Ночную тишину квартиры нарушил телефонный звонок. Нарочито бодрая мелодия вызова резала слух. Настя вынырнула из глубины сна и села на кровати. Сердце часто-часто билось.
«Всего на свете больше я боюсь не темноты, и никакие в жизни не страшат утраты. Пугают лишь ночные телефонные звонки, что тишину взрывают как набатом» - пелось в одной из любимых песен девушки.
Не любила Настя таких звонков. Даже откровенно боялась. Никогда они не приносили ничего хорошего – ей не звонили друзья с предложением «оттянуться в клубе», не звонил сказать «спокойной ночи» любимый мужчина. В её жизни такие звонки всегда приносили только боль.
Нерешительно женщина потянулась к трубке мобильного телефона. На дисплее высветился незнакомый номер. Цифровой код, правда, указывал хотя бы место – звонили с её родины.
- Алло. Слушаю. – Неуверенно произнесла она.
- Настя. Это Светлана Васильевна. Конюшня сгорела. Купишь Ржавого? Я пока всех по знакомым распихала, но что дальше – не знаю.
- Здравствуйте. – Узнала женщина голос своего первого тренера. Голос из другой жизни. – Подумать можно?
- Если немного – то можно. Некуда мне его.
- До завтра.
Настя нажала кнопку отбой и замерла, держа телефон в руке. Дисплей погас и в комнате опять воцарилась темнота, разбавленная лишь желтыми разводами от света фонарей на потолке.
Сердце колотилось о рёбра.
Сколько всего забытого растревожил этот голос из прошлого. И это имя – Ржавый. Хотя, никакой он не ржавый, а рыжий…первый конь – Гарпун.
Сколько воды утекло с тех пор, как изменилась жизнь. Женщина насильно вытравила из памяти всё, что было в прошлой жизни. И все старания получаются – зря?
Настя встала и, нашарив под кроватью тапки, подошла к компьютерному столу. Свою маленькую комнату она знала наизусть и, протянув руку, безошибочно щёлкнула включателем. Зажегся ночник.
- Где-то тут было. – Пробормотала она себе под нос, и полезла в нижний ящик стола. Там лежали документы на технику, компьютер, различные ручки и прочие необходимые в хозяйстве мелочи. Тут же оказался тоненький конверт с фотографиями. С них на, уже взрослую, Настю смотрела Настя на десять лет младше.
Десять лет.
Вечность!
Почти везде с ней на фотографиях был невзрачный конь грязно-рыжей масти.
Первый.
Тогда она не умела ни ездить, ни обращаться с конями.
Тогда она выслушивала от родителей нападки по поводу её нового увлечения и, вопреки запретам, тайком от них пришла в конюшню.
Её ничего не останавливало, хоть и обида в душе с тех пор затаилась немаленькая.
Каким несущественным сейчас всё это казалось.
На фотографиях она улыбалась.
Другой мир!
И ведь всё почти забыла. Надо же было случиться этому звонку!
Нет. Однозначно это карма – просыпаться ночью от телефонной трели и менять жизнь.
Сможет ли ещё раз?
Утром Настя проверила – не приснилось ли ей ночное происшествие? Нет – в списке принятых вызовов был номер, и даже время стояло 03:33. Надо же.
Женщина прижала ко лбу кулаки, в одном из которых был зажат телефон.
Что делать дальше – она не знала.
Её конные познания резко ограничены, её материальное положение неустойчиво, у неё нет ни друзей, ни знакомых, которые могли бы помочь с лошадью, подсказать.
Но сердце упорно выстукивало «Ры-жий, ры-жий» и вдруг, первый раз много лет, захотелось прижаться к конской шее, как раньше.
Он был маленький и откровенно не красивый.
Она была маленькой и ничего не знала о лошадях – у родителей не было денег покупать книги, так что все познания черпались из вырезок из газет, которые приносили учителя, друзья и знакомые родителей, да из учебников по зоологии.
Она не любила его. А чего любить? Все люди, ходившие в конюшню, не любили его. Значит – так надо, чего от коллектива отрываться-то? И не могла признаться Настя, что ей всё равно за кем ухаживать – ей было очень важно, чтобы ей доверили мечту – лошадь! Но она убирала навоз и помогала тренеру. За год она научилась виртуозно владеть лопатой и неплохо гоняла лошадей на корде. «Это верёвка такая, чтобы лошадь по кругу бегала» - пояснила Насте девушка постарше, когда она поинтересовалась. И тогда все смеялись.
Потом все смеялись когда за ней закрепили того самого, некрасивого коня.
А потом.
Анастасия помотала головой, отгоняя мысли. Ей надо собраться. Ей надо что-то делать. Благо, на работу не надо было – воскресенье, а посему её библиотека не работала.
Днём телефон опять зашелся мелодией – Светлана Васильевна звонила снова.
- Ну, что ты надумала?
- Я…я куплю его!
- Ну, и хорошо. А то я остальных уже распродала. А Ржавого – ну никуда, если только в «попрошайку», а в городе сейчас за это гоняют! Жди, приедем скоро, во вторник, наверное. Пока!
Настя совсем ничего не поняла из разговора – что такое «попрошайка» и почему город? Когда она уезжала из своего родного города, десять лет назад, не было ещё никакого города – был манеж, конюшня, строгий тренер, парочка лохматых пони для детей и всё! Парадом проходили на День города – это было. А что такое «попрошайка»? И кому продала коней Светлана? Неужели в городе появились другие клубы?
В понедельник, на работе, Настя просмотрела новости родного города.
«Сгорела конюшня. Жертв нет», «Причиной возгорания прокатной конюшни называют поджог», «Конкурентная борьба с огоньком» - гласили заголовки. В комментариях к одной из статей была ссылка на группу в известной социальной сети. Женщина перешла по ней и похолодела. Как? Как их дружная конюшня могла превратиться в такой сарай? Незнакомые девчонки на знакомых конях – оказывается, она никого не забыла – вон худой до нельзя Апогей, рядом – поняшка Фикус, в городе.
Она не смогла больше смотреть, закрыла страницу. Верить не хотелось. И идея с покупкой Рыжего сразу показалась ей глупой. Куда? Он же совсем другой, чем был десять лет назад! Ему сейчас уже шестнадцать, он старый, да ещё и пережил стресс – вдруг умрёт? Она работает библиотекарем, на маленькую зарплату и как содержать лошадь? Ведь она даже не знает, сколько это стоит и есть ли такое место.
