять литературный опус.
Чужие сны.
Лена курила на платформе. Сизоватый дым уносило лёгким ветром, запах ментоловых сигарет смешивался с запахом поездов. Она всегда любила этот запах, в детстве даже специально приходила к железной дороге, чтобы подышать «ароматом путешествий». Ей казалось, что однажды поезд увезёт её в чудесные дальние края. Всегда, но только не сейчас. Сейчас она не чувствовала запаха, даже курила, только чтобы было куда деть руки.
Пассажиры сновали в разные стороны, как муравьи, провожающие, встречающие, слёзы, объятия. Грузный мужчина с объёмным букетом роз подал ручку не менее грузной даме. Радуйся-радуйся, кто, ты думаешь, спал в твоей постели, пока тебя не было? А сколько их вообще было? Ленка щелчком отправила сигарету в урну и тут же вытряхнула из пачки новую, руки не терпели пустоты. Стоянка двадцать минут, значит, довольно крупный город. Ещё 20 минут среди этой мышиной возни. Мир упорно не желал обретать краски, вкус и запах, даже розы – сколько их: 30, 50? – казались тусклыми и уже подвявшими. Не купили бы сегодня – самое место им было бы в помойке. Хотя они и так там завтра будут.
Всё вокруг казалось фальшивым, как картонные декорации: ткнёшь пальцем, а внутри ничего нет. Фальшивый смех, фальшивые слёзы. Вот хрупкая старушка целует внука на прощание, наверное, рада, что, наконец-то, уезжает. А внук вполне искренен, ждёт, когда можно будет уткнуться в телефон. Кругом ложь, ложь и предательство.
- Сударыня. Меня прислали вас встретить.
Ленка поперхнулась сигаретным дымом.
Сударыня? Она? Хотя как ещё можно обратится к особи женского пола, неопределённого возраста и непонятной наружности? Не госпожа же. Госпожа – это совсем раболепно получится.
Девушка закашлялась и крайне невежливо уставилась на говорившего.
Чужие сны.
Лена курила на платформе. Сизоватый дым уносило лёгким ветром, запах ментоловых сигарет смешивался с запахом поездов. Она всегда любила этот запах, в детстве даже специально приходила к железной дороге, чтобы подышать «ароматом путешествий». Ей казалось, что однажды поезд увезёт её в чудесные дальние края. Всегда, но только не сейчас. Сейчас она не чувствовала запаха, даже курила, только чтобы было куда деть руки.
Пассажиры сновали в разные стороны, как муравьи, провожающие, встречающие, слёзы, объятия. Грузный мужчина с объёмным букетом роз подал ручку не менее грузной даме. Радуйся-радуйся, кто, ты думаешь, спал в твоей постели, пока тебя не было? А сколько их вообще было? Ленка щелчком отправила сигарету в урну и тут же вытряхнула из пачки новую, руки не терпели пустоты. Стоянка двадцать минут, значит, довольно крупный город. Ещё 20 минут среди этой мышиной возни. Мир упорно не желал обретать краски, вкус и запах, даже розы – сколько их: 30, 50? – казались тусклыми и уже подвявшими. Не купили бы сегодня – самое место им было бы в помойке. Хотя они и так там завтра будут.
Всё вокруг казалось фальшивым, как картонные декорации: ткнёшь пальцем, а внутри ничего нет. Фальшивый смех, фальшивые слёзы. Вот хрупкая старушка целует внука на прощание, наверное, рада, что, наконец-то, уезжает. А внук вполне искренен, ждёт, когда можно будет уткнуться в телефон. Кругом ложь, ложь и предательство.
- Сударыня. Меня прислали вас встретить.
Ленка поперхнулась сигаретным дымом.
Сударыня? Она? Хотя как ещё можно обратится к особи женского пола, неопределённого возраста и непонятной наружности? Не госпожа же. Госпожа – это совсем раболепно получится.
Девушка закашлялась и крайне невежливо уставилась на говорившего.