Балансируя на Гране

[черная лошадка (mgreat)]

Ровесник.
Итак, я решила увезти Куклу в табун. Но исполнение этого решения затягивалось. Сначала я все никак не могла договориться с директором совхоза, в чей табун собралась увезти лошадь, потом мы ждали прививку от лептоспироза, чтобы получить справку на выезд.
Все это время, месяца четыре, я, как истинно добросовестный и ответственный коневладелец, продолжала приезжать на конюшню, как у меня на тот момент было заведено – 2 раз в неделю после работы и в субботу-воскресенье. Я чистила лошадь, пристегивала корду, и мы шли гулять по окрестностям. Когда стала появляться травка – пастись. Я опробовала на Кукле вычитанные на «старом друге» методы работы на корде. Кукла все делала правильно, но на морде явственно читалось, что тот факт, что она меняет по моей указке направление, вовсе не означает, что меня приняли за лидера. Иногда я плакала, иногда думала все отменить и оставить лошадь. Иногда думала над тем, что же я буду делать дальше.
Мне все равно хотелось свою лошадь. Лошадь рисовалась мне молодой, ласковой, спокойной, общительной, веселой и обязательно высокой. К тому моменту меня начал интересовать любительский спорт и хотелось бы, чтобы лошадка могла в нем участвовать.
Но помыслив логически, я понимала, что это все мечты, мечты. Потратить существенную сумму на нормальную, более-менее выезженную лошадь я тогда не могла – нужно было решать квартирный вопрос, и все финансы я старалась направлять на решение именно этой проблемы. С постоем тоже все было как-то не очень. И хотя на новом месте мне нравилось – хороший лес, у хозяйки было чему поучиться, для спортивной лошади стойловое содержание и земляной жесткий плац не очень-то подходили. В общем, самым разумным на тот момент мне казалось сделать перерыв в своем коневладении. Решить вопрос с жильем, понять лучше, чего же я хочу от конной жизни. А там глядишь, и образовался бы где-нибудь подходящий для меня постой.
Во время моего очередного приезда на конюшню, я увидела хозяйку, оживленно беседующую с какой-то девушкой.
- Не хочешь жеребца поехать посмотреть? – с ходу озадачила меня хозяйка.
- ой, он такой красивый, высокий, 180 в холке, наверное, всего два года, заезжен, мы на нем в городе катаем – поделилась информацией девушка.
Я выдавила из себя кислую ухмылку. Во-первых, покупка жеребцов в мои планы не входила. Во-вторых, фраза про двухетку 180 в холке напомнила мне прикол, вычитанный на одном из конных форумов. Что-то про то, как нужно читать объявления о продаже лошадей. Типа будет высоким, но сейчас в пять лет 150, мама была 145, но эта лошадь обязательно вырастет 170 и опровергнет все законно генетики. Ну и заезженная двухлетка в покатушках.. хм..
- он совершенно спокойный, мы на нем детей катаем – не унималась девушка.
И я согласилась поехать глянуть на это чудо местного конезаводства.
То, что я увидела, произвело на меня сильное впечатление.
Конь был действительно высоким. Не 180 конечно, но 165 на тот момент в нем было. Действительно двухлетка – посмотрели по зубам. Конь был гнедой, красивого шоколадного цвета. И ужасно худой. Настолько худую лошадь мне еще видеть не доводилось. Но самое тяжелое впечатление произвел на меня его взгляд. Взгляд безнадежно уставшего, замученного жизнью существа, полный тоски и боли. Что-то подобное я встречала во взгляде некоторых старых прокатских лошадей – апатия и безразличие к миру, выработанные как защитная реакция на тяжелую, монотонную работу и постоянно сменявшихся вокруг людей. Но тут волна боли и страдания, исходившая от этого коня, меня буквально захлестнула.
Я вообще всегда считала себя человеком эгоистичным, циничным и по большому счету черствым. Не то чтобы я не была способна к состраданию, но эмоциональное состояние собеседника я чувствую далеко не всегда, да мне часто на него просто плевать, если от правильной оценки этого состояния не зависит какая-то моя выгода. Решение по поводу Куклы лишь еще раз подтвердило мои наблюдения относительно себя. Я была сентиментальна, но серьезно поступиться своим комфортом и ради животного, и ради человека была мало способна. Но в этот раз боль и отчаяние живого существа я ощутила почти, как свои собственные.
В общем, ничем кроме роста и молодости конь не подходил по тот образ лошади, который сложился на тот момент в моей голове.
Я рассказала о жеребце своему молодому человеку и по совместительству тренеру, Сергею. Он предложил посмотреть коня с ветеринаром
И мы втроем поехали снова его смотреть. На Сергея конь произвел такое же гнетущее впечатление. Ветеринар серьезных проблем не обнаружила, сказала только, что у коня запавшее запястье, нужно поковать с полгодика на клин и подавать подкормки-хондопротекторы. И туманно выразилась, что характер у коня, скорее всего, говно, и странно усмехнулась, услышав мое робкое предположение по поводу любительского спорта. Помимо запястья у коня еще был сильный размет на всех четырех, короткая бабка и низкие пятки, но вет, видимо, сочла это несущественным, а я тогда еще не умела замечать такие «мелочи».
В общем-то, ничем, кроме роста и цвета конь мне тогда не приглянулся. Но вот это мощное, сильное чувство сострадания, которое он вызвал и во мне, и в Сергее, привыкшем относиться к лошади как к лошади, заставило совершить меня очередную глупость. Я решила коня купить. Продавали его фактически по мясной цене, и цена показалась мне разумной и по средствам. Худоба дело временное, откормим. Конь молодой, быстро придет в себя. Да, мне хотелось его спасти.
Конь был рожден в 2002 году, и мне подумалось, что это хороший знак, если лошадь родилась в год лошади. Но в этом же году я купила Куклу…Теперь уже мне не казалось это хорошей приметой.
Переписывая паспортные данные теперь уже бывшей хозяйки жеребца в договор купли-продажи, я обнаружила, что фамилия у нее такая же, как и у хозяйки первого прокатного клуба, продавшей мне Куклу. Плохой знак, подумала я, очень плохой, мало того, что опять беру лошадь из проката, так еще и фамилия хозяйки такая же. К сожалению, в тот раз интуиция меня не подвела.
Коня звали Ровесник.

