Кони на пляже.
Кони на пляже. День первый.
Итак, я их увидела.
Надувшись и бурча что-то про «что ж мне так не везет в жизни» я вытягиваюсь на топчане. С целью впитать в белую кожу чуток солнца, дабы выглядеть приличнее на общем фоне. Закрываю глаза. Ну, ведь – свербит!!! Сажусь. Закуриваю. Глаз непроизвольно косит в сторону привязанных под навесом коней. Ну, сами догадались, что меня хватило минут на 20. И я потопала к лошадям…
Под навесом стояли три серых и один гнедой коника. Коники были худенькими, тонконогими. И, как полагается – в жуткой амуниции! Седла – нЕчто разношенное, плоское как блин, вытертое от старости, зашитое через край веревочками… Мохрящиеся подпруги. Сую руку под подпругу – отпущена. Ко мне тут же подлетает молодой бедуин – клиент потенциальный пришел! С обычной восточной навязчивостью предлагает покататься. Я начинаю крючить недовольные рожи и всем телом (ну, плохо у меня с английским! Приходится нести абракадабру на смеси английского и русского, сопровождая все это бурной жестикуляцией! Самое забавное, что меня прекрасно понимают) тыкать руками в жуткие седла, дырки в подпругах, потертость на холке одной из лошадей, и повторять: «плохо!». Нееет, хорошо!!! – радостно улыбался бедуин. Плохо! Злюсь я, тыча пальчиком в потертость на носу серой лошади. Хорошо, кататься! – убеждает меня бедуин. Короче – вот и поговорили… Я фыркаю и топаю на топчан со злющей мордой лица. Через некоторое время сажусь курить. Ессно – лицом к лошадям… Парнишка, белозубо улыбаясь, машет мне рукой. Отворачиваюсь…
«Смотри! Они скачут! Красиво…» - отвлекает меня от лежания и впитывания солнца Галка – наша приятельница. Вокруг пальмовой рощицы галопом носятся два парнишки- бедуина – на гнедом и сером конях. Стоит жуткая жара. Кони взмокли, ноздри раздуты. Бедуин нахлестывает гнедого ногайкой по крупу… Я закуриваю. Они с гиканьем носятся по маленькому вольту, ставят коней на свечки… Докуриваю. Галоп… Встаю, подхожу к пальмам, раскидываю руки в стороны на пути коней и ору: «Дец оллл!!! Все, хватит! Им жарко! Идите и отшагивайтесь!». Бедуины в полных непонятках. Престарелая идиотка на пляже, вместо любования национальным колоритом, чего-то хочет, а чего – непонятно. Но, явно против того, чтобы они скакали на пляже. Они делают недобрые лица, на месте разворачивают коней и карьером уходят в жаркое пустынное марево…Через некоторое время возвращаются шагом, красиво проходятся во косе вдоль бухты, ставят коней под навес. Я иду проверять, отшагали ли их… Больная – на всю голову. Но, отдых у меня явно испорчен… Серый – в порядке, немного взмок. Гнедой – ноздри раздуваются, мокрый, как мышь. Как тебя зовут – спрашиваю бедуина. Алекс – улыбается он. Я – Таня, - говорю, - надо отшагать коня! Показываю пальцами, как надо шагать. Нееет, - говорит Алекс, он устал… Потрясающее взаимопонимание! Хочешь на верблюда? – интересуется Алекс… Нет. Алекс поднимает верблюда, и верхом красиво бежит по косе и обратно, потом закуривает и шагает на нем тем же путем… Иду загорать.
Опа! А коней-то собираются кормить!!! Топаю в сторону навеса… Парнишки притащили кучку травы – свежей, чуток повяленной, связанной пучками. Разорвали пучки и скинули в большой таз. Засыпали туда какой-то сенной трухи, напоминающей опилки… Что это – показываю я на опилки. Витамины, - сообщает Алекс, достает из трухи зерна, похожие на кукурузу. Мнет сухую труху в пальцах и еще раз говорит – витамины. Дает гнедому – тот охотно чавкает. Все лошади клянчат еду одинаково – гукают и роют передней ножкой… Эх, лошадь – и в Африке лошадь. В тазу все перемешивается и каждой лошади дается одинаковая пайка корма. Коники медленно, с чувством, едят. Меня приглашают под навес, предлагают покурить. Начинается неспешная, восточная беседа, на жуткой смеси языков, плюс – всем телом… Угощяют чаем. Смысл беседы:
- Я – Алекс, это – Макс. Макс – не говорит по-русски.
