если не путаю, тут как-то возникал вопрос о теме ограничений веса для спортсменов, тогда как-то не придала этому значения, а тут в статье наткнулась на подтверждение этого факта, вдруг кому интересно будет:
"Сергей Шакуров: Конный спорт необходим
«РВ» предлагают читателям интервью с Сергеем Дорофеевичем Шакуровым, известным спортсменом-конкуристом из Латвии, мастером спорта международного класса, участником Олимпиады в Сеуле от сборной СССР в 1988 г.
— С чего началась ваша спортивная карьера?
— Я пришел на конную базу, тогда еще располагающуюся на территории бывшего ипподрома на улице Гростанас, когда мне было 13 лет. Но мне сказали, что уже слишком поздно и я не успею догнать группу, которая на тот момент уже прозанималась 3 месяца. Тренер группы Анита Мангале, которая и сейчас продолжает свою деятельность, сказала: «Ты, парень, приходи на следующий год».
На следующий год я пришел в ту же группу, обогнал всех и первым попал в конную дисциплину конкур. К слову сказать, именно Анита Мангале разглядела во мне спортсмена-конкуриста и отправила заниматься этой дисциплиной. В то время ее мужу как раз нужен был молодой толковый всадник. Первым моим спортивным конем стал Гидеминес.
В 15 лет я уже занимался в конкурной группе, а в 16 лет стартовал на чемпионате Латвии и после постоянно участвовал в чемпионатах. В 17 лет я выступал уже на первенстве СССР. Высота препятствий была 150 см.
К сожалению, через некоторое время меня забрали в армию, прервав как мою юношескую карьеру, так и мою учебу.
Поясню. В те годы мы подчинялись спортивному комитету, а выступать я должен был от министерства сельского хозяйства среди колхозов, совхозов и конных заводов. Поехали мы в Ташкент. А это без малого 12 дней на поезде в одну сторону. Тогда я учился в электро-механическом техникуме и таким образом пропустил учебу. Из-за этого я был отчислен из техникума, и меня взяли в армию. А это нарушило ход моей спортивной карьеры, ведь я планировал выступать дальше на юношеских играх. Я просто попал под пресс бюрократической машины, ведь мне обещали дать бумагу, оправдывающую пропуск учебы, но дали, как водится, слишком поздно.
— Сергей Дорофеевич, а чем объясним Ваш взлет? Был ли это талант или советская школа способствовала такому развитию спортсмена?
— Мне кажется, что совпало все. Мое желание, моя целеустремленность и работоспособность. Я мог достичь многого именно тяжким упорным трудом. Думаю, это не прошло незамеченным. Возможно, поэтому мне и дали конкурного коня. Сейчас судить сложно, но думаю, что было это неспроста.
Безусловно, сыграла роль и советская школа подготовки всадников. Тогда обучение мало отличалось от нынешней системы, однако у всадников было больше возможностей проявить себя: можно было выбрать лошадь, поскольку было соответствующее финансирование. Сборы, поездки. Это стимулировало спортсменов.
Сейчас все происходит в усредненном варианте тренировочно-учебной группы. Я себя считаю тренером учебной группы, а не спортивной. Я не могу себя проявить так, как я мог при Советском Союзе. У меня тогда был определенный контингент людей. И я получал деньги за то, что эти люди выполняли норматив кандидатов и мастеров спорта. Сейчас спортсмены даже первый разряд выполнить не могут, так как лошади, которые у меня под началом, просто клячи, которые могут прыгнуть 50-80 сантиметров. С концом советской власти закончились и результаты в конном спорте. Впрочем, полагаю, и в остальных вида спорта тоже.
Ведь тогда, если спортсмен не выполнял норматив мастера спорта, проводили анализ, почему так произошло. Если лошадь плохая, то почему тренер не выбрал подходящую всаднику лошадь. Если ты не профессионал, то тебя очень быстро раскусывали. Тогда мы отчитывались перед государственным тренером, получающим средства из Москвы, а Федерация конного спорта была ничего не значащим придатком.