От мыслей её отвлекла работа. Хотя библиотеки уже не пользовались таким спросом, как раньше – у все сейчас компьютеры, Интернет, электронные книжки - оставались люди, которые любили держать в руках живую книгу, а не электронный гаджет.
А вечером мобильный телефон прозвонил третий раз – удивительное дело, так часто раньше он не звонил.
- Настя, мы въезжаем в город. Ты где живёшь?
Ошеломлённая женщина продиктовала адрес.
- Ну, я скоро буду. Ты приготовилась?
- Нет, Вы же обещали завтра приехать!
- Ну, ничего страшного. Постоит в коневозе. Всё, я в городе.
Анастасия опустила подрагивающую руку с телефоном и улыбнулась вошедшему посетителю.
- И вот ты представляешь, подожгли! Манеж отняли, а теперь ещё и подожгли! Наливай! – Указала глазами раздухарившаяся Светлана на бутылку настойки и продолжила. – А кони-то тут причём? Хорошо, я живу рядом и вышла ночью воды попить на кухню и увидела, как горит. Распихала Кольку, да ты его не знаешь, сожитель мой, и побежали, в чём были. Ещё из гаражей подоспели охранники – сумели вывести всех. Только Фикус надышался – он дальше всех стоял. Не знаю, не выживет, наверное, зарезать придётся.
Настя слушала в оцепенении. Перед ней сидела такая знакомая и такая изменившаяся Светлана Васильевна, которая десять лет назад казалась ей эталоном! Чего? Да всего – верховой езды, внешности, манеры общения. Сейчас вроде бы и она была, но вся какая-то расплывшаяся, постаревшая.
- Рассматриваешь? – усмехнулась она.
- Нет, непривычно всё-таки. Светлана Васильевна, - начала было фразу Настя, но женщина её одёрнула.
- Какая я тебе Светлана Васильевна, это десять лет назад я была Светлана Васильевна, а сейчас я просто Светка Горская, покатушница.
- А что произошло-то?
- Что произошло? Директор наш и владелец в один прекрасный момент решил что кони ему не нужны. И сказал всех на мясо. А я же, помнишь, какая была! Наскребла денег, влезла в долги, но выкупила не только лошадей, но ещё и помещение, и землю в аренду взяла. Так хотелось спортом заниматься. Ну, и дозанималась. Первый год ещё ничего было. Потом другая конюшня появилась – к ним народ стал уходить – там дешево было. Кредиторы начали настойчивее деньг требовать. А другая конюшня в город вышла катать, да так у них это бойко пошло, что и мы начали. Девчонки все ушли, да и не девчонками уже они были, не по статусу. Пришли какие-то малолетки, пыталась их чему-то научить. – Светлана махнула рукой. – И не учились они. Не падают, вроде. А больше-то и не кому было. Так и скатились. Та, вторая конюшня, клубом стала, крытый манеж, спортсмены, все дела, а я со своими долгами – скатилась. – Женщина замолчала и выпила залпом бордовую жидкость из рюмки.
Настя тоже молчала. Что тут было сказать.
- А сейчас я все распродала. Не дадут мне дальше работать, хотя только-только детишки смышлёные появились.
- А Рыжий?
- Да что с ним будет? Постоит ночь в машине, завтра помогу тебе найти конюшню.
Настя посмотрела в окно – в стекле отражалась она, стол, Светлана, кусочек обоев и ярко отсвечивала люстра. Где-то там, за темнотой улицы, стоял фургон, в котором томился Гарпун. Насте не хватало духу спроситься и побежать к нему, обнять. Она откровенно трусила.
Утром на своей кухне женщина не обнаружила мусорного ведра – пакет стоял просто на полу, из него выкатилась бутылка. Ботинок Светланы тоже не было. Настя выглянула во двор и обнаружила двери фургона открытыми. Телефон зазвонил.
- Да.
- Проснулась?
- Поехали конюшни смотреть, я уже узнала о несокольких.
- Знаешь, то, что надо. – Оценила Светлана вторую конюшню. Переделанное из коровника, здание, на вид было крепким, хотя и в невысокими потолками. Имелась площадка и даже два загончика-левады были. Стоимость только не устраивала – очень высока. О чём и сообщила Настя.
- Смотрите, у нас есть «летники» - это такие денники на улице. Они с крышей, там не дует, но только нет прохода. Может, вам подойдёт? Это намного дешевле.
- А кормить так же будут?
- Ну естественно! – с удивлением посмотрела на женщину девушка-управляющая. – Всё то же самое – летом выпас или левада, площадка, вода, корм – всё остаётся. Только жить не в конюшне, а в летнике.
- Тогда, наверное, подойдёт. – Настя в нерешительности оглянулась на Светлану. Та кивнула – «подойдёт».
- Когда вы лошадь привезёте?
- Сейчас, она у нас с собой.
- То есть как «с собой»? – Девушка осмотрела обеих женщин с ног до головы, видимо, надеясь увидеть у кого-то их них лошадь, зажатую в подмышке, как собачку.
- В фургоне. – Пояснила Светлана. – Документы и справки с собой.
- Аааааа, хорошо. Сейчас распоряжусь, чтобы опилок насыпали. – И громко крикнула конюху.
- Пошли доставать Ржавого.
- Может, Вы сами?
- Я тебе что говорила?
- Может, ты сама?
- Нет, Насть, ты взрослая девочка. И конь теперь твой. Пошли.
В темноте фургона зашевелилось что-то большое, машина качнулась, конь заржал – ему тут же из конюшни ответили. Настя зажмурилась. По трапу застучали копыта. Совсем рядом заржали ещё раз, и женщина заставила себя открыть глаза.
Большой.
Грязно-рыжий.
С отёкшими ногами и странно выстриженной гривой.
С большой головой на длинной тонкой шее.
С одним белым «носком» и проточиной на морде.
Стоял он – конь из прошлого.
Он ничуть не изменился.
Света шагнула навстречу, в голову ударили воспоминания, которые она вот уже несколько лет забивала и заставляла себя о них забыть.
Очнулась она в комнате отдыха. В углу на тахте сидели две девушки и украдкой рассматривали её. Ни Светланы, ни Галины – управляющей – не было.
- Извините. – Тихо сказала женщина, обращаясь к девушкам.
- Ой, Вы очнулись! А мы так перепугались, когда Вы в обморок упали! Конь у вас красивый! А у Вас, наверное, давление, раз падаете.
- А где Галина и женщина, что со мной была?
- Галина Александровна – наш начкон. Она в конюшне, а женщина, что Вас привезла – уехала. А можно я буду помогать Вам с конём? Он красивый у Вас!