- Очень приятно!
- Ты любишь лошадей?
- Да, у меня есть своя лошадь.
- Своя лошадь! В России! – таращат глаза парни.
- Да. Большая, черная кобыла. (Показываю рукой уровень своей головы, рукой показываю на холку гнедого – объясняю про рост)
- Такая большая! – таращат глаза. – А зачем тебе лошадь? Спорт?
- Нет, я катаюсь по лесам и полям (таращат глаза).
- А сколько стоит? Ты ее жеребенком вырастила?
- Нет, я купила ее уже старой, ей 19 лет (таращат глаза). Она была в спорте.
- Аааа, стипль?
- Нет, конкур и дрессаж. У меня есть ее фото, завтра принесу и покажу.
- А зачем тебе старая лошадь.
- Я ее просто люблю (таращат глаза).
- Я тоже люблю лошадей! – Алекс подходит к гнедому и целует его в нос.
- Нет, не любишь!
- Почему?
Я подхожу к гнедому, показываю на драную подпругу и потертость от подпруги – ПЛОХО!
- Нет, хорошо, упрямо говорит Алекс. Трогает пальцем место, где стерта шерсть – задумчиво. Я показываю, где мохрится подпруга – если ее подтянуть, это место ложится на потертость. Плохо. Показываю на чехольчик на подпруге соседнего коня – хорошо…
- Хочешь покататься? Можно – 2 часа в пустыню, со мной! Очень красиво, очень хорошо!
- Нет, не хочу! Седло – плохо (сую пальцы под переднюю луку на холке серого – еле проходит палец, есть потертость на холке), подпруга – плохо (жест в сторону гнедого), плохо – показываю на потертую шерсть на носу другого серого – от ремня оголовья. Алекс внимательно на меня смотрит.
- А если будет хорошо – поедешь?
- Я подумаю… строго говорю я. Меня зовут – пора обедать. Улыбаюсь и хочу уйти.
- Нет, нет – говорит Алекс и жестами предлагает зайти за навес, смотри – есть еще осел!
За навесом, на солнце стоит маленький ослик. Он сунул морду в бочку, где лежат те самые «витамины» и трава и аппетитно лопает. Ослик выглядит по сравнению с конями – грязненьким и клокастым. Я глажу его по морде, сгоняя с глаз мух. Парни удивленно смотрят на меня. Я улыбаюсь, помахала рукой в прощальном жесте и ушла к своим…
Так прошел первый день.
Кони на пляже. День второй.
На пляж мы пришли рано. Опа – под навесом – пусто!!! Может, больше не придут – одновременно с грустью и облегчением думаю я, вытягиваясь на топчане. Вон, твои приятели пришли, - говорит в 10 часов вернувшийся из моря Слава. Алекс привел троих коней. Набирает в ведро пресной воды – из грибка для смытия соленой воды после моря. Каждому дает пить и ставит под навес, сняв уздечки, - в недоуздках. Через некоторое время Макс приводит четвертую лошадь и верблюда. Верблюд ругается, ложится, гордо подняв голову и топорща губу. Из сум, навьюченных на верблюда, достают какие-то шмотки. Из торб ослика вытаскивают траву и корм. Макс набирает в ведро воды и начинает мокрой тряпочкой обтирать морды лошадей и верблюда, промывать им глаза. Сегодня у меня – день наблюдений…Я хочу знать – как живется египетским лошадям. Алекс машет мне рукой – привет! Привет – подхожу я. - Будешь кататься со мной в пустыню? - Нет, не буду. – Почему, - строит огорченную физиономию Алекс, - смотри – все хорошо! Он подводит меня к лошадям и показывает…
На подпругу гнедого одет чехольчик, жуткого зеленого цвета.
Седло на Сером лежит так, что между передней лукой и холкой легко пролезает рука.
Потертости на всех конях смазаны чем-то маслянистым.
- Все хорошо! – говорит Алекс, - надо ехать в пустыню со мной на 2 часа! Где фото твоя лошадь?