 

[Notka (wildnote)]

у нас же... у нас же или прокатские конюшни, где отношение к частнику такое, словно ему гигантское отношение сделали

Как это противно! К сожалению лечется только умножением частников, которые объединяются и отстаивают свои права. И все это долго и мучительно.

 

[Grace]

Черная лошадка, отлично пишете.

С нетерпением жду продолжения.

Как конь? Проблемы с поведением решаются?

По поводу постоя: идеального постоя не бывает, и Вы избрали лучший выход - ни с кем не ссориться и поддерживать видимость хороших отношений.
Всегда кажется, что хорошо там, где нас нет, но при сравнении с другими вариантами, убеждаешься, что имеющийся постой не самый плохой. От добра добра не ищут.

 

[S_Hara]

действительно, интересно читать. честность - ценное качество.

 

[resley]

Потрясающий дневник! И не похожий на другие. Как и многие, с нетерпением жду продолжения!

 

[черная лошадка (mgreat)]

Гранит.
Первое, что сделал конь на своем новом месте жительства – это укусил меня. Смачно так, за, пардон, задницу. Да так, что штаны пришлось отстирывать от крови, а рану обработать перекисью. За еду конь был явно готов биться и биться на смерть. Следующим пострадальцем стал сын хозяйки конюшни – огромная, лиловая гематома украсила его живот. После этого всем приходящим на занятия детям, жаждущим угостить большую лошадку, был дан приказ к коню близко не подходить.
Конячье имя мне сразу не нравилось. Хотелось его сменить на что-то более звучное и из чего можно сделать приятное моему слуху уменьшительное. Опять же, я наивно полагала, что новое имя поможет коню обмануть не слишком благосклонную до сего момента судьбу и стать сильным и красивым лошадём. И я начала выписывать всякие имена, которые казались мне подходящими. А тут еще коваль признал в нем незаконного сына местного ипподромного рекордиста, не то Габарита, не то Гармониста. И я начала придумывать имя на «Г». Поскольку фантазией я не блистала, у меня было только три варианта – Гром, Гранит и Гарольд. Подумав, я решила, что Гром слишком страшно, а Гарольд слишком сложно, и назвала коня Гранитом, сокращенно «Граня». Мне казалось, что «Гранит» - это сильное, доброе имя, способное защитить своего носителя от неудач и мелких ударов судьбы. Возможно, все так и было бы, но коня все, в том числе и я, стали звать ласково Граней.
В августе 2004 Гранит благополучно стал мерином. Так жеребец Ровесник прекратил свое существование в Книге Судеб, вместо него появился мерин Граня.
Полная решимости на этот раз все сделать правильно, я принялась рыскать по Интернету в поисках статей и форумов, из которых я бы могла почерпнуть знания по работе с молодой лошадью. Меня интересовало все – и как восстановить двухлетку, на котором с полутора лет ездили верхом, и как его воспитать, и как выездить молодую лошадь, и как ее кормить, как лечить. Ветам я стала сильно не доверять и решила, что теперь я буду больше полагаться на свою интуицию и статьи из Интернета и в случае чего – привозить всех известных мне в городе врачей, для полноты картины так сказать. Тогда же я открыла для себя «прокони» и стала с интересом изучать дневники других несЧастных коневладельцев. Ну и библиотечка издательства «Аквариум» росла у меня с каждым походом в магазин.
Умножая знания, я умножала и свои печали. Я все больше понимала, что восстановить и выездить коня до снящегося мне в сладких снах уровня я не могу так же, как не могу летать как птица. Самым лучшим выходом было бы перестать ездить на коне и отправить его на выпаса еще на годик, чтобы он там мог окрепнуть. Ну или хотя бы обеспечить ему гуляние в леваде размером с несколько соток хотя бы по полдня. Но я не могла сделать ни того, ни другого. Кормежка тоже теперь мне казалось далекой от идеала – сено сильно экономили, с соседними лошадьми в стойле конь регулярно воевал и был постоянно ободранным. Но выбор был сделан, приходилось лепить из того, что было.
Итак, Граник оказался довольно злобной лошадью. Получив еще несколько укусов и пинков во время чистки, я быстро улучшила показатели периферийного зрения – краем одного глаза я всегда следила за головой коня, так и норовившей меня укусить, краем второго глаза – за задней ногой, то и дело пытающейся меня пнуть. Ну и обоими глазами приглядывала за положением конячьей тушки, так как конь время от времени предпринимал попытки придавить меня к стене, что оказалось довольно болезненным. В соответствии с прочитанными статьями, я понимала, что единственный выход – терпение и настойчивость. Ну и хорошая реакция вместе, конечно же, позволявшая мне постоянно уворачиваться от злобных нападок коня. Я подставляла ему то щетки, то локти, прикрикивала, пихала в бок, иногда материла.
Постепенно конь понял, что отделаться от меня у него не получится, и еду я у него отбирать не собираюсь, и даже если и оттаскиваю от сена, то только за тем, чтобы вывести в лес и попасти. И постепенно укусы сошли на нет. Через полгода я могла спокойно его чистить, уже не рискуя заработать косоглазие и новый синяк.
Заведя молодую лошадь, я понимала, что воспитывать и двигать коня нужно каждый день. Поэтому с того времени я стала приезжать на конюшню ежедневно после работы и на выходных. В скором времени, особенно после первой зимы, все водители маршруток уже знали меня в лицо – остановка была конечная, вокруг глушь и ежедневно выходящую из темного зимнего леса девушку в десятом часу вечера и в тридцатиградусный мороз трудно было не запомнить. Вообще я терпеть всю жизнь не могла холод и темноту. А уж перспектива шарашиться по лесу при -30 в кромешной тьме вызывала у меня искренний ужас. Но ради лошади я смогла преодолеть себя в этом вопросе. Сейчас мне даже нравится зима, особенно когда темно и/или холодно – в такие часы в зимнем лесу нет лыжников и собачников и никто не мешает спокойно наслаждаться прогулкой.
