Re: Рано или поздно,так или иначе
Prudence написал(а):
добро пожаловать!
Flower Poetess написал(а):
Пропал куда-то наш автор
у автора начался великий марафон, точнее, гонка на выживание. Финал, как водится, неизвестен, но об этом позже, а пока - продолжение Той Самой Истории, которая рано или поздно соединится с моим "настоящим".
….Всё идет своим чередом, как вдруг однажды вечером выясняется, что Валя уезжает в отпуск и мне нужно будет оказаться «вместо начкона».
Честно признаться, новое «назначение» не слишком-то меняет мою жизнь. В последнее время Валя все больше «координировала процесс» да занималась с двумя-тремя постоянными клиентами, так что все остается по-прежнему: лошади, прокат, дети.
В этой июльской суматохе казалось бессмысленным уезжать домой, на другой конец Москвы. Зачем - если завтра снова сюда, к раннему утру? Вот они, славные конюшенные дни, теплые конюшенные ночи.
Проводить всех домой и долго еще сидеть на лавочке с кружкой душистого чая с чабрецом. У ног – Ричард, огромный лохматый полукавказец. Рядом на занозистой доске жмется к ногам кошка. Пахнет водой, крапивой и сладковатыми полевыми цветами. Втягивать грудью широкий закат; думать о море.
Приезжаю в Москву - в МОСКВУ - раз в несколько дней, вдыхаю воздух теплый разноцветный, людей люблю. Будто бы издалека; и буковка метро на фоне неба такой незнакомо-родной светится. Захожу домой, хожу тихонько по квартире, трогаю мебель и цветы. Запахи перебираю и прижимаю к себе кота – привет.
Люди куда-то бегут и торопятся, а у меня в голове покусанный в табуне мерин - в субботу старты; полуторагодовалый рыжий - плохо меняет направление на корде - и прочие гривасто-хвостатые личности; не забыть помыть сегодня подпруги с мылом и уколоть хионат.
Все друзья уже знают, где можно застать меня наверняка. Приезжают, удивленно трогают лошадиные челки, смотрят по сторонам. Иногда остаются на денек – помочь. Хорошо помню, как мы со старой школьной подругой устроили огромную стирку, перебрав несколько десятков вальтрапов из аммуничника. Судя по состоянию, до них никому не было дела вот уже несколько лет.
Пять коробок порошка, полдня ручной стирки, каждый вальтрап выжимать приходится вдвоем – и ограждение плаца пестрит разноцветьем сушащегося. Кобылы недоумевающе прохаживаются взад-вперед.
Однажды утром – любопытнейшее известие: привезли кобылу. Рыжую. Молодую. Говорят, заезжена.
Несколько дней она проводит на карантине, а потом Петя, почесывая бровь и собственноручно поседлав, говорит: «Ну что, садись!».
Маленькая ремарка: прежде мне не доводилось видеть молодых лошадей под седлом, а тем более ездить на них. Соответственно, мне неведомо, что сейчас предстоит. По оживленным лицам соконюшенников догадываюсь, что ожидается шоу, причем со мной в главной роли. Ладно, прорвемся.
Кобыла едва устояла на месте, покуда мое длинное тело взгромождалось в седло.
Я там, наверху, еще кручу головой и думаю о вечном, а кобыла подо мной, очевидно, размышляет о насущном и на порядок быстрее находит верное решение.
Слегка изогнувшись, она по-собачьи задирает левую заднюю и пытается садануть меня по ноге, которая так некстати давит ее в бок. С двух попыток сообразив, что не достаёт, кобыла несколько мгновений топчется на месте и начинает пятиться назад.
Трибуны единым вздохом в полуизумлении: «Вперед! Шенкель! Хлыст!».
Сомневаться некогда. Шенкель так шенкель. Хлыст так хлыст.
Рыжая вредина стартует из-под меня, с каждым метром набирая скорость. Расслабиться мне не удается; как сократить бешеную рысь, я не знаю; быстро-быстро облегчаясь, в какой-то момент теряю стремя; лошадка поднимается в галоп и круто поворачивает; я тоже круто поворачиваю – но в другую сторону.
Разминулись…
К слову, падать тогда мне случалось часто. Из уст в уста передается байка о том, как мне удалось сверзиться с кого-то на шагу. Было ли, нет – уже не помню, но звучит забавно.
Одним из ярчайших падений был «улет» с понурого тяжеловоза, который пол-жизни своей катал прокат, пользуясь ситуацией и пощипывая травку из-за забора.
В один прекрасный вечер на плац вышел конюх с молодым конем. Кроме конюха, на нем не ездил никто, потому как в отличие от мирно ускоряющейся рыжей кобылы, этот выделывал что-то феерическое: свечки, козлы, рывки в сторону и прочий его арсенал заставлял всех, находящихся на плацу, быстро сматываться за ограждение.
Мне довелось попасть «под раздачу» от Петра Васильевича, вышедшего на улицу с громким «Это что, он так и привыкнет на плацу один ездить? Быстро обратно!». Остальные дезертиры были частниками, и крики Петра Васильевича волновали их мало; ну а мне пришлось. Я на тяжике или тяжик на мне – мы мирно рысили по стеночке, тогда как тандем «конюх-жеребец» летал над плацем под громкое одобрение зрителей.
В какой-то момент они понеслись прямо на нас. Во мне была твердая уверенность в том, что повернуть они успеют, однако тяжеловоз так не думал. Первый раз на моей памяти он изобразил отменный громкий галоп и прямо-таки телепортировался с плаца, прихватив с собой меня.
По дороге на конюшню он, очевидно, решил, что Это сверху определенно не понадобится ему в деннике, и довольно бодро поскакал в кусты, надеясь оставить меня там. Под умилительные комментарии собравшихся, мы спорили с ним за пальму первенства еще несколько секунд, пока очаровательное создание не развернулось на 180, не выскочило на дорожку и не высадило меня головою в кирпичи.
Так и жили. Тортики стали весьма существенной статьей расходов; доходы по-прежнему были минимальны.
Тем временем, моя личная жизнь (да-да, была и она)…