- Сейчас покажу, - улыбаюсь я и иду за фотками… Возвращаюсь с маленьким альбомчиком, где штук 6 фотографий наших прогулок зимой. Даю мальчишкам. Увидев первую фотографию они громко балдеют. Какая большая лошадь! А это что! А это – снег…. Глаза мальчишек приобретают такой размер, что не совсем понятно, как они умещаются на лице. Пытаюсь объяснить, что у них сейчас температура воздуха – 30 выше нуля, а у нас было – 30 ниже нуля. Им трудно понять – они пережили в этом году самую холодную зиму в своей жизни – плюс 17 и неделя дождей. Снег – очень холодный. Количество снега на этой фотографии впечатляет – на ветвях лежит слой в 10 сантиметров, лошадь стоит по скакалки в снегу, а сверху я – в пуховике. Алекс и Макс что-то живо обсуждают, бурно жестикулируют, тыча пальцами в Зарину грудь. Ааа – очень большая лошадь! И очень круглая. Очень сильная! Широкая грудь. Переворачивают страницу. И – приходят в жуткий восторг от следующей фотки. Там Зара и Липтон стоят в снегу носами друг к другу. Рыжий, сухой, длинноногий буденовец привел их в состояние восторженного шока! Липтон – чуток выше Зары (оооо, какой большой!!!), Липтон поджарый и жилистый (ооо!!! Какой сильный!!!), Липтон – медно-золотисто рыжий (оооооо!!! Огонь!!!!). Фотка мигом выдергивается из альбома и прижимается к груди Алекса. Глаза парня требовательно умоляют – это мне! Да! Ну, хорошо… Бери… Киваю я. Мгновенно из альбома изымаются еще 4 фотографии: я на Заре в снегу, Зара на пастбище в лесу и я рядом с Зарой. Макс протягивает руку – и мне. Ну, нет, остальные не дам – делите эти. Парни еще долго разглядывают фотки, что-то активно обсуждая и показывая друг другу. Мои фотографии бережно убираются в альбомчик – у них есть свой альбом, где они демонстрируют туристам прелести прогулок верхом по пустыне.
Закуриваем, начинается разговор.
Итак. Как живут эти кони.
Неподалеку есть селение бедуинов, в котором наши герои обитают летом, в туристический сезон. Алекс сам – из Каира, а вот Макс – местный. У коней есть хозяин, на которого работают парни. Алексу – 20, а Максу – 25. (Сначала они мне пудрили мозги, что эти лошади – их
). У хозяина – 27 коней, конюшня в Каире (показали фото – вполне приличная конюшня). Самые перспективные – участвуют в скачках. Остальные – работают – покатушки. Эти лошади – две кобылы и два жеребца – четырехлетки. Обычно, кони до 4-6 лет работают в отелях, после чего отправляются работать в Каир. Так что, сейчас у них – курорт… Ну, о лошадях в Каире я расскажу позже. На пляже мальчишки, кроме того, что катают туристов (не так уж много желающих! В основном народ фотографируется радом с верблюдом. Причем – совершенно бесплатно), выезжают молодых коней. Они много работают с ними с земли. Я видела, как серого жеребца учили пиаффировать и делать испанский шаг, кланяться. Один из парней встает спереди у плеча, второй туширует сзади. При всех упражнениях требуется, чтобы голова лошади была гордо поднята.
Голова – это отдельная история. Я ни разу не видела там сбора в нашем понимании. При любом движении – голова высоко поднята, нос немного вверх, шея – по-лебединому выгнута. При этом – зад подведен, на быстрых аллюрах лошади прекрасно работают ногами, плечами. Посадка всадника – еще одна песня. Мальчишки сидят на заднице, практически на пояснице коня. Коники-то – небольшие, самый крупный (серый) – метра полтора… А парнишки – всяко выше метра семидесяти. Колени далеко вперед, практически на плечах. Шенкеля нет, как класса – нога впереди, в стременах, пятка вниз. Корпус откинут назад. Повод коротко набран и держится на уровне груди всадника. Поводом работают жестко – позже я поняла, почему. Эти лошади работают именно от повода. Никаких корпус-шенкель там не существует. Повод и голос. И – нагайка. Остановка – только поводом. Но, чуть перетянул – получишь осаживание или свечу.