Потихоньку я пыталась приучать коня двигаться по кругу на корде. Конь искренне недоумевал чего мне от него надо и тянул к траве. Так мы гуляли первые недели две, пока конь не удрал от меня, вырвав самым наглым образом корду. Окреп немного, с удовлетворением заметила я, и, посоветовавшись с хозяйкой конюшни, решила начать его потихоньку двигать под седлом, поскольку других вариантов обеспечить коню необходимое движение у меня не было.
Двигаться под седлом конь хотел не больше, чем на корде. То есть не хотел вовсе. Плелся еле-еле, запинать на рысь его стоило большого труда. И мы плелись по лесу, трусили вяленькой рысцой минут по пять. Временами мы выезжали в компании с другими лошадьми конюшни, которых отрабатывали, если было мало проката. В компании, за хвостом, конь вел себя гораздо оживленнее. Такие прогулки явно доставляли ему удовольствие, и вымучивать рысь уже не приходилось – конь шел сам.
Потихоньку конь отъедался и набирался сил. И начал подыгрывать под седлом. Я не была на тот момент (да и сейчас, чего греха таить) супер-всадником, но его игрульки были довольно невинны и меня не пугали, даже радовали. Конь козлил, приглашая поиграться с маячившим впереди хвостом. Пока однажды я с него не слетела – поднимаясь в небольшую, но крутую горку, конь рванул и выдал целую серию козлов, работая при этом спиной. На четвертом козле я вылетела. Поднявшись, увидела достаточно символичную картину, которая иллюстрировала характер коня как нельзя лучше – конь стоял рядом, мирно жуя малину, сухой как лист, глядя на меня совершенно невинными, детскими глазами, тогда как вторая лошадь, составлявшая нам в ту прогулку компанию, была вся в мыле и демонстрировала явное возбуждение от такого неожиданного происшествия. Через месяц история повторилась – снова последовала серия козлов, четвертый отправил меня в пешее эротическое путешествие головою в землю. На этот раз компании не было, мы были одни в лесу, повод я выпустила и, наблюдая за галопирующем вдаль от меня конем, сильно расстроилась. Идти до конюшни было далеко, а я повредила при падении ногу – видимо, сначала нога застряла в стремени и растянулась, при приземлении еще по ней же попали копытом. Но к счастью для меня коня мало интересовала возможность носиться по лесу, а вот пожрать малину – это да. Поэтому я благополучно доковыляла до него и мы уже без приключений добрались до конюшни. Но нога болела, я хромала и была вынуждена сделать перерыв в верховой езде, так как полноценно работать голенью некоторое время не могла. За коня взялся Сергей. После нескольких поездок на нем он заявил, что по поводу своей недостаточно крепкой посадки я переживаю совершенно напросно – по его мнению, тот факт, что на граниковских козлах я досиживала аж до четвертого, говорил об обратном, сижу я весьма крепко. Я немного приободрилась. Сам Сергей четвертого козла не ждал, пресекая игрушки по возможности на первом-втором, потому что дальше судьба всадника была уже решена – конь не просто козлил, а устраивал такое, знаете ли, родео. Впрочем, было видно, что ребенок делает это не со зла, а веселья ради. Той же осенью у коня была обнаружена неплохая рысь, но опять же, вслед за хвостом, двигающимся галопом.
Итак, стал потихоньку вырисовываться характер коня. Чужих Гранит не любил и мог ударить. Сказывалось покатушечное прошлое. Со своими же любил играть и ластиться, и я подолгу торчала возле него, почесывая в разных местах, от чего конь откровенно балдел. Измученное выражение морды и словно прикрытые от постоянной боли глаза вдруг сменились веселым жеребячьим задором и любопытством. Его попытки подыграть под седлом или в руках оказались реально опасны, так как размера он был немаленького, а амплитуда его движений в такие моменты просто поражала. Однако все основное время конь явно предпочитал спать, пастись или просто бродить по лесу, радости же от планомерной работы под седлом или на корде он не испытывал. Но за хвостом мог бежать долго и резво, без признаков усталости и когда другие компаньоны по прогулке уже выдыхались, Гранит, казалось, лишь только успевал разогреться и войти во вкус активного движения.
Мое общество перестало его раздражать, даже, как мне казалось, стало наоборот радовать. Оказалось, что конь очень любит гулять. Но именно гулять. Часто, шагая по ночному заснеженному лесу, мы останавливались на перекрестке двух лесных дорожек и оба по долгу смотрели на дорогу, на лес, на звездное небо. Вообще конь почему-то всегда любил останавливаться на перекрестках и смотреть по сторонам. Да что уж я так в прошедшем времени – любит и смотрит и сейчас

 

[черная лошадка (mgreat)]

а с поведением все действительно стало немного легче. я выдержала несколько серьезных драк в руках, но все еще предпочитаю на коня не садиться самой. собствено, думаю, что правы те, кто писал что основная проблема - невозможность дать коню достаточное количество движения. то есть проблема наша все-таки больше ветеринарная.

 

[Василизк]

Ой-ой! Такое ощущение, что вы точку в повествовании поставили! Не надо! Продолжайте! Очень жду!

 

[...Wild Horse...]

нет слов :shock: ...жутко интересный дневник...

