Миновав указатель «Ратомка» мы свернули на проселочную дорогу, ведущую к Центру.1 Я смотрела в окно автомобиля, отметив про себя, что за семь лет ничего в Ратомке не изменилось: все те же выкрашенные в синий цвет заборчики, аккуратные манежи и выездковые плацы, ровно подстриженные кусты и приятная атмосфера. Кое-где уже шли тренировки. На «зеленке» гоняли на корде молодняк, в леваде занимались детишки из учебной группы, а на конкурном поле прыгали спортсмены.
- Жизнь бьет ключом! – сказал тренер, поглядывая в мою сторону.
- Да уж, точно, как когда-то, семь лет назад – ответила я, и отвернулась к окну, – Утро начиналось с поиска щеток, выбора уздечки, кормления Мары и ее очередного помета, мытья сапог, потому, что с вечера не было сил……
- Скучаешь – прервал меня Л.
- А как ты думаешь?
Мы остановились возле троеборной конюшни. На ватных ногах я вышла из машины. Сердце стало стучать с большей силой, а в голову лезли разные мысли: вдруг Ириду уже продали, вдруг ее увезли на соревнования, вдруг…… Да, в общем, много чего....
Зайдя в прохладную конюшню, я удивилась, что и в ней тоже не произошло никаких изменений. Особенно, привлекли мое внимание веточки ели торчащие из табличек на каждом деннике. Так было и раньше. Мальчишки-троеборцы объясняли это тем, что ель поглощает загрязненный воздух, да и лошадям полезно для легких, а вообще-это какая-то старая троеборная традиция. Будучи ветераном троеборья, на эти суждения, мой тренер улыбался и всегда говорил, что это какие-то современные причуды спортсменов.
На встречу нам вышел молодой человек, приблизительно моего возраста.
- Ой, здравствуйте, вы к нам?- немного в растерянности обратился он к моему тренеру. Видимо они были знакомы.
- Мы к Ириде – немного официальным тоном ответил Л.
- Жива, здорова, ваша Ирида, четвертый денник справа, – улыбнулся парень.
Я подошла к деннику, прижавшись лбом к холодной решетке. Ирида стояла, отвернувшись к стенке.
- Ридуся! – тихо окликнула я кобылу.
Ирида медленно повернулась ко мне и приблизилась к решетке. Мои глаза наполнились слезами.
- Девушка, да вы зайдите к ней, она спокойная! – крикнул мне парень.
Рывком отодвинув щеколду я зашла в денник и обняла кобылу. Сколько я проплакала, не помню. Помню, только, что все это время, пока я была с Иридой никто не заходил в денник, даже мой тренер и этот молодой человек. Л. наверно, объяснил суть нашего визита.
Мы стояли, прижавшись, друг к другу. Я все также обнимала ее за шею и чувствовала, как тяжелее становится на моем плече. Кобыла опустила голову, расслабилась и казалось, тоже меня обнимала. Не знаю, узнала ли она меня или нет, но что-то наверно, дрогнуло в ее лошадином сердце. Я опустилась на корточки и стала осматривать ее ноги. На передних конечностях видны следы неумело поставленных ватников, шерсть была выгоревшая, местами видна кожа. Видимо кобыла страдает ногами, и ей ставили обычные, спиртовые, передержали. Задние конечности были более-менее в норме, хотя, один раз взглянув нельзя быть точно уверенной.
Я провела рукой по пояснице. Ирида отшатнулась от меня, нервно ударив ногой по полу.
- Болит? – спросила я, словно надеясь, как будто она мне ответит.
На боках лошади были заметны натертости от подпруги и мелкие шрамы.
-Шпорой ковыряли… - подумала я про себя, - А ведь она и без них может. Все это время лошадь тыкалась мне мордой в руку, в плечо, залазила в карманы, обнюхивала мои волосы, как-бы говоря: «А ты изменилась, подруга!»
Мне разрешили вывести ее на улицу. При дневном свете, было еще более заметно, как к ней подкралась старость. Глаза ее были выцветшие, в них больше не горел огонек озорства, а может они стали просто безразличные ко всему. Шерсть не была уже такой блестящей, как когда-то и не было самого главного-задора.