Арабы – удивительно гибкие, тонкие, юркие. На резвой рыси или галопе – разворот на месте. Сворачиваются в бублик. Хоть на месте, хоть на ходу. Мне расседлали всех коней, я их обсмотрела и общупала (в меру своих познаний) – они не жалуются на спины, плечи, ноги. Ран на их телах – нет, местами потертости от плохой амуниции, есть шрамы на ногах – видимо, стреножили. Ноги им смазывают голубой глиной – копыта и чуть выше бабки (ноги – сильные!!!). Добродушные, дружелюбные, любящие людей. Хоть нагайкой им попадает и от души… Иногда – без причины. Просто, проходя мимо, парень может мазнуть нагайкой по груди стоящей лошади. Я это видела и в Каире – почему-то лошади при этом даже не дергаются. Просто чуток подают корпус назад и опять замирают. Наши бы башкой дергали и глаза выкатывали, а то и свечили. Эти – совершенно спокойно относятся к резким движениям человека в их сторону.
Распорядок дня.
Ночуют они в селении бедуинов в пустыне. Так и не поняла, откуда туда привозят траву. Трава – жесткая и длинная, как наша осока, связана в пучки толщиной в 2 мои руки. Едят они мало и лениво. К 10 утра они приходят в отель, их поят и привязывают под навесом, отпустив подпруги и сняв уздечки. Около 12 часов они совершают моцион (одновременно – демонстрация туристам). Около получаса Алекс и Макс носятся вокруг пальм, по косе, красиво встают на дыбы на мелководье. На самом деле, они потом отшагивают коней – по пустыне за забором, и ставят под навес. Через некоторое время – кормят. Примерно через час после обеда – демонстрация-моцион второй пары коней. Верблюда моционят дважды-трижды в день. Около пяти вечера они уходят в стойбище. В общем – это курорт.
Поговорив, я пошла купаться и загорать. Услышав гиканье, я поднялась и увидела, что Алекс на гнедом и Макс на серой кобыле носятся вокруг пальм. Алекс на каждый такт галопа, круговыми движениями наяривает нагайкой по крупу. Под укоризненным взглядом Славы и поднялась и бодренько пошла к пальмам. Выставив перед собой руку я остановила Алекса. Привет – белозубо улыбнулся он. Я нахмурила брови и всем телом объяснила ему, что бить нагайкой коня – нельзя. Плохо. Почему? – удивился Алекс. Русские – не любят этого, они сердятся и не будут кататься, вообще не будут подходить, даже фотографироваться. Почему? Опять удивился Алекс. Не любят… упрямо повторила я несколько раз. И для пущей убедительности притопнула ногой. Алекс пожал плечами и поскакал галопом вокруг пальм. Я осталась смотреть. Алекс понял. Алекс махал нагайкой над своей головой, гикал голосом, но по крупу коня больше не лупил. Наскакавшись у пальм, мальчишки развернули коней и красиво понеслись по косе, вдоль прибоя. Там они посвечили, галопом прискакали обратно, сделали несколько кругов вокруг пальм и тут я увидела… что серая кобыла под Максом сильно захромала на заднюю левую!!! Я закричала, чтобы они остановились, но они поскакали в пустыню… я забежала за навес, крича и махая руками, и тут… я увидела ослика. Его ухо было наполовину оторвано, около глаза была здоровенная рана, облепленная мухами… Еще несколько ран было на голове, но поменьше. Парни рысью возвращались к навесу. Я заорала, показывая на ногу кобылы – не заметить, что лошадь почти не встает на ногу, было невозможно! Какого хрена нестись на ней в пустыню! Алекс увел гнедого под навес, привязал, вернулся к Максу и взял кобылу за повод. Макс начал осматривать и ощупывать ногу, Макс поднимал ногу и гнул ее во всех направлениях. Кобыла спокойно стояла, не выказывая признаков боли при всем этом. Я подошла к лошади, отодвинула Макса (он был этим крайне не доволен), ощупала ногу. Был совсем небольшой отек над бабкой, горячий, копыто горячее. При ощупывании она не жаловалась. А вот на ногу – почти не вставала… Странно. Спина, вроде, тоже в порядке… И чего ж я так мало знаю! Макс повел кобылу под навес и привязал. Кобыла ногу не ставила, держала на весу. Я попыталась объяснить Алексу, что на больную ногу надо холод – поливать опухлость холодной водой из ведра и немного шагать. Алекс начал что-то бурно говорить Максу. Макс стрельнул на меня глазами, отвязал кобылу, расседлал и повел за навес… Ааа, он повел ее в море! Вода достаточно прохладная, сойдет.