Каждый год я садился и писал план на конкретную лошадь и конкретного всадника. На следующий год я отвечал, выполнил я план или нет. Выполнил? Хорошо. Не выполнил? Почему? Лошадь захромала? Почему? Нагрузку много дал? А где это написано в плане? С одной стороны, кто-то постоянно лез в твою кухню, но с другой стороны, это и было достоинством советской системы спорта.
— Астрида Карловна Беловзорова в своем интервью нашему изданию сказала, что старые тренеры учили влюбляться в душу лошади. Было ли что-то в подходе к лошадям иное, нежели теперь?
— Астрида Карловна и Иван Федорович Шевченко, тренеры старой школы, порой и перегружали лошадей, и форсировали события, но само отношение к лошади пришло к ним из старой кавалерийской школы. Если твоя лошадь охромеет, то ты и сам труп. Потому лошадь была прежде всего соратником. Ты будешь жив, если лошадь жива. А теперь отношение изменилось. Лошадь, превратившись в частную собственность, стала членом семьи, за которым надо ухаживать, ведь если твой ребенок болеет, то тебе надо о нем заботиться.
— Как складывалась Ваша карьера после армии?
— В 1978 г. я окончательно вернулся в Клейсты. Мне сразу же дали двух лошадей — Хима и Хузара, которые стали следующим моим карьерным этапом. Хим, к сожалению, получил травму во время перевозки в транспорте, а на Хузаре я выполнил и кандидата, и мастера спорта. Причем мастера спорта я выполнил под огромным давлением со стороны Всесоюзного спорткомитета. Были выдуманы новые правила о том, что всадник вместе с седлом не должен весить более 80 кг. При росте 192 я весил 78 кг без седла. И мне пришлось худеть!
Первые всесоюзные соревнования проходили в Вильнюсе. Неделю до соревнований я не ел. На завтрак кофе, а вечером стакан сока. Через день ходил в баню, пил мочегонные таблетки и за неделю я скидывал 10 кг. На чемпионате в Вильнюсе я выполнил норматив мастера. Седло у меня было весом 4,5 кг, стремена из проволоки, каска - бумажная. Совершенно обессиленный я прыгал 150 см, чтобы заработать первое очко. Второе очко через неделю в Минске. Помню, после соревнований я сьел куриное заливное, такую маленькую формочку, и почувствовал себя объевшимся. А дальше снова баня, таблетки… Но я должен был это сделать, иначе меня перевели бы только на тренерскую работу, а я хотел продолжать участвовать в соревнованиях.
К слову сказать, позднее я составил целую папку дневников по подготовке Хузара молодому спортсмену Бахмутову, и он также выполнил норматив мастера, но уже в Таллине, как по нотам.
Потом я стал старшим тренером сборной Латвии. Мне нужно было собирать команду на чемпионат СССР. Тогда были условия, что у четверых взрослых должны были быть молодые лошади. А у спортсменки Сарканаболы был молодой конь Финал. Тогда он просто пахал в поле на телеге и к спорту был не подготовлен. Мне же стоило только на него посмотреть, как я увидел в нем задатки, почти что влюбился в этого коня. Я не давал покоя этой спортсменке, чтобы Финала отдали мне. Я поехал к Эдгару Трейбергу, ответственному за племенную работе в те годы, с просьбой отдать мне этого жеребца. По условиям тех лет в каждом хозяйстве должен был быть свой производитель, и Финалу была уготована эта роль. Но сам Трейберг сказал: «Да, какой он производитель, 1,64 в холке!» И отдал его мне. В итоге спортивная школа купила его у хозяйства в Малпилсе за 13 тыс. рублей. И именно на Финале я должен был стартовать на олимпийских играх в Сеуле в 1988 г.