 

[черная лошадка (mgreat)]

Черно-белые полосы.
Чистила свою лошадь я всегда сама. Да собственно желающих мне помочь и не было – Гранит пытался укусить или лягнуть всякого, кто к нему лез. А я не хотела, чтобы кто-то из помогающих детей пострадал и Гранику прилетело лопатой. Поэтому, приехав после работы и быстро переодевшись, я шла чистить своего коня. Щеток у меня теперь было целых четыре штуки, вальтрапа – аж три, еще я взяла в привычку всегда раскрючковывать копыта. Чистила я коня хоть и быстро в связи с нехваткой времени, но на совесть, не пропуская ни пах, ни зону под гривой, ни места на бабках под щетками. Потом мы шли работать.
Работала я коня в основном под верхом, потому что на корде заставить его двигаться было ужасно тяжело. Под верхом это было тоже не просто, но по крайней мере можно было бродить по лесу, по всяким горкам и овражкам, укрепляя связки. Поскольку коню шел всего третий год, галоп мы сразу исключили. Шаг и две репризы рыси, сначала по пять, постепенно по 15 минут. Перерывов не было – отменяла я тренировку только если шел проливной дождь или мороз опускался ниже -30. Все остальное не являлось причиной для простоя коня. Понимая, что конь еще совсем ребенок, ничего особого я от него не требовала. Я даже старалась на плацу его по возможности не работать.
Приближалась наша первая осень. А, значит, нам предстояло работать в темноте – сначала в сумерках, а потом вообще в ночи. Ведь приезжать среди дня я не могла – надо было зарабатывать себе и коню на жизнь. К моей радости конь к темноте отнесся совершенно спокойно. Мне привыкнуть было гораздо сложнее – во многих местах на лесных дорожках ветви деревьев были достаточно низкими, и если на шагу я еще успевала их заметить и спокойно объехать или пригнуться, то на рыси я замечала их уже совсем в последний момент. В результате лицо пару раз было все-таки ободрано.
К зиме общими усилиями огородили плац и я попробовала работать с конем на свободе. Конь слушался, быстро сообразил, когда я требую от него перемену направления, но желание бегать заканчивалось у него тоже очень быстро. По выходным там часто гулял мини табунчик из двух хозяйских жеребят, ровесников Граника, и старшей кобылы. Наблюдая, как он играет, я обнаружила, что конь самостоятельно и вовремя меняет ноги на галопе, а временами вообще делает довольно правильную менку в темп. Другой его излюбленный трюк был с разгону подлететь на галопе к забору и выполнить резкую остановку всеми четырьмя а-ля вестерн. Вообще мне очень нравилось сидеть где-нибудь в углу левады и наблюдать за лошадьми. Такое созерцание наполняло мою душу спокойствием и тихой, теплой радостью.
Работать в руках Граниту нравилось. Особенно, если эти занятия сопровождались лакомством. Он научился осаживать от моего жеста рукой и голосовой команды, с удовольствием убирал от давления и зад, и перед, бегал рысью со мной в руках. Погоняв его на свободе, я давала ему возможность просто бродить в леваде и есть снег, глазеть по сторонам. Иногда я залезала на него сверху. Подводила к забору и залезала на спину, запрыгнуть без посторонней помощи на тушку в 170 см ростом у меня не получалось. Сидеть на нем без седла и уздечки было немного страшновато. Временами я пробовала порулить корпусом, прося коня оторваться от снега и пройти немного. Эдакий урок пассажира. Или сидела и просто глазела вместе с ним по сторонам.
Гранит оказался очень душевным конем. Я не совсем могу это объяснить, ведь для каждого владельца его лошадь самая-самая любимая. Его нельзя было назвать отдатливым в работе. Работать он не любил и сильно сопротивлялся любым требованиям. Но от него чувствовалась мощная эмоциональная отдача. На его морде можно было прочитать всю гамму наших человеческих эмоций – вот он думает, видя перед собой препятствие для прыжка; вот он веселится и приглашает меня поиграть в догняшки; вот он ластится, аккуратно перебирая губами мне волосы или обнюхивая лицо; вот он обиделся и огорчился, не получив ожидаемую похвалу; вот он злится; вот он смотрит в даль и опять думает; вот он задумал какую-то мелкую гадость; вот ему больно. Вошкаясь с ним, я забывала обо всех проблемах и неприятностях и чувствовала себя по-настоящему счастливой. Эта лошадь сделала мою жизнь наполненной радостью и смыслом.
Тем больнее я воспринимала любые проблемы с конем, которые не заставили себя долго ждать.
В начале зимы мы в очередной раз подковались и сделали это на подковы с шипами. И конь стал прихрамывать. Некоторую аритмию в движениях я замечала у него и раньше. При подъеме в горку или при резком посыле в рысь конь словно путался в ногах и начинал подпрыгивать передом, как будто пытался идти галопом. Я посоветовалась с хозяйкой конюшни, но по ее мнению это было обычным для рысаков и волноваться не стоило. Но после ковки на шипы аритмия проявлялась все больше и больше и под седлом, и на свободе. И я решила позвать вета. Вет меня откровенно расстроила. Ковку не стала проверять вообще, а для диагностики предложила сделать снимки обеих передних ног, как путового, так и запястного суставов. Лишних денег у меня на тот момент не было. Кроме того, после многочасового чтения статей и форумов, мне казалось более разумным сначала блокадой определить проблемную зону, а потом уже делать снимки, а не так наугад – все суставы передних ног. Я решила, что меня просто разводят на деньги. Перебрав еще раз в голове, с какого момента и как конь начинал прихрамывать, я решила, что очень может быть что виновата ковка. И коня расковали. В обоих копытах оказались заковки. Я купила книжку по ковке и Руни «хромота лошади» и начала искать другого коваля. Но тут меня опять постигла неудача – новый коваль зарезал ему обе передние ноги, глубоко, до крови, и конь неделю не мог ходить вообще, и лишь через месяц копыта немного отросли, и я смогла продолжить работать его под верхом.