Я пошла в номер – за мазями, чтобы обработать раненого осла. Его покусала собака… Вот, бестолочь! Ни тебе перекиси, ничего – промыть рану нечем. Ага, есть сода. И мазь-антибиотик. Я набрала в пластиковый стаканчик воды, высыпала пакетик соды и пошла за навес. Макс шагал кобылу по воде – хромота, вроде, уменьшилась… Во всяком случае, она опирается на ногу. Непонятно – так сильно хромать, без каких-то видимых повреждений… Обрывками бинта промываю ослу большую рану у глаза. Осел, вроде, не возражает. Алекс вырастает рядом и интересуется – чего это я делаю. Я ворчу и сержусь – почему осел болеет и его никто не лечит!!! Зачем? - интересуется Алекс. Это же осел…
Сам ты осел! Достаю мазь-антибиотик, начинаю смазывать раны. Подходит Макс – он привязал кобылу под навесом, показывает жестом, что все в порядке, говорит – спасибо. Интересуется: ты – доктор? Нет, я не доктор. А откуда все знаешь? Есть своя лошадь и я умею ее лечить! Макс помогает мне держать осла, которому не нравится мазать ранку около челки. Тут же отбирает у меня мазь и бежит мазать какую-то ранку у кобылы. Мазь не возвращает, убирает в карман. Да и хрен с тобой. Намажь осла вечером. Ага, соглашается Макс. Так я тебе и поверила… Мальчишки начинают смотреть на меня с уважением. И – заводят старую песню… Поехали в пустыню кататься… Не в чем мне ехать! У меня штанов нет! Ааа, нет панталон… - понимает Алекс. А джинсы – есть? В джинсах нельзя на этих седлах – говорю я. Ладно, шут с тобой. Поедем завтра. Сегодня вечером куплю панталоны…
После обеда захожу на пляж. Опять промываю ослу раны (Макс помогает держать голову), требую от Макса мазь и смазываю. Макс отнимает у меня мазь и опять прячет в карман. Берет за руку, ведет к кобыле – смотреть ногу. При этом говорит, что стало лучше, спасибо. Ощупываю ногу – отек над бабкой небольшой, но есть. На ноге привязаны шерстяные ниточки – под бабкой, над бабкой и над скакалкой. Нога смазана чем-то липким. Кобыла держит ее на весу, не ставит. Говорю, что надо бы опять холод (отек и копыто горячие) и пошагать. Макс злится, жестикулирует и что-то говорит, глаза злые. Я понимаю, что он твердит что-то вроде: ты, мадам, раз такая умная, сама ее и води. Отвязываю кобылу и веду к морю… Когда мы входим в воду, догоняет Макс и показывает, куда надо идти. Оказалось, он вырыл яму рядом с камнем, куда ноги лошади уходят почти по брюхо. Макс помогает мне поставить кобылу задними ногами в эту ямку, сует руку в воду и начинает массировать отек. Так? – поднимает на меня глаза. Ладно, так – устало говорю я… Приходит Алекс. И начинается старая восточная песня о главном… Египетские мужчины – сильные, они могут много раз за ночь, а русские – слабые. Злюсь, бросаю повод Алексу и ухожу к своему русскому мужчине. «Слав, давай сходим в лавку. Мне нужно штаны какие-нить купить. Хочу завтра съездить верхом в пустыню…» - «Ненормальная! Ну, давай, сходим…»
Итак – я решилась. Поеду. Если – амуниция будет такой, что не причиняет вреда лошади, если куплю штаны, в которых можно ехать, если…
Кони на пляже. День третий. В пустыне верхом.