Я выступал на этом коне на соревнованиях с высотой препятствий 160 см. Конь оказался на редкость выносливым. Ветврач, украинец, после очередной тренировки ощупал сухожилия и сказал: «Ну, Серега, це не сухожилия, це канаты, це тросы. Ну хошь бы что ему!» И впрямь это был настоящий железный Феликс.
Но уже в Сеуле коня подковали и прибили ему неправильные подковы. Через пару дней он захромал, появились гнойники… Целую неделю его лечили. А Финал был как раз из тех лошадей, которым требуется работа, который становится лучше, гибче и эластичнее благодаря работе. К сожалению, Олимпиада прошла мимо нашего тандема. Но это был 1988 г., и период Латвийской ССР клонился к закату, а с ним и советской системы спорта.
Помню, как в «смутные годы» начала лихих 90-х (примерно с 1990 по 1993-й) мы, ради того чтобы поехать на международные соревнования, занимались… контрабандой. Набирали алкоголь, запчасти и везли в Польшу, чтобы окупить саму поездку. Все это мы делали ради спорта. Думаю, нас ни разу не поймали только потому, что мы проходили таможню с честными глазами. Потому что мы делали это не ради себя, а ради спорта. Сами же как в лохмотьях приезжали, так и уезжали. Если мы что-то позволяли себе лишнего, то это могла быть только конная амуниция.
Позднее уже, работая в Германии, я хотел попасть на Олимпийские игры в Барселоне. Мне нашли спонсора - текстильную фирму, которая шила попоны для лошадей и которая могла меня хотя бы одеть для соревнований. А я не смог поехать, так как у меня банально не было денег. Ведь нужны были средства и на транспорт и на проживание. А это побольше, чем вырученные за ящик водки средства. Так я не поехал на Олимпийские игры по условиям игры времен рыночной экономики.
В 1998-м я вернулся в Латвию. Здесь было запустение, хотя еще был госзаказ и бесплатные спортивные группы. И я опять приступил к тренерской работе. Тогда у меня появился и конь средних возможностей Икар. Однако позднее я начал готовить лошадей частных владельцев, то есть заниматься берейторской работой.
— Это уже «новые времена». Стало ли тяжелее, как удается показывать результаты?
— Сейчас я занимаюсь тем, что преподаю основы. Я обучаю тому, как пройти маршрут в конкуре от «а» до «я», ну а потом, когда всадник все это усваивает, он может купить лошадь и в зависимости от класса лошади будет показывать те или иные результаты. К несчастью, те, кто тренируются на лошадях, принадлежащих Федерации конного спорта, как бы ни старались, результат показать не могут, так как эти лошади больше метра не прыгнут. Мне интереснее работать с владельцами частных лошадей.
Сам же я занимался самообразованием в тот период, пока не было хороших коней. К примеру, я получил диплом кандидата в международные составители маршрутов. Но я хочу и дальше совершенствоваться как спортсмен. У меня есть большие преимущества перед другими спортсменами, ведь у меня огромный опыт. Кроме того, я готовлю частных лошадей и на них же выступаю.
Да, люди в экономический кризис уезжают. Но я считаю, что всегда лучше дома. Здесь в Латвии я вижу для себя много перспектив. Несмотря на все козни моих врагов, я упорно продолжаю работать. И так было всю мою жизнь. Есть, были и будут люди, обладающие низменными человеческими качествами, такими как зависть, и ставящие палки в колеса. Но таким образом они мне только помогают. Я просто показываю результат и этим доказываю свое превосходство. И я хочу, чтобы мои враги не отворачивались от меня, поскольку они сделали меня еще сильнее, желая убрать меня с пути.
Автор - Беседовала Александра Турчанинова
Источник: Российские вести"
Я много раз встречала про 30% в легкую и 70% в сложную, пробовала если не получается снова и снова работать в сложную сторону и приходила к выпученным глазам у коня, нервам и ползанятия борьбы, в результате которой он запоминал только что чудом спасся 
стоит - раскрепощение. А тут получается через закрепощение мы работаем над чем-то.