- Да, конечно, можно. Я ведь совсем ничего не смыслю! Я…я пойду к Рыжему. – Настя, не совсем понимая, что происходит, вышла из комнаты, услышав за спиной быстрый шепот: «Странная какая-то», «Чайник». Услышала – и не обратила внимания. Знала только одно – надо увидеть Гарпуна, Рыжего, Ржавого…
Войдя в денник и закрывшись, женщина кинулась на шею коню, зарылась носом в уже зимнюю шерсть.
- Ты прости меня. Прости, если сможешь. Я бросила тебя…но я так хотела быть счастливой!
И Настя дала волю слезам. Никому раньше она не рассказывала свою историю, не делилась переживаниями. Гарпун был первым.
Одиннадцать лет назад, восемнадцатилетняя Настя влюбилась без памяти в красивого мальчишку, который возил им в конюшню опилки на большой машине. Ей было плевать на то, что он старше и что, по слухам, бабник страшный. Высокий, русые волосы, карие глаза, мышцами играет, да ещё и курит - мечта. Влюбиться влюбилась, да только не обращал Олег на Настю никакого внимания – девушка отнюдь не блистала красотой и остроумием, в общих компаниях всё больше отмалчивалась, не хохотала пьяно, и не бросалась на шею. Сначала раздражала, а потом понравилась. Двадцатидвухлетний Олег, уже вдоволь нагулявшийся после армии, хотел наконец покоя. Да только настолько вжился в образ, что по-другому жить и вести себя уже просто не мог. Компания, состоявшая сплошь из общих знакомых и друзей, тоже заметила неравнодушность Насти и стала издеваться как над девушкой, так и над парнем. И Олег переспал с девушкой, чтобы поддержать свой статус. Это ему надо было сделать это для имиджа, а Настя, поняв причину, чуть руки на себя не наложила.
Родители ничего не узнали и удивились, узнав, что их дочь хочет уехать в другой город. Удивились, но препятствовать не стали. Так Настя покинула родной город, друзей, вмиг оказавшихся недругами, любимого, как казалось ей, человека. Самое страшное, что она предала своего Гарпуна.
Прошло несколько месяцев, и девушка поняла, что беременна. Сначала перепугалась – в чужом городе, одна. Однако, быстро взяла себя в руки. Узнав, где и как можно сделать аборт, и уже даже договорившись, она выходила из дома, как вдруг на пороге снимаемой квартиры нос к носу столкнулась с Олегом.
Спустя месяц они поженились. Родители были на седьмом небе, продали свою квартиру и переехали к молодоженам. Олег же был сиротой. Таким образом, с родным городом были оборваны все ниточки.
Беременность протекала тяжело, Настя несколько раз лежала в больнице, но в срок родила вполне здоровую и крепенького мальчика, которого на семейном совете нарекли Гришей. Если во время беременности Настя ещё вспоминала о конюшне, конях, о своём Рыжем, то с рождением Григория стала забывать.
Жизнь шла.
Настя старательно вживалась в роль мамы и жены – до этого ей не позволяло плохое состояние. Семейная жизнь оказалась хуже, чем она себе представляла. Цветов не было – «зачем деньги тратить», помощи по дому не было - «я устал на работе», даже какой-то теплоты в отношениях не было. Однажды Настя подслушала разговор мужа с коллегой по работе: «Да я всё бросил ради неё, а отдачи никакой, ещё и ребёнка навесила!». Мир рухнул. Вместо того, чтобы разозлиться, девушка почувствовала себя виноватой – она загубила жизнь своему Олегу, и изо всех сил старалась поддерживать семейный очаг, который всё норовил погаснуть.
И дело потихоньку пошло на лад, но скольких трудов это стоило Насте!
Стерпелось-слюбилось. Да ещё и Григорий рос здоровым, смышлёным и совсем не капризным – его любили все: воспитатели в саду, соседки, мамочки, гулявшие со своими детьми в одно время с Анастасией.
Как сейчас женщина помнит тот день – она свалилась с температурой, а у сына, как на зло, выпускной вечер из детского сада! Воспитатель в категоричной форме отказала от посещения: «Нечего нам детей заражать. Потом запись посмотрите!» и Настя осталась дома.
Праздник уже закончился, а ни мужа, ни сына не было.
Телефон был выключен.
Настя решила, что Олег сдержал обещание, и они с сыном пошли в кино на долгожданный мультфильм.
Вечером телефон всё так же не отвечал.
Настя извелась. Куда могли деться Олег с Гришей, она не понимала. На всякий случай обзвонила всех приятелей, и, только было собралась звонить в больницу, как раздался звонок. «Вызывает Олежка» - было написано на дисплее. От сердца отлегло!
- Ну где вы так долго? – Радостная, что муж всё-таки позвонил, и не пришлось, дрожа от страха, обзванивать больницы, спросила девушка.
- Здравствуйте. Ангаров Олег Юрьевич кем вам приходился?
- Приходился?
Дальнейшее Анастасия помнила смутно – изуродованное тело её мужа, такое знакомое – вон родинка под левой грудью – и такое страшное, запах нашатыря, палата, где на огромной кровати, опутанный проводами и трубками, лежит её ребёнок.
И снова звонок среди ночи, и бледная медсестра у палаты.
Так Настя лишилась в одночасье мужа и сына.
Как тогда не лишилась ещё и рассудка – сама не поняла. В памяти остались чёрные прямоугольные провалы ям, в которые опускали два гроба – большой и маленький. Это было выше всяких сил.
Ночью позвонил отец и сказал, что умерла мама «Я её разбудить не смог, вызвал скорую, а они сказали, что её нет уже. Приезжай.»
Жизнь окрасилась в чёрный цвет.
Не столь уж и большой город, говорил только о семье Ангаровых.
Пришла пустота.
Боль осталась.
Смысла жить больше не было, и лишь папа, который остался у неё, заставлял держать себя в руках.
И снова звонок ночью, спустя всего несколько месяцев:
«Кем вам приходится Горский Павел Ильич?»
- И я хотела свести счёты с жизнью! И я не хотела жить, купила снотворное – я же боюсь высоты и не смогла бы прыгнуть, а повеситься или вены вскрыть – я смалодушничала. И вот, уже наелась таблеток, начала падать, как вдруг приснился мне Гришка и попросил не приходить, ему с папой, бабушкой и дедушкой хорошо, а по мне он ещё не соскучился. Меня стошнило, и я смогла вызвать скорую и дождаться её из последних сил. Рыж, ты представляешь? И вот я уже три года живу тут – пришлось переехать, уж очень много разговоров было. У меня даже друзей нет, работаю потихоньку, существую, и сама не знаю для чего.