Штаны я купила. На пляж иду с сумкой – штаны, кроссовки, футболка… В 10 часов Алекс появляется первый с тремя конями, поит их. Закуривает, машет мне рукой. Подхожу. Есть панталоны? Есть. Поедем со мной в пустыню на 2 часа? Быстро-быстро. Нет, быстро-быстро не поедем. У меня больная спина, от быстро-быстро я очень быстро окажусь в госпитале, а ты будешь виноват и мой муж тебя убьет. Хорошо, соглашается Алекс хитро улыбаясь. Поедем тихо-тихо. Приходит Макс. Кобыла с больной ногой пришла без седла, нога обернута тряпицей, смоченной чем-то желтым. Она хромает, но не так сильно, как вчера. Отек есть, но совсем маленький. Копыто по температуре не отличается от остальных. Забегая чуть вперед – скажу. Кобыла в этот день не работала, но Макс шагал ее каждые 2 часа минут по 20 – как я ему и сказала. Он очень благодарил меня за помощь, это – его любимая лошадь. В следующую поездку возьму с собой охлаждающий гель и чеми-спрей – на всякий случай… Ох, точно – больная на всю голову…
На ком же я поеду? Выбирай – хитро улыбаются пацаны. Начинаю придирчиво оглядывать амуницию, спины лошадей, ноги. Парни хохочут, Алекс берет меня за руку и подводит к своему любимому гнедому жеребцу. Опаньки… Арабский жеребец – четырехлетка… Отлично! Только этого мне и не хватало… Алекс одевает на него уздечку (видели бы вы, какое жуткое железо!). Я начинаю вопить, что нащечные ремни надо отпустить немного – у коня рот на закрывается, губы подтянуты на щеки! Нет, строго говорит Макс, нельзя! Ну, ладно…
Если вы думаете, что меня на особые заслуги перед государством катали бесплатно – вы ошибаетесь! Начинает обычный торг: час по берегу моря – 20 баксов, а 2 часа в пустыню – 30 баксов. 2 часа в пустыню – и лучше, и дешевле. Мне не надо 2 часа в пустыню, мне хватит 1 часа по берегу. Нет. Надо 2 часа в пустыню, это на 10 баксов дешевле. Нет, я хочу кататься столько, сколько я хочу, когда скажу – домой, тогда и поедем домой. Хорошо, но 30 баксов за 2 часа в пустыню – давай вперед.
Алекс показывает мне, что с амуницией на жеребце (его зовут Миш-Миш) все хорошо: подпруги, холка, седло. На всех лошадях под потниками (толстыми и войлочными) – куски белой чистой ткани. Эта ткань – каждый день чистая. Хорошо, соглашаюсь я. Подожди, - говорит Алекс, и подводит к жеребцу кобылу. Они нюхаются, фыркают друг другу, Миш-Миш раздувает ноздри. Кобыль задирает хвост. После этого Алекс разводит их. Поясняет: Миш-Миш – хозяин этой кобылы. Смеется.
Алекс держит за повод гнедого и предлагает подсадить меня в седло. Да, сама я залезу, коник-то маленький… Тонкий и звонкий… Взявшись за гриву, я легко поднимаю себя в седло. Ууууу, как все запущено…. Седло – плоское, как блин (после моего глубокого выездкового!), стремена – уродские ржавые скобы с перекладиной, в каждое из которых поместиться две с половиной моих ноги… Пытаюсь найти свое место в седле. Ни фига. Нет там никакого места. Вот, старая аферюга. Алекс, а как его останавливать? – спрашиваю я. Алекс показывает: повод на себя – стоп, повод к шее слева – поворот направо, повод к шее справа – налево. Пятками по бокам – бежать. Нда. Пытаюсь определить, где должны быть ноги. На шенкель – ноль эмоций. Лупить пятками неохота. Мне дают нагайку. Зачем? Надо. Да хрен с вами, надо – так давай. Подержу я твою нагайку в руке. Пытаюсь сдвинуть с места. Стоит, милый… Алекс, усаживаясь на серую кобылу, коцает языком. Миш-Миш начинает шагать. Подбираю повод… - тут же осаживает. Вот, блииин… На корпус не реагирует вообще. Пытаюсь повернуть – видимо, перетягиваю повод, конек изгибается змеей. Настолько неожиданно, что я чуть не слетаю на внешнюю сторону. Лучше уж повод вообще не трогать…