Я стала перебирать подкормки, которые могли бы улучшить качество рога. У коня оказалось плоское копыто, к тому же небрежный коваль срезал не глядя и без того плохо растущий рог. Кроме того, тонкая стенка требовала большой аккуратности в ковке. Я перестала ковать его вообще, решив что из всех зол придется выбрать меньшее и наконец нашла коваля, который смог привести его копыта в нормальное состояние. Все эти неприятности меня ужасно расстраивали.
В один из дней, когда мы только стали шагать под верхом и немного рысить по сугробам после той злополучной расчистки, нам довелось повстречаться со снегоходом. Половину зимы мы пропустили, гуляя в леваде и немного шагая по ближайшим сугробам, ожидая, когда наконец копыта отрастут и конь перестанет постоянно спотыкаться и щупаться, поэтому с этим зверем нам еще столкнуться не довелось. В тот февральский день выпал снег и дорожки стали мягче. И я отважилась выбраться пошагать в лес после более чем месячного перерыва. Конь отвык уходить далеко от конюшни и был явно возбужден такой прогулкой. Мы перешли широкую проселочную дорогу, которую регулярно расчищали бульдозеры и по которой ездили легковые, а иногда и грузовые машины. Зимой на ней была стихийная лыжня, ездили мы, и как я потом обнаружила, снегоходы.
Я услышала приближающийся рев сзади. Решив, что конь с испугу рванет вперед и, возможно, протащит меня по кустам, я решила развернуть его лицом к снегоходу. Наивно полагая, что так животное отнесется к шуму и движению спокойнее. В общем, это была одна из самых глупых моих идей. Услышав приближающийся рев и мелькающий за деревьями ярко-желтый девайс, конь все равно рванул. Но рванул на перерез снегоходу. Не знаю, может быть он таким образом хотел его убить, но скорее всего просто добраться до конюшни. Мы были от дороги метрах в десяти. Свернуть его в сторону я побоялась – кругом были сугробы и деревья, я могла покалечить и его, вывернув плечо, и себя, снявшись об дерево. Пытаясь направить коня по касательной к машине, я начала что есть мочи орать, чтобы снегоход затормозили. И меня, судя по всему, услышали. Снегоход притормозил и мы вылетели прямо перед ним на дорогу. А дальше… дальше, водила, увидев такую веселуху, дал газу. Конь рванул вперед, снегоход за нами. Я подумала было начать пытаться тормозить, но как это сделать, если сзади ревет машина? Единственным выходом было свернуть куда-то в сторону. Но по бокам дороги был высокий бортик из снега и, опять же, деревья. Я начала снова кричать, чтобы снегоход остановили, но без толку. В конце концов снегоход свернул на другую дорогу, а мы, проскакав еще пару метров и испугав своим внезапным появлением лыжницу, остановились, и пошли домой.
Всю оставшуюся зиму, переходя эту дорогу, особенно в темноте, я долго и внимательно прислушивалась ко всем звуками и шорохам. Встречу с этим зверем еще раз в кромешной тьме мое нежное сердце не выдержало бы. А конь, судя по всему, был доволен пробежкой и в конюшню пришел совершенно сухой.
Летом, когда коню исполнилось три года, мы решили что пора понемногу начинать его работать галопом и стали пробовать напрыгивать коня на свободе.
Бегать через палки коню в принципе нравилось. Он весьма с охоткой бежал на свободе через кавалетти, хотя очень часто небрежничал и забывал то про передние, то про задние ноги. Прыгать через небольшие препятствия ему тоже было интересно. Мне было необычно наблюдать, как он прыгает. Подходя к препятствию, было видно, как в конячьей голове проносятся мысли на тему как бы лучше прыгнуть. Он пытался считать, менял ноги, то прибавлял, то сокращал перед препятствием. И жутко расстраивался, когда сбивал палку. Вставал в угол попой к нам, и приходилось его уговаривать зайти на препятствие снова. Обычно мы требовали по 3-4 прыжка в одну сторону, потом меняли направление и снова по 3-4 прыжка в другую. Однажды, когда я занималась с конем одна, он выполнил три положенных прыжка, потом сам поменял направление и прыгнул снова, уже в другую сторону. Довольный, подошел ко мне за лакомством, которое и получил в избытке. По выражению его лица было видно, как конь доволен и горд собой, что он сам разгадал чего мне от него нужно. Каково же было его разочарование, когда я снова попросила его прыгнуть. Как же так – читалось на его морде, я же все сделал правильно?? Он прыгнул столько раз, сколько я его попросила, но за сахаром подходить ко мне не стал и выглядел жутко расстроенным.
А потом у нас опять началась черная полоса. Приехав на выходных, я застала коня сильно хромающим. Вызванная вет поставила диагноз – ламинит. Вкалывая положенные лекарства, расшагивая коня, отливая ноги водой, у меня крутилась в голове одна мысль – почему? Почему ламинит? Коня скорее всего не обпоили и не обкормили, накануне работа была как обычно, я никогда не гоняла галопом, всегда тщательно выбирала дорогу. Конь получал общую подкормку, подкормку для копыт с биотином, недавно мы закончили курс цамакса, до этого осенью и зимой четыре месяца ели хондопротекторы. Коня я любила и баловала. Работала его регулярно и аккуратно. Но почему другие лошади были здоровы, а мой, любимый и оберегаемый, вдруг заболел?? И хотя ламинит был легкий и это, конечно, не приговор, такой вот внезапный, без явной причины, приступ, навел меня на грустные мысли. Я стала думать, что, быть может, как-то негативно влияю на коня, может быть вампирю или еще как-то плохо воздействую на его судьбу. Эти мысли продолжают меня терзать и теперь.