- Ры-жий, - по слогам выговорила женщина, наглаживая худую шею. – Теперь у меня есть ты.
- Ну что, наревелась? – Внезапно ответил ей конь, да ещё женским голосом. Настя в ужасе отшатнулась. – Эээ, Насть, это я, Света. Не пугайся.
- Ну и побило тебя! - Уже вечером, дома, когда зарёванная Настя привела себя в порядок, Светлана разлила по рюмкам остатки настойки.
- Сама не знаю, как выкарабкалась. Полежала немного нервы подправила, продала квартиру, да сюда переехала. Существую. Знаешь, как я ночных звонков боюсь!
- Да догадываюсь!
- Откуда ты мой номер взяла? Я же его два раза меняла!
- Земля информацией полнится. – Загадочно ответила Светлана. – Ладно, я пить больше не буду. Завтра мне возвращаться домой, дорога дальняя. Я тебе купила недоуздок новый, корду, щётки. Дальше сама разберёшься. Да, ну и прославилась ты на новой конюшне, на весь двор ревела и рассказывала о своей судьбе!
Утром Настя проснулась со странным чувством. Тяжесть в груди, которая давила вот уже три года, будто бы стала поменьше. Какое-то новое ощущение появилось.
Ах да.
«У меня же теперь есть лошадь» - подумала женщина. «Я одна, мне тридцать лет, у меня дрянная работа и есть лошадь. Сказка!»
В библиотеке Анастасии не сиделось – хотелось уже скорее на конюшню, хоть и было откровенно стыдно за вчерашнее происшествие. Пока она лежала в беспамятстве, Светлана оформила за неё всё документы, обговорила с начконом Галиной режим кормления, предупредила, что конь никогда не гулял в леваде и не знает что это такое.
«Лошади. Содержание. Уход. Лечение» - было написано на обложке книги, в которую погрузилась Анастасия. Так время пролетало быстрее.
К конюшне женщина приближалась со смущением - как она покажется на глаза тем, кто вчера слышал её истерику? Однако, вида никто не подал. Галина Александровна встретила приветливо, показала шкафчик в раздевалке, удивилась, что у Насти с собой нет сменных вещей, и выдала свою запасную куртку: «И даже не отказывайтесь, а то Вашу заслюнявит».
К Гарпуну Анастасия шла, ощущая дрожь во всём теле. Как сейчас встретит его, узнает ли её конь? Она помнила этого жеребёнка месяцев семи – когда его переставили от матери – злой и вредной кобылы – в другой денник и с жеребёнком можно было общаться. Дикий, такой же злой, Рыжий не сразу дался в руки. Настя, как и остальные дети её возраста, доступа к жеребятам и «спортивным» коням не имели. Так что следующая «встреча» девушки и Гарпуна произошла два года спустя, когда жеребёнка начали заезжать. Сидела она тогда крепко, была одной из самых лёгких – вот и подсаживали. Совсем скоро она перестала не любить эту невзрачную лошадь ржавой масти, если только в компании за чаем небрежно замечала «Достала эта скотина». И все согласно кивали головами, сочувствуя – не было ни дня, чтобы Рыжий не испачкался, не сломал что-то или просто не уронил «своего» человека – Анастасию. Говорить продолжала, а в душе ликовала – вот у них получается галоп подняться, а вот он ходит за ней без привязи, а вот порвал ногу и, вместо того, чтобы отбиваться, стоял и терпел. Это многого стоило! Постепенно и люди заметили перемены в коне. И только тренер качала головой, предрекая, что Гарпун будет лошадью одного всадника. Так и вышло, когда Настя болела, конь не работал. Да, он бегал, но больше механически, без души. И от него отстали, и так никто не хотел на эту невзрачную лошадь, а как поняли, что ни силой, ни лаской от него ничего не добиться – так и вовсе перестали подходить. Тренер насильно заставлял учеников гонять лошадь на корде, когда не было основного всадника.
Гарпун деловито обнюхал Настю, требовательно пихнул носом, почуяв в кармане сухари.
Очередной человек на его пути….
Женщина чистила его длинную шерсть, вспоминая давно забытые движения. Под шкурой прощупывались все кости, о том, чтобы сесть верхом, не могло быть и речи.
- Господи, Рыжий ты мой, во что ты превратился?
Чистке не было конца и края – грязная, пыльная шкура не вычищалась.
- Ну и ладно, пошли гулять? – женщина прицепила карабин корды к кольцу недоуздка – подарку Светланы - и открыла дверь. Гарпун, толкнув девушку плечом, выпрыгнул из денника, и замер, заржав. Ему ответили кони, которые под всадниками бегали на площадке.
- Тише ты, полоумный! – Настя вспомнила, каким громким всегда был Рыжий.
Конь удивлённо озирался, нюхал свежевыпавший снег, снова поднимал голову и ржал. Из конюшни выглянула вчерашняя девчонка и, улыбнувшись, побежала к Анастасии.
- Здравствйте! Вы гуляете?
- Здравствуй! Да, вывела пошагать.
- Давайте я покажу, куда можно сходить, пока площадка занята!
- А он старенький?
- Нет, Рыжему шестнадцать лет!
- Старше меня не год!
- А вы спортсменка?
- Нет. – Чуть задумавшись, ответила Настя. Она никогда не была спортсменкой. К коням было отношение как другу, что-то требовать она не могла и наслаждалась тем, что получалось. Талантами не блистала – её подруга, с которой они пришла одновременно в клуб, уже вовсю прыгала барьеры, когда как Настя только осваивала галоп и слышала от тренера фразы «не хватайся за седло», «расправь спину», «Ира уже прыгает, а ты всё с галопа падаешь! Соберись наконец!». Так что тренер быстро поставила на ней крест, смысл заниматься бесталанным всадником. Не падает, лошадь не портит и даже чему-то учит – и пусть занимается. Настя была даже в юном возрасте очень ответственным человеком, и ей можно было доверить провести прокат – знания липли к девушке сами, только вот другим она могла показать и рассказать как надо, а сама сделать не могла.
- А я да! Я сначала занималась у Григория Владимировича, в детской группе, и уже два года езжу у Галины Александровны на Кобзаре. Это лошадь моя. Я уже большая, за мной уже закрепили лошадь.
- Зовут-то тебя как? – Рассмеялась женщина.
- Маша. А вот мы дошли – ту на поле мягко и побегать можно!
