Вопросы любви и секса
Или «Конец Мамеда»
Часть 1
Мамед был низкорослым. У людей, порой, рост является препятствием в поисках партнера. У лошадей же «формфактор» может привести к полной несовместимости. Большинство проблем в судьбе Мамеда происходило (привет дедушке Фрейду) как раз по этой причине.
Южная кровь горца бурлила в нем. Он явно симпатизировал Нюрке с её пышными формами. Да и обстоятельства складывались как никогда лучше – Ушан разбил колено, Марс по приказу убыл в отряд на учебный пункт, Верный полностью поглощен Наташкой. Мамед пытался воспользоваться диспозицией, но как он ни старался, ничего у него не получалось. Очень скоро Нюрка устала от бесплодных знаков внимания и перешла от неприязни к открытой войне. Как-то раз так сильно укусила его за круп, что остался глубокий долго незаживающий рубец. А однажды я сам был свидетелем, как Нюрка довольно удачно отбила Мамеду в бок дуплетом, да так звонко и сильно, что он отлетел метра на два и ударился о каменную кладку.
Конечно же, он обиделся. Его мужская гордость была ущемлена. Он стал еще более нервным, замкнутым. Пасся в стороне от остальных лошадей, все дальше уходил на левый фланг, в сторону Арванских скал. Там то он и почуял присутствие местных лошадей – в Арване выпасали табун молодых, горячих кровью, а главное – низкорослых кобыл!
Мамед стал пропадать. Я ни раз получал разгоны от начальника, что Мамед не ночует на конюшне, что отделение и так не укомплектовано и что по обстановке мы не сможем достойно действовать. Но что поделаешь? Зов природы не заглушить!
Зато Мамед после 2-3 дней загула являлся на заставу гордым, с лоснящимися на солнце боками. Он поправился, помолодел и, казалось, что даже подрос! Несколько раз он приводил с собой целый гарем – 3-4 кобылы разных мастей и с горящими глазами! Они подолгу стояли у заград-забора перед выгоном, паслись на стрельбище в ожидании своего кумира. И у нас начались проблемы с арванскими пастухами. Они даже приезжали ругаться с начальником заставы, но старшина осадил их – «Смотрите лучше за своими лошадьми, а то мы потребуем у вас оплату за работу нашего жеребца, когда они начнут приносить вам жеребят!» Инцидент замяли. Но кавалерию заставили починить заград-забор на всей территории выгона.
И тут случилась беда.
Однажды Мамед пытался уйти к кобылам и, прыгая через колючую проволоку в месте, где раньше была брешь, зацепился… тем самым «причинным местом»… Его оружие так распухло!.. О размерах умолчу, чтобы не шокировать неподготовленного читателя. Конь пришел в полную непригодность – ни службы, ни удовольствия. В обязанности дневального по конюшне стало входить разведение ведра раствора марганцовки и промывание опухоли раненного на любовном фронте бойца.
Но как только все зажило, Мамед дождался удобного случая и снова сбежал в Арвану. Нам сильно влетело, ведь не до конца выздоровевший одинокий конь – легкая добыча для волчьей стаи. А уже надвигалась зима и волки заметно активизировались…
---------------
Немного о талышском волке
Ник мой появился благодаря именно этому благородному зверю, а не авантюристу, дёшево разведенному девочкой-извращенкой, предпочитающей вызывающие цвета в одежде.
Это, как нам говорили, самый крупный волк. Масть у него намного светлее обычного, он действительно серый. Мы много раз сталкивались лицом к лицу с ними на службе и встречи эти заложили глубочайшее уважение к гордому, сильному, умному хищнику.
Однажды весной мы, возвращаясь со службы, среди бела дня, наблюдали странную картину. Снизу, из тыловой балки, доносились крики пастуха - крупный, красивый волк зарезал отбившуюся от стада овцу, и лежал, как Акело на совете, положив лапу на окровавленную добычу. Он был явно сыт и убил овцу ради забавы, может просто хотел попить крови. Пастух размахивал посохом перед его мордой и орал нам – «Солдат! Стреляй! Джянава-а-а-р !!!» Хищника это совершенно не смущало, он был доволен собой и наслаждался весенним солнцем и сытостью. Талышский волк занесен в Красную книгу и нам категорически запрещалось применять оружие в таких случаях. Через минуту волк встал, чем привел в ступор пастуха, спокойно повернулся и, не спеша, ушел в горы.
А незадолго до описанных выше событий произошел еще один случай. Был март – у волков начался гон. В тот вечер застава действовала по сработке и мы не успели до темноты загнать лошадей и коров на выгон. Я заступил часовым. Спустилась непроглядная темнота, а лошадей нет. И вдруг я услышал шум со стороны стрельбища – топот, сдавленное ржание и сап лошадей, неприятный рев коров. Я доложил дежурному, взял ФАС и постарался осветить лучом подходы к заставе. Вот из тьмы показались кони, сильно возбужденные, они поспешили через открытые дневальным ворота. Я стал светить в сторону стрельбища, но луч таял в темноте. И вот свет выхватил глаза – как пара зеленых свечей они то разгорались, то гасли, вот еще пара и еще. Я понял - они вспыхивают, когда волк поворачивает голову ко мне и фонарь отражается на дне глаз! Захватывающее, леденящее зрелище! Бесшумно эти пары огоньков плывут в темноте мимо, что-то дикое и липкое проникает мне в живот, гложет под ребрами…
В этот раз все обошлось, волки ушли в сторону Аваша, ни одно наше животное не пострадало, а я дослужил оставшиеся 3 часа с «широко открытыми глазами», а сменившись, еще долго чистил оружие, пытаясь успокоиться…
---------------
… Еще больше влетело нам, когда Мамед вернулся через сутки. Испуганный, бока дрожат, прихрамывает и… хвост наполовину обстрижен! Ясно, почему он так быстро пришел – волки пригнали, чудом уцелел.
Наступила зима, участились конные дозоры. Горы покрылись снегом, а на конюшне тепло и всегда есть сено и овес. Мамед успокоился, перестал рваться на волю, а мы ослабили бдительность.
"Нехороший человвек - редиска!"