 

[черная лошадка (mgreat)]

вот так выглядел Гранит, когда я его только купила

 

[черная лошадка (mgreat)]

таким он стал через год, в 2005

 

[Василизк]

Дааа! Отличается конек! Вы молодец! а совсем свежих фот его у вас нет?

 

[черная лошадка (mgreat)]

совсем свежих фоток пока, увы, нет. надо будет постараться восполнить этот пробел на ближайших выходных

 

[Asja]

Очень приятный дневник. Буду читать 8)

 

[Амазонка 1]

Какой красавец
Дневник очень понравился :lol:

 

[tihonya_]

а я тоже буду читать! Пишите больше и чаще!

 

[Shirk]

Очень интересный и поучительный дневник.
Вы молодец!
Конь - красавец. А хвост... вообще шик!!!

 

[черная лошадка (mgreat)]

Падения.

Известная народная мудрость гласит, что тот не может считаться всадником, кто не падал с лошади. И хотя конный спорт почему-то не относят к экстремальным видам, думаю, у каждого конника с приличным стажем найдется парочка леденящих душу рассказов о своих падениях. Есть они и у меня.
Самых впечатляющих и чреватых последствиями падений было в моей практике всего два. Из более чем двух десятков наверное.
Первое из них произошло с Куклы.
Тогда я уже носила гордое звание «ЧВ». Было начало апреля и жуткая безгрунтица. Кукла простаивала и норовила растащить при каждой возможности. В таких случаях я обычно пристраивалась к очередному прокату в хвост. И мне спокойнее, и у инструктора проката появлялась дополнительная помощь. Частенько в один прокат уходила вереница из 8 и даже 12 лошадей, и уследить за всеми головной просто был не в состоянии. Я же могла присмотреть за отстающими, что-то подсказать и просто проорать на весь лес просьбу выполнить аварийную остановку.
Я как обычно пристроилась в хвост и мы пошли. Прокат был шаговый, многие были новички. Впереди меня ехал молодой парень призывного возраста. Такой вполне в себе уверенный парнишка спортивного телосложения. Не ботаник в общем. Маршрут наш пролег по краю достаточно крутого оврага. Конный в принципе мог и спуститься, и подняться по этому склону, но аккуратно.
И тут я нарушила одно из главных правил, о которых постоянно твердят всем конникам и автомобилистам – соблюдай дистанцию! Я подъехала вплотную к впередиидущей лошади. Мерин этот был известен тем, что как раз к хвосту его всадникам приближаться нельзя – он отбивал, и его всегда ставили последним. Этот раз не стал исключением – конь отбил по Кукле. А та, недолго думая, развернулась и рванула в овраг, по крутому склону.
Всадник я на тот момент была не шибко умелый. Да и перепугалась сильно. Я боялась упасть вместе с лошадью и покатиться в овраг. В общем меня выбросило из седла вперед, я выполнила небольшое сальто в воздухе и приземлилась на спину. Удар был сильным, поднялась я морщась от боли. На мое счастье голова моя легла мягко и аккуратно рядом с торчащими пеньками. Больше всего меня волновала лошадь. Вдруг она повредила ногу? Увидев Куклу, бодро рысящую рядом с остальными лошадьми и совершенно не хромающую, я обрадовалась.
Парень, чья лошадь стала причиной моего эффектного полета, тоже стоял на земле и держал своего коня в поводу. Увидев меня, поднимающуюся из оврага, он с мольбою в голосе стал повторять «А мне, мне-то что делать??». «Стой и держи лошадь» - ответила я тоном человека, привыкшего отдавать приказы. Мне надо было словить для начала свою.
Кукла сама подошла ко мне, и я чуть не прослезилась от умиления. Забравшись в седло, я сказала парню, что и ему тоже можно садиться. Не тут-то было. «Я не сяду на лошадь» - испуганно, но твердо заявил он. «Да садись, садись ты, ничего ж страшного не случилось» - пыталась я его успокоить. Но парень на лошадь так и не сел. Всю дорогу до конюшни он шел пешком, а лошадь вели в поводу. М-дя, подумала тогда я, потеряю работу – пойду в каскадеры. Видимо мой полет в овраг был действительно впечатляющим.
Нога и поясница, конечно, болели. Тем не менее, я съездила в еще один шаговый прокат и даже с одним быстрым, где мы с Куклой сделали короткий галоп.
Поняла я, что все не так хорошо, как хотелось бы, когда уже вылезла из автобуса и пошла от остановки до дома. Шла я, натурально глотая слезы. Нога болела ужасно.
Но утром все оказалось еще хуже. Пытаясь пройти пару метров до туалета, я потеряла сознание от боли. Испугалась я не на шутку. В голове крутились всякие страсти насчет переломов шейки бедра и позвоночника. Я вызвала скорую.
Приехавшая врач чего-то надавила и сказала, что на перелом не похоже. «Идти можешь?» - спросила она. «Э-э-э-…» - растеряно протянула я и рассказала про свою попытку добраться до сортира. «Значит можешь. Ну пошли в машину» - сказала врач. Да, в логике им не откажешь, подумала я, поковыляла за ней.
Почему-то после потери сознания я сообразила, наконец, как мне лучше хромать, чтобы не допускать резкой боли, и спуститься по лестнице я смогла без приключений.
В больнице к травматологу была огромная очередь, поехавшему со мной Сергею пришлось оббегать половину больницы и отстоять несколько очередей, чтобы завести карточку. Наконец, я заползла в кабинет к врачу.
Травматолог со скучающим видом тоже что-то где-то нажал, сказал, что таз цел и отправил сделать снимки поясницы. Поясница тоже оказалась цела. Выписав мне больничный до конца недели, врач сказал, что я могу идти домой. Издевается что ли, подумала я. «А чего болит-то у меня так сильно?» - спросила я. «Ну, гематома, наверное, есть вот и болит» - равнодушно ответил доктор. «Ну а делать что? Может, мазать надо чем-то?» - «Помажь, хуже не будет. А чего ты в лесу-то делала, грибы собирала что ли?».
Ну и где тут слово «лопата» обиженно подумала я. Что я, не могу в лес сходить за грибами? И только доползя до остановки трамвая, я поняла шутку доктора – на дворе было начало апреля.
Через неделю я снова была на конюшне и села в седло.