- Спасибо тебя, Маша!
После прогулки, Настя поставила Рыжего в денник и обняла его:
- Спасибо тебе!
От нахлынувших воспоминаний женщина плохо спала. Три года она старательно всё забывала, ещё больше, чувствуя свою вину, забывала о лошадях вообще и о Гарпуне в частности. И всё впустую!
Утром хорошее настроение исчезло. За окном плотной стеной шел снег, небо было свинцово-серым, на его фоне снежинки, напротив, казались белее белого. В библиотеке было тихо и сумрачно. Сосредоточившись, Света подсчитывала, сколько ей надо на коня. Выходило, что на жизнь ей вовсе и не оставалось. С другой стороны – ей много и не требовалось, кой-какие сбережения есть – на седло, уздечку и попону для Гарпуна, а дальше она разберётся. По дороге в конюшню она купила в секонд-хенде куртку, штаны, свитер и шапку – начались расходы.
- Агастасия Павловна! – Окликнула Ангарскую начкон. Давайте попробуем Вашего Рыжего погулять выпустить. Светлана говорила мне, что он никогда не гулял.
- А давайте!
Тщательно почистив коня, Настя как вчера, подцепила его на корду и вывела из денника, предусмотрительно похлопав рукой по груди, чтобы не вздумал опять выскочить вперёд неё. Снег к тому моменту прекратился и живописно лежал на ветках деревьев, заборе, скамейках. Даже на забытом велосипеде лежал!
Гарпун, оказавшись в леваде, подняв вверх шею, рассматривал всё. Лошадей на площадке не было, и конь не ржал. Лишь переступил с ноги на ногу и толкнул Настю носом, мол, чего стоим. И женщина решилась. Отстегнув корду, она сделала два шага назад. Гарпун, поведя ухом, тоже сделал два шага назад. Настя, не веря своим глазам, прошла вперёд – конь двинулся за ней. Тогда она повернула – повернул и Рыжий.
- Господи, неужели ты всё помнишь? – Удивилась она, и вслух добавила. – Как же тебя заставить бегать?
Гарпун никогда не был вот так один – он или на привязи гулял, или в руках. Не то чтобы он был ценным, и боялись, что он покалечится, нет. Ценности никакой жеребец, а потом мерин, не имел – обыкновенная, даже можно сказать, беспородная, лошадь. Просто не было никаких левад в конюшне. Ребята старались по максимуму гулять с конями, но выпустить побегать не было никакой возможности. Как заставить коня гулять – женщина не знала. И тогда приняла одно правильное решение – раз Гарпун повторяет всё её движения, стоит пробежаться немного. И она побежала. Последний раз она бегала когда ещё был жив её сын, её Гришка. Она неуклюже побежала, ощущая себя полной дурой – ей тридцать лет, а она учит коня бегать в леваде. Гарпун принял игру – он поспешил за этим, странно знакомым, человеком. Поскользнулся, рванулся, чтобы удержаться и вдруг с удивлением понял, что его никто не держит. В изумлении он становился. Такого с ним не было – человек был рядом и не держал в руках верёвки. Тогда, сначала робко, рыжий конь пошел шагом, косясь на человека. Он улыбался. И тогда Гарпун рванул галопом. На миг ему почудилось, что ему снова 3 года, что он ещё жеребец и что всё ещё впереди. Мечтания его прервались страшным ударом об ограждение. От неожиданности конь упал и не сразу смог подняться.
Настя похолодела, она пыталась дозваться стартанувшего галопом Гарпуна, но тот её не слышал! И удар. В глазах потемнело от ужаса! Но, когда она добежала до места падения, рыжий уже стоял, нервно подёргивая шкурой.
- Ты дурак! Нельзя меня так пугать, ты понимаешь? – Схватила его за недоуздок женщина и прицепила корду. Из глаз текли слёзы – от пережитого страха.
Так шли дни за днями. Настя заново училась общаться с лошадью, в чём очень здорово помогала девочка Маша. Гарпун был рад видеть обеих, но особой симпатии ни к кому не проявлял. Женщина уже было начала сомневаться – правильно ли она поступила. И отвечала сама себе «Правильно!». Пустота в душе заполнилась заботами о Рыжем, который с каждый днём всё лучше выглядел.
Приближался Новый Год.
Настя даже разрешила себе выпить бокал шампанского и съесть кусочек торта. Раньше она никак не отмечала этот праздник, ложась спать ещё до боя курантов. Сейчас же даже загадала желание, записала его на бумажке и сожгла.
Первого января, проснувшись пораньше, Настя поехала к Гарпуну. Был поздний зимний рассвет, снег в его свете был розовым, и это было так необычайно красиво, что женщина первый раз пожалела, что у неё нет фотоаппарата. Рыжий встретил своего человека звонким гугуканьем. Быстрее переодевшись, Настя решила прогуляться с конём. Верхом они ездили по чуть-чуть, и только под присмотром тренера – сама женщина боялась, возраст уже не тот, чтобы бахвальством заниматься.
- Слушай, а давай ещё раз попробуем в леваде погулять?- Обратилась она к коню. На конюшне уже все давно привыкли, что с лошадью женщина общается чаще, чем с людьми и перестали удивляться и зазывать попить чая в компании.
Гарпун в ответ пихнулся мордой и что-то прогугукал – он вообще был очень говорливым, тогда – в прошлой жизни. И сейчас потихоньку вспоминал свои старые привычки.
В леваде тонким слоем лежал нетронутый снег. Из-за мороза он был совсем лёгким и, когда Гарпун дышал, опустив морду к земле, вверх поднимались искрящиеся фонтанчики.
Настя сидела на корточках и наблюдала за поведением лошади. А Рыжему всё было в новинку. Помятуя о прошлой прогулке, которая была первой и последней, медленно бродил, обнюхивая замёрзшие кучки навоза. Женщине это вскоре наскучило – коню надо двигаться, а не навоз нюхать. Тогда она попыталась повторит трюк, который подсмотрела уже здесь, в конюшне. Встала в центр воображаемого круга, сжимая в руке корду, и подала команду:
- Рыыысью!
