Наконец-то добралась до дневника, чтобы ответить. Сперва не хотела вообще реагировать на выпады в мою сторону. Но девочки не промолчали, за что огромное спасибо им, и я решила тоже написать.
Вся эта история с лошадьми началась очень давно. Ещё когда в совхозе сгорела конюшня и в живых осталась одна только Миграция только потому, что кобылу забрали в коровник вывозить мусор из кормушек. Вскоре совхоз купил молодняк русского тяжеловоза, 7 кобылок и жеребчика, и четырёхлетнего не заезженного жеребца вообще не понятно для каких целей. Лошадей поставили на ферме в телятник, где они просто перешагивали из клетки в клетку. Чтобы обслуживать всё это поголовье, забрали с фермы Миграцию. Миграция была в очень плохом состоянии и ещё немного и забирать было бы некого. Несколько дней мы кололи кобылу внутривенно, чтобы она начала понемногу есть. В этом же 1998 году мы купили себе девятимесячного жеребёнка Зоринку. Я не буду описывать всех подробностей, только скажу, что в совхозе лошадям особо не уделяли внимания. Одно то, что зимой им было выписано по 1 кг овса и 5 кг сена на голову, о многом говорит. Лошади стояли в телятнике, а через стену была родилка у коров. Где сыпали корма без меры. Вот я и таскала оттуда в корзине остатки сенажа и силоса, чтобы накормить лошадей. А потом все кобылки покрылись, в том числе и наша Зоринка. Мы уводили Зоринку на ферму греться в сильные морозы. Я утром прихожу, а Зоринка стоит задними ногами в клетке у жеребца, а передними в своей. Кобылы жеребились, а жеребята помирали сразу или через день. Зоринка ожеребилась дома и с кобылкой всё было в порядке. Последнюю кобылу Ленту мы забрали жеребиться к себе в сарай, вот тогда и родился Лапик. У Ленты было очень мало молока и я допаивала Лапика 3 раза в день молоком от своей коровы. А у Зоринки молока было много и её кобылка росла хорошо. Я, конечно, думала, что жеребёнка мне отдадут, ведь если бы не я, он бы сдох. Но осенью жеребёнка пришлось вернуть на ферму. Там он чуть не повесился на привязи, вовремя отвязали. Этой же осенью всех лошадей сдали на мясо. Удалось отстоять Миграцию и ещё мясник не забрал Лапика, сказал, что слишком мал. Миграцию и Лапика продали нам. У мужа была годовая задолженность по зарплате, вот всю зарплату ему и выдали лошадьми. Так у нас и оказалось нежданно негаданно 4 лошади, две взрослых Миграция и Зоринка и два жеребёнка отъёмыша, Зая от Зоринки и Лапик. Муж сказал, что сдаст всех на мясо, оставит только Миграцию. Но я уговорила оставить всех, что попробую катать и заработавать им на корм. Муж согласился, но при условии, что лошади будут сами себя обеспечивать. И началась гонка на выживание. Это был 2001 год.
Мы тогда держали четыре коровы с приплодом, свиней, у нас было по 7-8 свиноматок и приплод на откорме, и плюс ещё четыре лошади. Как начинаются полевые работы, муж в полях, а я чистить навоз у всего поголовья. Пищать, что устала, нельзя, лошади уйдут на мясо. А ещё надо доить коров, делать работу по дому и катать прокат. А когда начиналось сено, надо было ещё и на сене работать. Натягаешься сена, потом бежишь лошадей чистить, седлать, и езжай верхом. А расседлала, не идёшь отдыхать, как все нормальные прокатские лошади, а бежишь дальше вкалывать. Зимой было легче, зимой навозом занимался муж. Но мне надо было работать лошадей, чтобы если вдруг объявится кто покататься, лошади были спокойными и покладистыми. А ещё зимой нужно было поддерживать тропу в поле в протоптанном состоянии. Её постоянно заметало. Просто проехать один раз, тропа не утаптывалась, надо было несколько раз топтать в разных направлениях. Хорошо, когда идёт смена, в один заход можно пробить тропу. Но я была одна. И это тоже добивало. Но не будешь же катать по дороге, вдруг лошадь машины испугается. В три года мы заездили Лапика с Заей. Я уже размечталась, что вот, лошади втянутся и я смогу катать сразу три всадника, а не по одному, как это было до этого. Зимой я получила первый поддых от жизни. Мне отравили Заю. Кобыла ушла на радугу меньше, чем за сутки. Мне было на столько плохо, не передать словами. Я поняла, что если не возьму себя в руки, то отправлюсь вслед за кобылой. А у меня дети и лошади. Надо было тянуть лямку дальше. Купить ещё одну лошадь, нет денег. Тогда я сделала заманчивое предложение подруге моей дочери. Она покупает себе лошадь, а я ставлю её лошадь на постой за прокат. Так у нас появился Мираж. Опять забрезжила впереди надежда, что вот теперь станет легче. Летом желающих покататься было уже достаточно, но только три месяца. И мне за эти три месяца надо было заработать лошадям на корм, чтобы потом 9 месяцев они могли жить припеваючи. Всё также я разрывалась между сеном, навозом, прокатом и домашним хозяйством. А все деньги до копеечки отдавала мужу. Только не очень-то много сена мне перепадало зимой, и мне приходилось в тихушку воровать сено, чтобы дать лошадям чуть больше. И вновь очередной поддых от жизни. У Зоринки весной, в самом начале сезона, случается ламинит, и кобыла выходит из строя на всё лето. В принципе, её должны были сдать осенью. Но осенью она стала меньше хромать, появилась надежда, что к лету придёт в норму. Зимой Зоринка чувствовала себя прекрасно, а как пришло время проката, опять расхромалась.
