Re: Кони, фото и туманно-апельсиновый чайник
Детеныши вообще дают мощный толчок (пинок) для развития)))))
Ну и про Город….
Все от века пребывало здесь,
точно отголоски моего прихода…
Дж. Фаулз
Москва. Ленинградский вокзал.
«Ты едешь в Питер с человеком, которого видишь третий раз в жизни, как так можно?» - (не отвечаю за точность цитаты) хитро улыбаясь, говорит Полинка. А черт его знает как, если бы я сама знала… Пинок кармический.
Город. День первый.
Я увидела Его ранним утром. Солнце было где-то за крышами и оттого все вокруг было оттенка сепии, как на старой фотографии.
Первый день в Городе пахнет водой, раскаленным асфальтом и кофе. Много кофе. На веранде под терпкую, с легкой кислинкой «Голубую гору» Полинка рисует, а я смотрю на прохожих, проезжающие машины, на тот как ложатся черные линии на белый лист. Линии эти становятся маленьким фрагментом большой жизни, который уже никогда не будет пройденным: стоит открыть блокнот и вот залитая солнцем веранда, облупившаяся краска на стене, вкус кофе. Очень много кофе. В одноимённом музее с нами на дегустации две дамы, по-видимому, подружки. Весело щебечут, задают вопросы, очень все по - кофейному, очень все уютно.
Слегка очумевшие от магии напитка и количества кофеина в организме движемся дальше.
Прогулка по рекам и каналам Города «Северная Венеция». Ну кому как, а по мне Питер и Венеция это как Воланд и Маргарита: первый полон мудрости, мистицизма, потаенной страсти, вторая – очаровательна, притягательна, загадочна.
Залитые солнцем дома, ветер, вода, все кругом кажется нереальным. Странное дело, я не помню людей, в разгар экскурсионного сезона у меня отложился в памяти пустой, залитый солнцем город. Я умею их «выключать», как часть спектра, невидимая глазу. В памяти остаются крыши, мосты, арки. Снова белый лист, по которому движется - движется, стараясь выхватить, успеть, черная линия.
Мне очень жалко женщину, сидящую напротив. Она постоянно просит сфотографировать её в «ключевых» местах. Каждый раз она смотрит в монитор, разочарованно поджимает губки и просит «ещё разочек». То ли руки мои кривые, то ли дама сидит постоянно против солнца, но ничего у неё не выходит. Город не дается. Почему то вспомнилось: он любит не лошадь, а себя на лошади. Так ничего не получится.
День второй.
«А мы Таню-Zarа увидим?» -вопрос из серии «а в Эрмитаж попадем?» )))
Полина собирается на концерт, мне показывает дорогу до Океанариума. Добираясь из пункта А в пункт Б попадаю в совершенно сюрреалистичный район. Дома большие, но не современные, словно из книг фантастов позапрошлого века, такими бы выглядели районы города, если бы они угадали. А сейчас читать эти описания немного странно и немного смешно. Такой Питер у меня тоже был.
Ночная экскурсия.
Посадила меня Полина на автобус. А там… Дети орущие, кумушки без остановки про огурцы трындящие, старички деятельные, копошащиеся и компания мужичков с коньячком. НО! Помним мою опцию «отключить людей».
Едем. Ещё не все уличные музыканты разошлись, кучки молодёжи возле кафе. Приятный мужской голос рассказывает МНЕ про Город, в который я так давно хотела попасть.
Но самое восхитительное, такое, что до дрожи в ногах и до слез в глазах случилось на пароходе. Все смотрели фильм «Полночь в Париже»? Так вот…
Мы садимся на пароход и идем на развод мостов. Экскурсовод молодой мальчик. Он сидит с микрофоном недалеко от меня (я в самом «хвосте» почти одна, всех распугал запах топлива) и, глядя в одну точку, рассказывает о Городе. Мы проходим под очередным мостом и …. Нет «мы», я наедине с Городом, ни на пароходе, ни на Дворцовой нет людей. Восхитительный вид. Непередаваемое чувство. На задворках сознания голос не экскурсовода, а члена «Ордена имажинистов», возвращающегося из «Стойла пегаса» и читающего стихи о любимом городе. Как он читал! Ни разу не достала фотоаппарат, он бы не увидел то, что видела я.
После экскурсии не успела сказать ему «спасибо», он как-то быстро исчез. Действительно, где я, а где имажинисты.
День третий.
Ты ещё здесь!?
Город больше меня не хочет, Он показал мне все, что мог и желал.
Нестерпимо болят нога, глаза и мозг.
Город придавливает, пытается размазать по мостовой одуряющим зноем. Как во сне бреду за Полиной, стараюсь быть вежливой. Фу! Что может быть хуже вежливой амебы в попутчиках, в глубине души сочувствую Полинке. На смотровой площадке Исаакиевского собора все сливается в разноцветную пелену, палитру, смешанную разозлившимся художником. Странно, я не боюсь ни высоты, ни панорамных видов. Плохо слышу, вижу, воспринимаю.
За эти три дня произошло много чего ещё: концерт в «Манхеттене», заМЕЧТАтельная молодая пара. Ребята, видимо студенты, запали в душу, почему-то мне хочется, чтобы они всю жизнь были вместе и смотрели друг на друга теми же глазами, что и тогда. Встреча с доброй женщиной из КСК Велес (Полин, поправь, если вдруг переврала название). О встрече с петербургской дамой лучше Полины уже никто не расскажет.
В моём калейдоскопе добавилось красок: черные линии по белой с легкой желтизной бумаге, фонари на Дворцовой набережной, вода ночной Невы, васильки на бежевом фоне.
P.S. Спасибо за все, Полин.
Твоя Ф.