Гарпун поднял голову, увидел в руке смотанную верёвку, вздохнул – «Опять работать» и побежал вяленькой рысью. Корду он ненавидел – он всю жизнь только что и видел – замкнутый круг. Настя в центре круга то приближалась к коню, то отходила, заставляя менять траекторию. И вдруг Гарпун понял, что он никак не связан с его человеком! Он расширил круг, женщина осталась в центре, он ещё отбежал в сторону, женщина стояла неподвижно и улыбалась. И тогда Рыжий бросился галопом, пробуя на вкус свободу. Настя подпрыгнула и захлопала в ладоши – когда-то она так играла со своим конём – при этих звуках и жестах он преображался, выгибал шею, начинал выше поднимать ноги, громко фыркал. Молниеносная догадка пронзила Гарпуна – он окончательно узнал своего человека, того самого человека, которым всю жизнь считал своим, а потом ещё удивлялся, что так долго никого нет. Того человека, на которого надеялся, которого уважал.
Лошади не способны на истинно человеческие чувства, лошади способны мыслить, помнить и забывать события, даже обижаться могут. Но вот помнить обиду столько лет…
Рыжий узнал своего человека и от избытка чувств подпрыгнул. Первый раз за десять лет он подкозлил!
Настя стояла, отрыв рот, смотря на Гарпуна, который согнув всё ещё худую шею, носился вокруг неё, попискивая и пинаясь ногами в разные стороны.
- Ну и конь у вас! – Услышала она за спиной и оглянулась.
Прислонившись к воротам, стоял усатый мужчина, в руках он держал деревянную трость. Анастасия ещё ничего не успела сказать, как от конюшни послышался машин вопль:
- Григорий Владимирович! Вы вернулись!
Рыжий замедлил ход и потом совсем остановился, наблюдая за причиной шума. Постояв, подошел к женщине и встал между ней и забором. Теперь, чтобы смотреть на мужчину, Насте приходилось вставать на носочки – чтобы посмотреть через спину.
- Григорий Владимирович! А это Гришка!
Настю обожгло:
- Какой Гришка?
- Ну, я Вашего коня Гришей зову. А нельзя?
«Что ты напряглась, дура» - подумала женщина и улыбнулась:
- Конечно, можно! Просто его никогда так не называла, только Рыжий! Нам надо пошагать. – Деловито сказал она и, взяв коня за недоуздок, пошла по леваде. Прочь от серых глаз Григория, того Григория, который Владимирович.
После прогулки, женщина в первый раз за три месяца присоединилась к чаепитию в комнате отдыха. Маша громко рассказывала, как она обалдела от того, как классно бегает Гарпун, и от того, что её любимый тренер вернулся.
- Марья. – Одёрнула её Галина Александровна. - Ты уже как два года во взрослой группе, какой тебе Григорий Владимирович?
- А вы работать вернётесь?
- Если возьмёте – вернусь! – Улыбнулся из-под усов мужчина. Настя в смятении уткнулась в чашку с чаем.
- Отчего ж не взять? Возьмём, разбавим наш женский коллектив!
Настя не понимала, что с ней происходит. Ей вдруг захотелось общаться с людьми, захотелось вылезти из серой формы библиотекарши и…принарядится.
Настя хорошела. Хорошел Гарпун. Верхом у них получалось всё лучше и лучше.
- Анастасия Павловна, - пребывая в хорошем настрое, улыбалась Галина, - ты посмотри какие вы красивые! И забывалось, что одежда на Анастасии Павловне самая обычная – вязаные штаны и дутые сапоги, шапка с бумбоном и куртка. С шапкой вообще анекдот вышел! Считала Настя, что такие вещи для детей, а тут увидела и растаяла от умиления, и не смогла отказать себе в покупке. В конюшне все оценили, и это её радовало – коллектив она любила, и уважала мнение окружавших её людей.
Григорий Владимирович вёл занятия на пони – детей с его появлением заметно прибавилось. Уже потом узнала Настя, что Костин – чуть ли не волшебник. Найдёт подход к любому ребёнку. В свободное время он и с инвалидами занимался, бесплатно! А то, что с палочкой – так это он вытолкнул ребёнка из-под машины, а сам под неё и попал. Перелом ноги в нескольких местах, да ещё и кости срослись неправильно. Теперь всю жизнь с тросточкой, и верхом ездить с оглядкой – только в крайнем случае.
С появлением Григория, в конюшню стала ходить невысокая светленькая девчушка, тихая и исполнительная. И только почти спустя месяц Анастасия узнала, что это, оказывается, дочка Григория. В садике она не может находиться, так как страдает лёгкой формой аутизма, вот и водит её с собой отец на работу – рядом с животными девочка и с людьми лучше общается. А жены нет – бросила, когда узнала диагноз.
Настя искренне удивилась – никогда не слышала, чтобы отцы так поступали. Историй о том, что мать оставалась с ребёнком, а мужчина уходил – пруд пруди, но вот чтобы наоборот!
Варя – так звали дочку – наравне со всеми занималась верховой ездой под присмотром папы и даже преуспела в этом деле. Когда купили нового пони – красивого пегого жеребца – не было даже споров – кто поедет на нём первым в группе. До детских занятий на Алмазе несколько раз покаталась старшая группа, и ученики вынесли вердикт – детям годен! На Варю с завистью смотрели остальные ученики – пони был действительно красив – вороно-пегий, с голубым глазом и стриженой чёлкой. Девочки украдкой вздыхали, гадая – разрешат ли в следующий раз на нём поездить, или опять повезёт этой девочке в голубой крутке.
- Смена! За головным шагом, марш! – Отдал команду Григорий и завертел головой, наблюдая за учениками. Рядом на площадке на Гарпуне ездила Настя, так же наблюдая. Но больше не за сменой, а за тренером.
- Смена! Рысью, марш! – Поньчики подобрались и тихонечко порысили. И только Алмаз отказывался. Он пытался высадить свою всадницу и крутился. Дети остановились, ожидая, когда закончится борьба. Пегий, поняв, что козлами и свечками ребёнка не скинуть, обернулся и, ухватив, Варю за штанину, стянул с седла, встал на дыбы и опустился на девчушку передними ногами. Всё это заняло несколько секунд, все, кто был свидетелем, оцепенели!
Настя, спрыгнув с Гарпуна, бросилась к девочке, к ней же спешил и Григорий. Рыжий, взвизгнув, бросился на Алмаза и погнал его вдоль конюшни в поле.
- Лошадей! Лошадей держите!
- Варя!!!
- Доктора!
- Ааааа!
- Детей снимите!
Варя лежала, сжавшись в комочек, обхватив правую руку и тихонько хныкала.
- Доча, маленькая моя, что с тобой.
- Рука.
- Покажи, покажи, моя хорошая.
- Больно!
Настя взглянула и голова закружилась – кисть была неправдоподобно опухшей. Перелом!
- Вызовите «Скорую»!