Алекс рядом со мной поднимает кобылу в рысь, коцает языком и Миш-Миш начинает рысить рядом. Я телепаюсь наверху, пытаясь угнездиться в седле. Теряю стремена. Верещу, показывая Алексу на ноги. Разворачиваемся, подъезжаем к Максу и тот укорачивает мне стремена. Теперь я вообще сижу, как на табуретке, коленками вперед. Но, так хоть какой упор есть, появился намек на шлюсс. Прошу пройти шагом. Надо мне себя тут найти… Ладно, давай рысью. Тааак, ничего… Отпускаю повод, держусь за гриву рукой. Алекс понимает это по своему: берет рукой повод Миш-Миша и рысит, ведя его в поводу. Да, так мне проще найти себя в этом подобии седла… Уппссс… Нам надо дорогу перейти! Ты боишься? – спрашивает Алекс. Угу, конечно, боюсь. У вас же водилы сумасшедшие… Смеется. Переходим дорогу… Алекс, все еще держа гнедого за повод, начинает рысить, рысь становится прибавленной. Алекс равняется со мной, кони идут ноздря в ноздрю. Алекс заботливо берет меня рукой за плечо над локтем, придерживает. Странно, но это – совсем не мешает. Как спина? – говорит Алекс, - давай быстро-быстро! Нет, подожди! Дай понять, что я тут делаю вообще… Кобыла под Алексом идет коротким кентером. Миш-Миш рысит. Умный, что ли? Ага, вот! Поймала! Отдай повод, Алекс! Повод держу отпущенным, но так, что могу касаться шеи и менять направление (на корпус – не реагирует по прежнему, при смещении центра тяжести – замедляется. Но – очень устойчив). Нагайка – нужна. Но, удары ни к чему – ускоряется от касания ручкой нагайки к крупу. Идет расслабленно, голову не задирает, вытянулся в пределах повода. Алекс красиво кентерит рядом, высоко подняв голову кобыле и держа ее на коротком поводу. Рука с моей стороны свободна и готова меня подхватить (был момент, когда меня качнуло, и Алекс тут же поймал мой локоть. В этом не было необходимости, но было приятно). Алекс, давай попробуем галоп! Алекс понял, покоцал языком, показал рукой на нагайку. Я махнула нагайкой рядом с крупом – этого оказалось достаточно, и Миш-Миш пошел аккуратным кентером. Я встала в полевую, придерживаясь за гриву.. Нормально, присиделась. Практически это даже не полевая посадка, а – на «разрезе», потому что корпус почти вертикально. Уффф, теперь можно расслабиться и посмотреть вокруг…
Это не пустыня, а скорее – предгорье Аравийских гор. Грунт – мама не горюй! Прессованный песок с камнями. За поскакушки по такому грунту Маша меня бы убила. Наши бы остались без ног. Между барханами, склоны которых полны камней, есть дорожки-реки чистого песка. Я понимаю, что Алекс направляется к высокому бархану, и показываю ему, что хочу ехать не прямо к нему, а по дорожке песка. Алексу это не понятно, он пожимает плечами, но мою просьбу выполняет. Так мне спокойнее за лошадиные ноги… Дорожка песка извивается по склонам. Мы то рысью, то галопом, скачем по направлению к высокому холму. Эх, а я до сих пор и не знала, что такое – МЯГКАЯ рысь и МЯГКИЙ галоп! Маленький, узкий тонконогий конек бежит сильно и легко, мне невероятно удобно, я чувствую себя надежно и устойчиво. Гнедой потряхивает гривой на свободном поводе. Легкий, теплый ветер и бескрайний песок впереди…
На крутой подъем мы переходим в шаг. (Наши бы перешли в галоп!), поднимаемся по каменистому склону наверх. Алекс спрыгивает с кобылы, - слезай. Почему? Спрашиваю я (ну, сидит во мне комплекс – чтобы на Зару забраться мне табуретка нужна! Потому я стараюсь лишний раз не слезать). Лошади жарко – показывает мне Алекс на взмокшую шею Миш-Миша. Здесь ветер, лошади надо остыть. Посидим 20 минут. А где фотоаппарат? А не взяла я фотоаппарат! (вот, дура-то! Забыла!). Алекс разочарованно цокает языком и качает головой. Коней ставим, положив на повод камень, садимся, закуриваем. Вот тут становится понятно, что это – пустыня. Ветер на самом деле просто горячий. С холма вдали видно голубоватую дымку – это море. С другой стороны, в серо-желтой дымке – горы. Иллюзия пустыни. Хорошо? – интересуется Алекс. О, да! Красота какая…
