Re: Надоело название. Детство
Осень на Севере наступала рано. Уже в августе деревья начинали желтеть, а в сентября появлялись первые снежинки. Я помню, как мы бегали с детворой по долине, рядом с Щекурьей, и играли, будто бы мы на лошадях. Лиственницы стояли уже золотые, между ними клубился осенний туман, чуть пахло сыростью и близкими холодами. А в горах осень уже вступила в свои права и уверенно, властно срывала желтые листья деревьев.
Осенью мы ходили с папой на охоту. Помню, на одном из перевалов он поднял меня на руки, и я увидела внизу, в долине, 3 небольших озера, темно-синее, голубое и желтовато-зеленое. Ветер рвал с шеи полосатый шарфик, а я, на папиных руках смотрела и смотрела вниз, казалось, что еще секунда, и я полечу.
Помню, мы вышли по осенней траве к какой-то широкой, не голубой, а синей, реке. Летели утки, папа выстрелил и утка упала прямо на середину реки. Без особой надежды, папа бросил Малыша вводу и тот, к всеобщему изумлению, доплыл до дичи, схватил и принес ее нам. Получил за это утиные ноги, но есть их не стал. Рядом с берегом был глубокий омут, где вода, становясь синей до черноты, не показывала дно. Смотреть на него можно было часами, так он завораживал. Папа рядом ловил щук, иногда в воде можно было разглядеть мельканье его блесны. Наверное, это тоже была Щекурья, я не нашла на карте других крупных рек побизости от нашего поселка.
Папа
После охоты или рыбалки, мы всегда разводили костер и пили горячий, крекий чай из железных кружек. Потом оставались на несколько дней (у в реке, из валунов был устроен небольшой загончик для рыбы), или шли домой обратно.
Зима всегда наступала внезапно. Зимой не ходили в горы, зимой мы жили в поселке практически безвылазно. Снег образовывал огромные барханы, наподобие волн, ветер и солнце покрывали их толстой, блестящей корочкой наста. Можно было было бежать, играя с окутывающей ноги маленьким вихрями поземкой, забраться под нависающую крышу снежного бархана и сидеть там, укрывшись от ветра, и любуясь на крупные, яркие зведы. Я знала тогда почти все наши созвездия, кроме Малой Медведицы и Полярной звезды - их почему-то никогда не могла найти на низком, бархатном небе. А еще было здорово, лечь в глубокий, рыхлый, снег и смотреть, как падают, кружась, крупные снежинки. Если лежать достаточно долго, ты сам становился маленьким, и летел навстречу им, легко и весело. Весело было идти по тропинке от дома, глядя на поднимающиеся по бокам стены снега, в рост человека. Можно было встать на четвереньки и головой рыть тоннели и дыры в этих стенах. А весной, снег становился блестящим, крупинистым, похожим на разгрызенные карамельки. Его можно было брать горстями, он играл и переливался на весенним солнце, звеня, как монетки. Мы называли такой снег серебром.
А еще можно было увидеть Северное Сияние. Яркие, как молнии всполохи в черном небе, высоко, они переливались и сияли, качались, словно на волнах. Однажды ярким солнечным днем, всполохи были цветные, словно радуга, но ярче, живее. Они играли в высоком небе множеством красок, вспыхивали, угасали. До сих пор не знаю, видела ли я это на самом деле, или это просто прекрасный сон.
Но как же они в природе? Бежали-бежали на водопой, а тут еще отстояться надо. Знаю, что некоторые автопоилку не выключают и лошадь приучена пить. Мы, когда были на Алтае, нам обязательно надо было дать лошади попить, правда галопищем мы не носились, но нагрузки у них были серьезные. Монгольско-туркменско-башкирские лошадки действительно поражают своей выносливостью и живучестью, хотя на вид страааашненькие 
, "чертов коготь", который мы находили на полях. 