Григорий подхватил на руки дочку и понёс её в конюшню. Галина успокаивала детей, а Настя побежала за конюшню. Там она обнаружила картину – Алмаз, изрядно покусанный и грязный, с порванной уздечкой и седлом без одного путлища, стоял в углу левады. На выходе стоял, тяжело поводя боками, Гарпун и зло смотрел на пони.
- Рыжий, Рыженький. Спокойно! – Настя подошла и взяла его за обрывок повода. Конь гугукнул, переступил с ноги на ногу и тут же состроил «крысу» шевельнувшемуся пегому.
- Сюда! Надо Алмаза взять. – Крикнула что есть мочи женщина.
- Тёть Настя, - подбежала первой Маша, - давайте Гарпуна, Вас Григорий Владимирович просит с ним проехать!
В машине «Скорой» Варя тихонько всхлипывала.
- Больно?
- Больно.
- Потерпи, всё пройдёт.
- Тётя Настя, а почему пони такие злые?
- Пони злые?
- Ну да, он же мог меня убить, Алмаз наш! А я ему ничегошеньки не сделала! А он хотел!
- Варь, а ведь пони это никакие не лошади, а заколдованные гномы, которые жили в Шотландии.
Девочка посмотрела на женщину с недоверием и восторгом:
- Правда?
- Сущая! – Ответила Настя, совершенно не понимая, откуда взяла это про заколдованных гномов!
В травмпункте Григорий пожал Насте руку:
- Спасибо Вам за помощь! Я бы с ума сошел, если бы Вас не было рядом!
- Господи, да давайте с Вами уже на ты перейдём! После таких-то событий!
- Давайте! Давай!
Вечером зазвонил мобильный. Анастасия подскочила и уронила книгу. Всё никак она не привыкнет к звонкам! На дисплее высветился незнакомый номер. С опаской женщина нажала на зелёную трубку:
- Алло.
- Настя! Это Григорий! Я тебе не помешал?
- Нет, но перепугал! Время позднее! Как Варя?
- Из-за неё и звоню! Заснуть не может, всё про каких-то заколдованных гномов твердит и тебя требует! Ты…можешь приехать?
- Смогу, только не знаю, где ты живёшь?
- А семья…против не будет?
- Нет у меня семьи.
- Тогда мой адрес: Павловский переулок, дом пять. Я буду тебя у подъезда встречать – у нас опасно по ночам! Вызови такси, я заплачу.
- Я сама могу за себя заплатить. – пробормотала Настя, но Григорий уже не мог её слышать – в трубке были только гудки.
«Ну, попала ты, Анастасия Павловна, со своими понями и гномами» - думала женщина, сидя в такси.
- Варя! Ты почему не спишь?
- Болит очень! А Вы мне сегодня рассказывали про гномов в Шотландии и рука меньше болела.
- Ну, раз меньше болела, тогда слушай продолжение. Только слушать его надо в кровати и под одеялом!
- Давным-давно, когда людей ещё вовсе не было, а Землю населяли колдуны и колдуньи, лешие, гномы и эльфы, в далёкой Шотландии, среди гор, жили гномы. Они были небольшие и трудолюбивые. Жить им было тяжело – холодно, ветра, костёр не развести. Бедные гномы - из всех, кто жил в Шотландии, они были самые маленькие и их все обижали.
И вот однажды король гномов собрал своих советников и придворных, и спустились они вниз с гор, где было холодно и ветрено, в долину, где было тепло и светило солнышко. Они шли с миром и хотели просто попроситься жить в тепле хотя бы в самые лютые морозы. Но эльфы и лешие их прогнали. Тогда король собрал своих самых отчаянных воинов и охотников, и пошли они в долину уже с войной. Поняли жители долины, что сами не справятся с маленьким войском, храбрость которого была намного больше роста, и призвали на помощь всесильную колдунью. И наложила она заклятье на маленьких жителей, и дала им тёплые шубы – чтобы не мёрзли в зимнюю пору. Поднялись воины себе в деревню и увидели, что все их родственник и друзья стали лошадками и тогда поняли они, что и сами – лошадки. И озлобились ещё больше. А некоторым понравилось – стало намного теплее жить и удобнее ходить. И из долины никто не прогонял, когда они туда спускались пощипать сочной травки. Колдунью потом убили и уже никто не смог расколдовать трудолюбивых гномов! Так они и остались маленькими лошадками. Пони, которые сейчас - их потомки. Добрые – потомки довольных гномов, а вот такие злые, как наш Алмаз – потомки гномов-воинов! Может, он даже внук самого короля!
Настя всё это выпалила, не задумываясь ни на минуту, и посмотрела на Варю. Девочка безмятежно спала. Тогда женщина оглянулась назад и обнаружила в дверях Григория – он стоял с открытым ртом.
- Ты это всё сама придумала? – шепотом спросил мужчина.
- Да. Только что. – Так же шепотом ответила женщина.
- У тебя талант! Давай чая попьём?
- Давай!
- Не уезжай сегодня, пожалуйста. Если Варя утром будет хныкать – я умру от разрыва сердца!
- Не уеду.
Ночью Настя проснулась и прислушалась к звукам, от которых она отвыкла – негромко храпел на соседней тахте Григорий, в комнате за стеной сопела и чуть слышно постанывала Варя.
Настя была не одна.
И это было так здорово.
И так не хотелось от этого уходить.
В конюшне, повеселевшая Варя взахлёб рассказывала историю, которую вчера придумала Настя.
- Тогда твой Гарпун, получается, один из тех самых эльфов, который выгнал гномов из долины. Алмаз до сих пор икает, как видит большую рыжую лошадь. – Усмехнулась Галина.
- Варюшка, хочешь на эльфе покататься?
Девчонка с восторгом в глазах, согласилась.
Пока Варя была с поломанной рукой, Григорий почти каждый вечер просил Настю переночевать с ними, и ссылался на дочку – мол, она просит. Варвара, правда, была искренне рада визитам «тёти Насти» и выпрашивала у неё всё новые истории.
А Анастасия понимала, что привязывается к этому мужчине и к этой девочке.