Второе мое знаменательное падение случилось с Гранита. Последствия этого события отдаются в моем теле до сих пор.
Было это в конце лета 2005. Я начала понемножку работать коня галопом.
В тот раз мы поехали втроем – я, Сергей и еще одна девчушка, помогающая на конюшне. Им дали отработать лошадей. Прорысив и разогревшись, мы стали делать галоп в сторону дома. Я шла первой, потому что боялась, что Граник развеселится, глядя на хвост, и я могу снова вылететь с его козлов. «Шла» - это очень верно сказано. Конь галопом именно шел – лениво перебирая ногами, сильно растянутый. Подсобрать его у меня не получалось и я решила пусть идет как идет. И тут мы встретили небольшое естественное препятствие. Препятствие представляло собой перекресток двух лесных дорожек-просек. Когда-то дорожку расчистил бульдозер, и образовался небольшой земляной вал. Любая другая лошадь преодолела бы это возвышение, не сбившись даже с темпа галопа. Но не Граник. Как я уже писала, Гранит любил думать. Думать и сомневаться. Тоже самое он сделал и на этот раз. Не получив от меня никаких указаний, он стал размышлять, как бы ему преодолеть эту маленькую канавку. Он сменил несколько раз ногу и прыгнул из стороны в сторону, примериваясь, где бы лучше пройти.
С седла меня просто сдуло. Я не ожидала падения, ведь конь ничего не сделал такого, из-за чего стоило бы упасть. Тем не менее, я снова оказалась в полете, в воздухе меня развернула и к земле я приближалась уже спиной.
Где-то читала, что падать с лошади не страшно, страшно приземляться. То приземление было не просто страшным, оно было ужасным.
Удар на поясницу пришелся с такой силой, что боль пронзила все тело, в глазах потемнело, несколько секунд я не могла дышать. Кровавым пятном в моем сознании расползалася мысль, ужасающая любого конника, что после такого удара я скорее всего буду кататься только на инвалидном кресле. Собрав остатки мужества, пока страх и боль окончательно меня не парализовали, я заставила себя подняться. Подняться я смогла. И хотя лицо мое было искажено от боли, дышала я с трудом, а из глаз катились слезы, я решила, что самого страшного со мной все-таки не произошло, переломов нет.
Оглядевшись вокруг, я увидела милую моему сердцу картину, ставшую уже привычной. Конь мой стоял неподалеку и мирно жевал малину, глядя на меня детскими невинными глазами, искренне недоумевая, чего же я с таким шумом с него грохнулась. Остальные всадники стояли рядом и с тревогой вглядывались в мое перекошенное от боли лицо.
Я попыталась подойти к коню. Но ноги меня не слушались. На меня накатила новая волна ужаса. Опустив глаза вниз, я увидела, как дергаются сведенные судорогой мышцы на обеих ногах. Снова проведя инвентаризацию мужества, силы воли и чего там еще хорошего осталось, я попыталась расслабить ноги и снова попробовала идти. На этот раз получилось. Я подошла к коню.
В то лето наш рост примерно сравнялся – и я, и конь составляли в холке примерно 170-172 см. Залезала я на него всегда с трудом – левую ногу приходилось сгибать по максимуму, чтобы достать до стремени, при этом вторая нога оказывалась фактически на носке, толкнуться ей не получалось, и я подтягивала себя руками, ухватившись за гриву и переднюю луку седла.
Как я залезла на него в тот раз, я не помню. Помню только, что следующие десять минут никак не могла восстановить сбитое от боли дыхание.
Мы двинулись домой. Все мое тело болело ужасно. Каждый шаг коня отдавался дикой болью в поясницу, таз и ноги. Но выхода не было – идти пешком я совсем не могла.
До конюшни мы добрались без приключений. Конь против обыкновения даже не споткнулся ни разу.
Когда меня привезли на машине домой, и я ползком пробиралась по лестнице до квартиры, переползая очередную ступеньку я нахваливала себя за предусмотрительность – квартиру я купила на втором этаже, а не на десятом. Думаю, это было одно из самых мудрых моих решений.
Помня шутки про грибы и советы идти домой, в больницу я решила не ехать. Сергей принес из аптеки мазь от ушибов и противоспалительное. Я решила заняться самолечением.
Спала я плохо. Чтобы перевернуться, мне приходилось долго и нудно собираться с силами, сгибать ноги, а потом, подвывая от боли и матерясь, менять положение своей побитой тушки.
Утренняя попытка дойти до сортира опять не увенчалась успехом. На этот раз я уже знала про этот подвох и успела дать задний ход к дивану. После укола кетанова и крепкого чая я почувствовала себя лучше и повторила заход. На этот раз успешно.
В этот раз все было хуже, чем после полета с Куклы. Ноги я повредила обе и любая моя попытка форсировать движение и пойти через боль приводила к судорогам. Хромать на обе ноги почему-то не получалось.
Сергей попытался прощупать тазобедренный сустав, но я орала от боли почти при любом прикосновении. Но в больницу я идти боялась и не хотела.
В общем, я решила, что надо себя двигать. В первый день я совершала осторожные перемещения по квартире поближе к стенам до туалета и кухни и обратно. И потихоньку пыталась тянуть ноги и поясницу, лежа на спине прижимая ноги к груди. На второй день я набрала в ведро воду и помыла шваброй полы. В третий день, когда утренний укол кетанова начал действовать, я вышла на улицу. Прогулялась. Вернулась. Снова вышла и попробовала проехать на автобусе пару остановок. Более-менее получилось.
На четвертый день я вышла на работу. Хромала я сильно, после часового сидения за компом я с трудом вставала и некоторое время разминала ноги и поясницу прежде чем идти.
Тем не менее, на шестой день я уже была на конюшне, почистила лошадь и повела гонять коня на корде. На седьмой села в седло и отработала коня под верхом. С этого дня я снова работала коня каждый день.
Это было, конечно, зря. Начинать рысь мне было мучительно больно. Но из-за своего упрямства отступать я не хотела и продолжала идти через боль. Даже делала галоп. Но теперь галоп не получался у меня вовсе – поясницу зажало намертво, я не доверяла коню, вцеплялась ногами в седло. Еще одного падения моя побитая тушка не пережила бы.
Я поехала к мануальному терапевту. Он поправил выбитые позвонки и смещенные кости и посоветовал попить почечный сбор – судя по всему, я еще и отбила почки.
Но тело все равно болело. Сделав неосторожную попытку догнать уходящий автобус, мне приходилось изображать морскую фигуру «замри» из детской игры. Связки на ногах были постоянно в напряжении и выпирали так, будто у меня под кожей проходят стальные тросы. Я стала пытаться делать растяжку по утрам и мазаться релаксирующим гелем для лошадей. Гель, кстати, реально помог, рекомендую.
И лишь только весной этого года, когда волею неудачных обстоятельств я два месяца вообще не садилась в седло, я обнаружила, что могу наконец свободно двигаться! Какая эта была радость для меня, когда в очередной раз рванув за автобусом, я обнаружила, что могу не просто идти осторожным тротом, но и безболезненно перейти на прибавленную рысь.
Вот только сейчас у меня снова начали болеть связки наверное, на погду.