Проверяю амуницию – все в порядке. Садимся в седло, начинается аккуратный спуск. Удивительно, насколько надежным я ощущаю этого конька! Когда крутой спуск кончился, Алекс поднимает кобылу в рысь. Начинается пологое место, ровное, в основном – песок. Хочешь быстро-быстро? Ну, давай попробуем! Алекс отбирает от меня повод, берет меня за локоть. Я пытаюсь объяснить. Что хочу сама. Нет, хмурится Алекс. Коцает языком и пара лошадей почти с места уходят карьером… Они скачут бок о бок, Миш-Миш чуток повернул голову в сторону кобылы – Алекс держит повод. Я отпускаю гриву, раскидываю руки в стороны, и лечу… Алекс смеется, глядя на меня, говорит – Таня, улыбнись! А мне кажется, что у меня и так рот до ушей… Коник идет настолько мягко, что скорости не чувствуется. Бесконечные пески так же сглаживают ощущение скорости. Если не смотреть вниз. Потому что там – песок и камни стремительно уносятся назад и в горячем воздухе ощущаются следы движения лошадиных ног. Миш-Миш поднял голову и явно пытается обойти кобылу. Я берусь рукой за гриву и прошу Алекса отдать мне повод. Отдает. Я подбираю повод в руку, которой держусь за гриву, оставляя его свободным. Какое-то время гнедой бежит рядом с кобылой, потом начинает уходить в сторону. Алекс сокращает кобылу (я уже вижу дорогу далеко впереди, но выскакивать на нее галопом мне совсем не хочется) и машет мне рукой, чтобы я приблизилась к нему. Я уже поняла, что Миш-Миш сокращается, если сместить равновесие, потому я пытаюсь таки повернуть его по пологой дуге корпусом и шенкелями. Абсолютно убеждена, что он от этого только замедлился. А вот на дугу мне удалось его завести все-таки поводом – я взяла повод в обе руки, и не затягивая, приложила к шее с внешней стороны круга. А, может, коник начал поворачивать на цоканье языка Алекса… Но, метров за 500 до дороги, мы оказались рядом. У дороги Алекс опять взял коня за повод и перевел нас. Немного пошагав, мы прорысили по побережью и пришли к навесу на пляже. Оказавшись у пляжа, Алекс предложил мне проскакать по косе. Ага, реклама, - смеюсь я. Да, реклама, - говорит Алекс. Я пытаюсь выслать Миш-Миша по косе… Лошади – и в Африке лошади… не хочут они бежать от дома. Алекс опять берет повод жеребца и высылает кобылу галопом. Мы скачем до конца косы. А теперь – сама! Говорит Алекс. Вот тут Миш-Миша просить было не надо. С места поднявшись в карьер, задрав голову и хвост, потряхивая черной гривой коник понесся к дому. И я было отпустила руки, настолько было прекрасно это чувство полета по узкой полосе песка между волнами, и сзади загикал, заулюлюкал Алекс… как перед нами медленно и печально потопала, потряхивая телесами, от одного края косы к другому, тетенька… Вот, только сбить русскую отдыхающую бабенцию мне и не хватало… А топала она медленно, и как-то неуверенно – было непонятно, то ли она остановиться хочет, то ли вперед будет идти… И с какой стороны ее объезжать тоже было непонятно… А вот Миш-Мишу, похоже, она совсем и не мешала. Пер он, миленький, прямо на нее, не обращая внимания на повод к шее… Вот тут-то я повод на себя и потянула. Эффект был потрясающим. Чесслово, я не сильно потянула! Однако, жеребчик скользячкой остановился и встал на свечу… Поскольку я почему-то при этом на поводе не повисла, а его сразу отпустила, (тетенька за это время проползла с дороги), Миш-Миш прыжком бросился вперед, тут же карьером долетел до родного навеса. Алекс тут же оказался рядом, заглянул в лицо, сказал: очень хорошо. Макс взял отшагивать Миш-Миша. А я пошла к своим. Которые мне тут же высказали кучу восторгов, как здорово я выглядела. И как это было красиво.
Я не стала их разочаровывать…