- Рыж, ты представляешь, я уже дома не ночую. Приезжаю от тебя, переодеваюсь и еду к Грише. И…и я не могу уже без них. – По своему обыкновению женщина делилась своими переживаниями с конём. – А мне нельзя привязываться! Ну, нельзя, если я ещё кого-то потеряю, я же не выживу! Ты, только, пожалуйста, живи подольше, - женщина обняла коня за шею и расплакалась. В таком состоянии верхом ездить было вовсе плохо, и женщина спрыгнула с Гарпуна, осмотрелась и обнаружила пенёк. – Рыж, ну как ты не понимаешь. Я люблю Гришууууу. И Варююю. – Настя, уже не сдерживаясь, плакала. Рыжий толкал её носом, не понимая, с чего такая прекрасная прогулка вдруг прервалась. – Да, ты прав, нечего тут! – Вытерла женщина слёзы. Поехали домой!
А Григорий с Варей пропал.
Просто взял и пропал!
Взял – и бросил Настю одну с её переживаниями, с её иллюзией счастья и любви, с её надеждами.
С горя она взяла, да и уволилась из библиотеки. Тошно было сидеть и смотреть на лица людей. Женщина вспомнила, что когда-то хорошо рисовала и даже побеждала в конкурсах. Попробовала – получилось! И внезапно подрядилась в местный театр мастерить декорации. Вместе с этим – ещё разукрасила стены в детском саду и помогла оформить к лету конюшню – обновила рисунок-эмблему.
В конюшне старалась бывать недолго. Приходила, хватала Гарпуна и уходила с ним в поле – гулять, подальше от всех. Опять замкнулась в себе, перестала пить чай с приятелями, а свои истории рассказывала не детям, и не Варе, которой не было, а Рыжему – он был самым благодарным слушателем. Не перебивал, не вставлял ненужное «дааа» и «агааа», поддержать разговор, правда, не мог. Но Анастасия уже привыкла к своим монологам вслух.
- Слушай, Рыж, а если мне сборник рассказов выпустить?
В ответ конь поводил боками и фырчал – молодая трава щекотала бархатный нос.
- Я их уже столько придумала. И ведь сама иллюстрации смогу нарисовать!
Лето пришло и так быстро закончилось, что его и заметить никто не успел.
Настя отослала в издательство рукопись с иллюстрациями. Ответа не было.
Декорации в театре все были обновлены, и Анастасия устроилась в рекламное агентство. Почему это ей раньше в голову не приходило – она не понимала. Денег стало много больше, и Гарпун переехал из уличного денника в конюшню. Переехав, расцвёл – его поставили между двух кобыл и он по очереди обхаживал то одну, то другую.
Настя, в заботах, совсем забыла про Григория и про Варю. Если иногда и вспоминала, то горько усмехалась «придумала тоже, опять семью создавать, ничему жизнь не учит», и скорее ехала к Гарпуну – обнять его.
Ответ от издательства пришел тогда, когда Настя в панике одевалась – у Гарпуна начались колики, и её присутствие было обязательным.
- Я вам потом перезвоню. Делайте что хотите!
В суматохе женщина забыла об этом разговоре – болезнь у Рыжего оказалась тяжелой, и конь из неё долго выкарабкивался. Настя сама похудела и осунулась, забыла, когда ночевала дома и взяла на работе отпуск за свой счёт.
Она молилась, она плакала, уже не хотелось ни книги, ни чтобы Григорий появился рядом – только бы жил Рыжий, если без всего она ещё сможет, то без единственного живого существа, которое ей дорого, она не выживет. А конь – он не её погибший сын и не скажет ей, что она ему пока не нужна! И ничего больше здесь не задержит.
Звонок телефона разбудил утром. Настя заворочалась и открыла глаза – она уснула прямо на опилках, рядом с конём. Сейчас Гарпун стоял и тихонечко жевал сено. Настя не поверила глазам – конь в первый раз встал сам, без помощи людей! Воды в ведре не было и сена поубавилось. Что-то мешало женщине радоваться, и, наконец, она поняла – что, в кармане куртки звонит телефон!
- Да!
- Анастасия! Не ожидала!
- Что ты не ожидала?
- Ты пьяная что ли?
- Нет, я уставшая, у меня у коня колики были…а потом он заболел….а сейчас я в деннике уснула.
- Как Гарпун?
- Сам встал только что! А с чем поздравляешь?
- Как с чем? С книгой!
- С какой?
- Уууу! Книга твоя. Сборник сказок. «Рассказывал Рыжий конь» не твоя?
Это был триумф! Это была победа! Праздновала вся конюшня – во время болезни Гарпуна, Настя опять восстановила отношения с персоналом, учениками и другими владельцами.
Внезапно, уже под конец праздника, дверь в комнату отдыха приоткрылась. Она уже давно скрипела, каждый раз кто-то нет-нет, да собирался её смазать. Но дальше разговоров дело не шло.
Дверь скрипнула, все повернулись и увидели на пороге похудевшего и осунувшегося Григория:
- Добрый вечер, дамы. Настасья, мои поздравления.
- Пошел ты. – Отвернулась женщина. Видеть мужчину не было ни желания, ни сил.
- Настя, пошли выйдем?
- Никуда я с тобой не пойду.
- Как знаешь. – Григорий повернулся и ушел.
- А вы заметили, что он без палочки? – Спросил кто-то в наступившей тишине.
Настя в первый раз ночевала дома. Не в комнате отдыха на диване, не в деннике, а дома, в своей кровати. Перед сном она повертеле в руках книжку с яркой обложкой. На обложке сидел конь с пером в за ухом, а на заднем плане были горы, по которым бродили пони. Самым первым рассказом в книжке был именно тот, который Настя рассказывала маленькой Варе.
Когда это было?
В какой-то очередной прошлой жизни.
В дверь позвонили.
Женщина даже догадывалась – кто пришел. Но всё равно пошла открывать дверь.
На пороге стоял Григорий. И палки с ним действительно не было.
- Настя. Ты можешь меня сейчас послать. И я уйду. Но, просто меня. Я боялся. Я уехал делать операцию – по тому, что зачем я тебе такой нужен, хромающий, который даже своего ребёнка на руках не может носить, что уж говорить и о жене. Если ты меня сейчас выгонишь – я уйду. Ты в праве меня не прощать…
- А теперь ты можешь носить на руках и дочку и…
- И жену тоже могу.
Настя открыла глаза. Совсем рядом, прямо в ухо, уютно сопел Гриша, его тяжелая ладонь лежала на её бедре. И это было так здорово! В кресле тихонечко спала Варя, под головой у неё лежала книжка, с которой девочка отказалась расставаться даже на ночь.
Желтый свет фонаря падал на стену, и портрет Гарпуна был отчётливо виден. Казалось, он улыбался. Настя улыбнулась в ответ и закрыла глаза.
«Я хочу снова быть счастливой» - было написано на бумажке, которую она сожгла в новогоднюю ночь.