 

[черная лошадка (mgreat)]

Тренер Женя
Как я уже писала, после того злополучного падения тело мое зажало намертво. Кроме того, мне пришлось признать, что я стала бояться ездить на Граните верхом. Я поняла, что мало того, что я могу улететь с него во время его игрулек, так еще я могу улететь с него или даже вместе с ним по причине его раздолбайства и моей недостаточной уверенности.
Перепоручить работать коня мне было некому. Сергей не мог приезжать после работы.
Надо было что-то делать.
Приехав на ипподром поглядеть на соревнования, проводимые в нашем СДЮШОР, меня наконец осенила идея. Мне нужно поездить сюда позаниматься. Тут был единственный крытый манеж в городе. Более-менее выезженные лошади. Я изложила Сергею свое желание, и он пошел искать директора спортшколы, которую знал со времен своих занятий тут. Директор сразу подвела нас к тренеру, который занимался с любителями.
Тренером оказалась симпатичная хрупкая девушка по имени Женя. Старший тренер по выездке. Лет на пять моложе меня. Я честно и без прикрас описала свой опыт езды, коневладения и причину, по которой собственно я решила тут заниматься. И хотя я сразу сказала, что меня интересует выездка, посмотрев на мою зажатую посадку, Женя начала меня учить прыгать.
Так у меня появился совсем взаправдашний тренер, выступающий спортсмен и все такое.
Первую тренировку Женя с интересом наблюдала за мной. Кони был хоть и учебные, но с придурью. Могли то подорвать в галоп, то козлонуть, то шарахнуться в сторону. Ну то есть нормальные лошади. Поскольку я честно сказала, что вышла я из проката и что я боюсь, думаю, Жене было интересно, справлюсь я или нет. Я справлялась. Теряла стремена, иногда даже заваливалась вперед, но не падала и спокойно продолжала работать. Я обнаружила, что после Гранита все остальные лошади мне уже, что называется, по колено. Они были меньше и не могли вытворить и половины того, что играя творил Гранит. В общем, я боялась только одну лошадь и эта лошадь была моя. Все остальные меня не пугали.
С прыжками дело обстояло хуже. Я боялась. Учебные лошади, которые мне давали, прыгали в основном с бешеного разгона. Это меня пугало. Я мужественно преодолевала себя, но с тренировки каждый раз уезжала расстроенная. Приезжать я могла всего лишь раз в неделю, на выходных, и прогресса не было.
Пока однажды зимой Гранит не вытворил подо мной несколько гадостей. Он рванул в галоп и выдал козел. Я почувствовала, как подлетаю над седлом высоко-высоко, а Гранит стоит на передних ногах. Но успела откинуть плечи назад и приземлиться обратно. Дальше последовал второй козел, и снова я некоторое время парила в воздухе, но вперед не нырнула и опять оказалась в седле и даже не потеряла стремена. Дальше Гранит и вторая лошадь, с который мы в тот вечер работали в паре, устроили скачки. Я растеряла стремена в повороте и размышляла на тему грохнусь я сегодня наконец или нет. Мы завернули лошадей на вольт, благо место позволяло, и остановились. Однако, подумала я, прогресс все-таки есть. Я не запаниковала ни во время козлов, ни во время разноса.
Позже я выработала оригинальную технику удержания себя на граниковских козлах. Если козел все-таки выбивал меня вперед, я успевала оттолкнуться руками от шеи, не выпуская повод, и откинуть корпус назад. Этот способ спас меня от многих падений.
А Женя продолжала учить меня прыгать. Я попривыкла немного к рывкам при заходе на препятствие тамошних лошадей и начала входить во вкус. Прыгать мне стало нравится. И хотя я понимаю, что конкурист из меня никакой – для этого нужна смелость, учиться прыгать продолжаю и сейчас. А после того злосчастного перерыва, когда мои связки наконец смогли восстановиться, я обнаружила, что могу нормально сидеть в седле на галопе и снова работать поясницей на учебной рыси.