Я сейчас уже не могу точно вспомнить очерёдность событий. То ли сперва появился Мираж, а потом ламинит у Зоринки, то ли наоборот. Но это и не важно. Главное, что когда кобыла была мне очень нужна, она заболела. Весь прокат тянули на себе три лошади. Зоринка отдыхала. И потом опять удар от жизни. Лошади заболели какой-то фигнёй. Все начали очень сильно кашлять, все кроме Миража. Лапику было хуже всех. Он превратился в скелет, обтянутый кожей, уже еле передвигался. Спросить совета было не у кого, интернета тогда у нас ещё не было. Я лечила его, как умела, и тем, что можно было купить здесь. Спас ситуацию случай. Лапик уже ничего не пил и не ел. Слюна была вязкая. Началась весна, муж стал давать коровам топинамбур. Я протянула одну штучку Лапику. И он вдруг сжевал его и проглотил. Я стала давать ему по штучке каждый раз, как проходила мимо, и каждый раз конь съедал, и с каждым разом жевал живее. Тогда я стала предлагать по несколько травинок, которые только начали появляться. Их Лапик тоже стал потихоньку зажёвывать. Потом я смогла вывести коня к травке. Это было ужасно. Конь брал зубами пучок травы и держался за него, чтобы не упасть. Он срывал несколько пучков травинок и отдыхал, потом ещё несколько. Так шаг за шагом он возвращался к жизни. Было очень тяжело, я просто валилась с ног, но была надежда, что конь выберется. С того света я его достала, но выздороветь до конца он так и не смог. Нужно было постоянно поддерживать лекарствами, на которые не было денег. Друзья не бросили меня в беде, покупали лекарства на свои деньги. Но мне было очень стыдно тянуть деньги с других. Ведь у всех свои жизни и никто не обязан впрягаться в мою лямку. В общем. я приняла решение сдать Лапика. Мне это было очень тяжело, но я пошла на этот шаг.
К вырученным деньгам Таня добавила свои и мы купили Серого. А летом начала задыхаться Зоринка. И я уже пожалела, что не сдала её вместо Лапика. Если уж лечить, то уж лучше бы я лечила Лапика, а не её. Опять кобылу сняли с работы. Созвонилась с закупщиком, но была жара и они не приехали. А осенью Зоринка опять выздоровела. Блин, я столько сил положила, чтобы спасти лошадей от мяса, а тут подножка за подножкой. Так ещё муж постоянно орал, что я его угроблю со своими лошадьми, что со света сживу. В один из скандалов он заявил, что больше не заготовит для лошадей ни одного тюка сена. И опять мне жизнь выкручивает руки. А сил с каждым разом всё меньше и меньше. Одним прокатом на корма не заработаешь, ведь прокат только летом. Поговорила с девчонками. Оксана решила продать Миража, потому что у неё тоже не было денег, чтобы оплачивать траты на коня. А Таня предложила платить за Серого по пять тысяч. Изначально Серый не был Таниным, она просто добавила деньги, чтобы купить мне ещё одну лошадь. А теперь она взялась платить за не свою лошадь! Благодаря Таниным деньгам, мы продержались ещё один год.
А потом встали на постой Марик с Марсом, потом Мирабель. Я, наконец-то, смогла отказаться от проката. А ещё я научилась расчищать копыта, и с каждой расчисткой у меня получается всё лучше и лучше. Ещё я освоила фотошоп и корел. И даже какое-то время могла зарабатывать деньги там. Но сейчас стало совсем мало заказов. В основном выполняю работу для таких же безденежных, как и я, а с них беру очень мало. Они молодые и им нужно выкорабкиваться.
А теперь опять крутой поворот в жизни. На постое осталась только Мирабель. И пять тысяч за Серого. А у меня больше нет сил бороться. Я чувствую себя 70 летней старухой, у которой всё болит. У меня приход денег 15 тыс в месяц, и это не моя зарплата, это деньги, на которые я обязана содержать двух постойных лошадей, и на которые я могу содержать ещё двух своих лошадей. Я приняла решение сдать Зоринку, чтобы было немного полегче. Да, сперва я вознамерилась кому-нибудь её продать, мол детишек катает. Но надо быть честной перед людьми. Не будет она ни фига детишек катать, а будет при каждом удобном случае болеть, а человек будет тратить на неё последние деньги и не спать ночами. Зато я буду белая и пушистая, я же лошадь спасла, не сдала на мясо. Так вот пусть это будет на моей совести. Не буду я ни на кого перекладывать свои проблемы.
И ещё. Я тут живу в своём маленьком мирке, пытаюсь выживать из последних сил. Я никого не знаю и никого не обсуждаю, мне даже интересоваться конной жизнью особо некогда. Я стала вести дневник, чтобы взять на постой хотя бы одну лошадь. И да, мне нравится фотографировать и делиться фотками с другими. Но я даже не думала, что про мою конюшню кто-то будет читать, а тем более её будет кто-то обсуждать. Я не претендую на что-то большее. У меня больше, чем есть, уже не будет, это предел. Я завидую белой завистью тем, кто может создать нормальные условия, отсыпать грунт, поставить заборы. Я ничего этого уже не смогу, но разве это повод смешивать меня с грязью. Не знаю, как ещё объяснить моё состояние.
