Чертополох
Pro
Re: Рано или поздно,так или иначе: Ратомка
Cложное это дело, писать автобиографию, скажу я вам
За то время, что создавалась моя сказка с продолжениями, это почувствовалось основательно. Десятки событий, сюжетных линий, миров случаются завязанными в узел, и невероятно сложно рассказать об этом последовательно, ничего не забыв и не упустив.
Недавно в процессе разбора старых записей попался мне старый "лошадиный" кусочек, которому в этой истории места не нашлось; точно даже и не скажу, к какому периоду времени относится.
Впрочем, этой ночью он привлекает меня своей теплотой и легкостью, и такой ерундой, что знакома каждому новичку, а после вызывает добрую улыбку. Вот же.
*******
Мне достается небывалое счастье, радость и ценность – две лошади подряд, практически без присмотра. Тренировочная ценность небольшая, зато проверка на прочность отменная. Несмелый Закат на пустом чавкающем плацу начинает крутить головой и настойчиво таращиться на всех пробегающих кошек и шуршащие пакетики; я жду подъема в галоп так трусовато и обреченно, как ждут электрического стула, но удавшаяся перемена по диагонали полностью сглаживает все страхи.
Занимаясь с Обелиском, я чувствую себя человеком, оседлавшим большой теплый неуправляемый танк. Я вижу как там, за бронепоездной непробиваемой шеей, зреют хитрые мысли лошади, которой все надоело и которая по-прежнему надеется закончить работу, изрядно надоев всаднику. «Поворот?», - думает Обелиск. – «На 90 градусов? А на 360 не хочешь? На, на, на!»
Толстое рыжее мускулистое тело извивается с гибкостью змеи, но лишь когда считает это нужным. Перехватить эти славные намерения удается не всегда.
«Лужа?», - думает Обелиск. – «Ты хочешь, чтобы мы побежали через лужу? Ладно. Я чего, я ничего. Бегу, бегу. Ой-ля-ля-ля-ля, не получилось. Ну ты извини, я старался!»
«Палочка», - думает Обелиск. – «Нет, две палочки. Слющай, дарагой, а можэт нэ пабежим? Ну зачэм нам твой палочка? Пабежали по кругу!! Нет, все-таки палочка? Ну ладно, на тебе палочка… А, там вторая была? Ой. Какая жалость. Слушай, ну я правда хотел, тут просто скользко!»
В какой-то момент я чувствую, как что-то меняется. Галоп по залитому водой плацу больше не страшен, и я в какой-то момент понимаю, что деревья движутся не так головокружительно быстро. Мы прыгаем маленький крестик, а на втором заходе с другой ноги нужен узкий поворот – для того, чтобы не вписаться в систему препятствий. Мы несемся через огромную лужу, а я в первый, наверное, раз в жизни успеваю подумать: так, значит, левый повод покороче и правый не отпускаю. Каплю коряво, но мы с рыжим бронепоездом вписываемся в поворот. Получаем заслуженную похвалу, и упитанная тушка, удовлетворенно пофыркивая, неспешно рысит, хвостом отгоняя дождевые капли.
Cложное это дело, писать автобиографию, скажу я вам
За то время, что создавалась моя сказка с продолжениями, это почувствовалось основательно. Десятки событий, сюжетных линий, миров случаются завязанными в узел, и невероятно сложно рассказать об этом последовательно, ничего не забыв и не упустив.
Недавно в процессе разбора старых записей попался мне старый "лошадиный" кусочек, которому в этой истории места не нашлось; точно даже и не скажу, к какому периоду времени относится.
Впрочем, этой ночью он привлекает меня своей теплотой и легкостью, и такой ерундой, что знакома каждому новичку, а после вызывает добрую улыбку. Вот же.
*******
Мне достается небывалое счастье, радость и ценность – две лошади подряд, практически без присмотра. Тренировочная ценность небольшая, зато проверка на прочность отменная. Несмелый Закат на пустом чавкающем плацу начинает крутить головой и настойчиво таращиться на всех пробегающих кошек и шуршащие пакетики; я жду подъема в галоп так трусовато и обреченно, как ждут электрического стула, но удавшаяся перемена по диагонали полностью сглаживает все страхи.
Занимаясь с Обелиском, я чувствую себя человеком, оседлавшим большой теплый неуправляемый танк. Я вижу как там, за бронепоездной непробиваемой шеей, зреют хитрые мысли лошади, которой все надоело и которая по-прежнему надеется закончить работу, изрядно надоев всаднику. «Поворот?», - думает Обелиск. – «На 90 градусов? А на 360 не хочешь? На, на, на!»
Толстое рыжее мускулистое тело извивается с гибкостью змеи, но лишь когда считает это нужным. Перехватить эти славные намерения удается не всегда.
«Лужа?», - думает Обелиск. – «Ты хочешь, чтобы мы побежали через лужу? Ладно. Я чего, я ничего. Бегу, бегу. Ой-ля-ля-ля-ля, не получилось. Ну ты извини, я старался!»
«Палочка», - думает Обелиск. – «Нет, две палочки. Слющай, дарагой, а можэт нэ пабежим? Ну зачэм нам твой палочка? Пабежали по кругу!! Нет, все-таки палочка? Ну ладно, на тебе палочка… А, там вторая была? Ой. Какая жалость. Слушай, ну я правда хотел, тут просто скользко!»
В какой-то момент я чувствую, как что-то меняется. Галоп по залитому водой плацу больше не страшен, и я в какой-то момент понимаю, что деревья движутся не так головокружительно быстро. Мы прыгаем маленький крестик, а на втором заходе с другой ноги нужен узкий поворот – для того, чтобы не вписаться в систему препятствий. Мы несемся через огромную лужу, а я в первый, наверное, раз в жизни успеваю подумать: так, значит, левый повод покороче и правый не отпускаю. Каплю коряво, но мы с рыжим бронепоездом вписываемся в поворот. Получаем заслуженную похвалу, и упитанная тушка, удовлетворенно пофыркивая, неспешно рысит, хвостом отгоняя дождевые капли.
