Только сейчас могу писать об этом…
Памяти Римаса посвящается…
В пятницу, как обычно, я пришла на конюшню… Катя стояла у ограды манежа и смотрела на резвящегося, на свободе Араба…
…
- Катя, как поживает Римас без бородавок?
- Римас пал…сегодня ночью,… к сожалению,- услышала я чужой голос, произносивший чужие, не знакомые для меня слова.
И… тишина, тишина, тишина… Только сейчас я понимаю, что именно так должны выглядеть минуты молчания в память о павших.
Разве это выскажешь словами?!
Разве это выплачешь слезой?!
Римас пал,- его нет больше с нами…
Он обрел небесный свой покой.
Это все, на что были способны мои мысли в тот вечер. И, конечно, его жизнь..., как он жил, был ли он счастлив в жизни? Я вспоминала все, что знала о нем…
Жизнь Римаса, как и жизнь большинства чистокровных лошадей создавалась для скачек. И он скакал. Что заработал этот конь на скачках?... Сорванную спину и побитые ноги. Возможно, что ни кто не виноват в этом, но за что наказана была эта лошадь, которая по складу своего характера не была спортсменом, и поэтому большую часть своей недолгой жизни мучилась всевозможными хворями? Когда я видела его красные, как мне казалось, от постоянной боли белки глаз, приходили мысли, - что этот конь уже привык к боли, привык к болезням… ибо другой жизни он скорее всего не знал.
На нашу конюшню Римас попал пару лет назад. Смотреть было не на что: честакол из ребер и облезлый хвост. Помимо основных болезней, его пожирали глисты. Римаса «выходили», но старые болезни все же периодически давали о себе знать. Росли эти злосчастные бородавки на животе, как раз вместе подпруги. Последние несколько месяцев подседлать Римаса уже не получалось, поэтому работали на корде.
Совсем не давно, меньше месяца назад Катя с Римасом провожали меня домой. У выхода с ипподрома мы остановились, и какое-то время еще болтали. Римас, глядя на это дело, явно скучал. Но вскоре нашел вполне естественное для себя развлечение – валяние в ближайшей кучке навоза. При чем делал это с явным наслаждением: добротно и качественно. Неоднократно поднимаясь и продолжая процедуру заново. Естественно все наше внимание уже было приковано к нему!
Поразительно было то, что он не думал о своих болезнях. Он умел радоваться жизни на сколько это было возможно! По крайней мере это именно то, что всегда восхищало меня в нем. Для своего жизненного опыта он был слишком простодушен иногда даже глуповат, на сколько может быть глуповат наивный юноша, входящий в жизнь. Казалось бы, сколько боли причинили ему люди! Но в деннике это был самый добрый и общительный жеребец. Он любил людей и радовался любому вниманию с их стороны. Под седлом Римас был резвым конем с невероятно мягким галопом. На прогулках он становился радующимся жизни мальчишкой. Но всегда, всегда, всегда он был подчиняем! Всегда, человек оставался для него авторитетом!
А любили ли его люди? И чем платили они ему за его доброту? Случайные люди, такие как я , конечно любили,… но такой же случайной любовью. Угостить вкусностями, почистить, иногда попасти и все. Берейтор? Да, она уделяла ему столько внимания и заботы, сколько вовсе не укладывалось в символическую сумму ее гонорара.
А любил ли Римаса его хозяин? Основной человек, который взял на себя ответственность по содержанию лошади? Может любил, но где-то глубоко-глубоко внутри и как-то совсем уж своеобразно. Владея самой больной лошадью на конюшне, он единственный кто не платил за ветеринарное обслуживание. Естественно ни о каком дорогостоящем лечении не могло быть и речи. Но он гордился своим чистокровным жеребцом! Для него этого факта было достаточно, когда он хвастался перед такими же мажорными друзьями и подругами. Не хочу, не хочу плохо говорить о другом человеке. Единственное желание, в память о павшем Римасе, избави Бог других лошадей от таких хозяев!
Римас был хорошим, честным конем с тяжелою судьбою. Хочется верить, что благодаря простоте своей души и полному отсутствию зла в своем сердце он все же был хоть чуточку счастлив за свою короткую жизнь…
Да, он стал спокойнее, упитаннее, но оно того не стоило. Это не говоря про занесённую инфекцию и лечение коня после операции... Не верю (с)