- Седлать будете? – выглянул из конюшни встретивший нас парень.
- Нет, спасибо, можно я с ней просто погуляю?- спросила я.
- Гуляйте, - удивился парень – До обеда, надеюсь, нагуляетесь? Кормежка у нас, потом тренировка начинается, если есть желание, можете посмотреть.
Желания у меня не было никакого. Особенно смотреть на Ириду в процессе прыжков, зная о ее больных ногах и пояснице.
Л. достал из багажника пакет, припасенный мною для Ридуськи. Морковка, капуста, немного сахара.
- Ты совсем забыла про подарок для нее, - сказал он, протягивая мне пакет.
Мы шли вдоль конкурного поля. Я вела Ириду на недоуздке, Л. шел рядом и первым нарушил молчание:
- Скажи, наверно не стоило нам было приезжать сюда, ты совсем расстроилась, как я вижу.
- Ты помнишь, сколько мне было лет, когда я села не эту лошадь? Я была совсем ребенок, мне было важно все, что с ней связано. Когда мы упали на каменной стенке, помнишь? Из-за чего я расстроилась?
- Из-за того, что у Ириды была кровь на ноге, - ответил Л. – Кстати, у тебя, ее тогда было не меньше, все руки стесаны, да и на спину ты, когда приземлилась, я так перепугался.
Углубляясь в прошлое, я вспоминала, как это происходило. Мы прыгали «банкетку», она была каменная и намертво стояла на конкурном поле. Ирида рано снялась и осталась «висеть» на этом препятствии, а я по инерции вылетела с нее и упала на спину. После чего над моим лицом промелькнули ее копыта, она решила все-таки «допрыгать». Увидев ее стертые ноги, я подползла к ней, и своим не менее стертыми руками стала их гладить, и по детской привычке дуть, чтобы ей не было больно. Л. тогда подбежал ко мне, стал осматриватьмое спину на наличие переломов, и, убедившись, что все в порядке сказал прыгнуть еще раз.
Со всей детской непосредственностью я заявила, что лошади нужна помощь и прыжки надо отложить. Подыграв мне, Л. сказал, что я абсолютно права и, придя в конюшню, позвал ветеринара. Помню тогда Ольга мазала Ириду зеленкой, а за одно и меня, приговаривая: «Эх, спортсмены…»
- Ирида связана у меня с детством, и общаясь с ней сейчас, будучи взрослой, я невольно переживаю свои детские эмоции, поэтому, признаюсь честно, я безумно рада, что сейчас с ней иду, но ужасно расстроена видя ее удрученное положение - закончила я свою мысль.
- Я тебя понимаю. Поэтому за годы работы в спорте, я заставил себя очерстветь душой к лошадям. Спорт-это бизнес и сентиментальности тут не место - сказал Л.
Ирида мерно вышагивала рядом. Содержимое пакета, быстро подошло к концу, т.к. на протяжении нашей прогулки я все ей скормила.
- Давай в леваде ее отпустим? – предложил Л.
Оказавшись, в леваде я отстегнула чомбур и стала наблюдать за лошадью. Сначала она изучала обстановку, нюхала воздух, оглядывалась, затем округлила шею, подняла хвост и пошла своей изящной рысью. Затем она поднялась в галоп, ноздри ее расширились, глаза приобрели озорной оттенок. Ирида, то поднималась в галоп, то переходила на рысь, заостряя на чем-то свое внимание, потом, снова в галоп и снова на рысь. Найдя в пакете последний кусочек сахара, я дала ей понять, что у меня есть что-то вкусное для нее. Перейдя на шаг, лошадь подошла ко мне и осторожно взяла лакомство с руки.
- Скоро обед, кормить начнут…. - сказал Л.
- Знаю – я пристегнула чомбур.
Я завела кобылу в денник. На полу уже лежало свежее сено, но Ирида не торопилась его есть. Сняв недоуздок я опустилась на корточки, облокотившись о стену. Наклонившись ко мне лошадь, обнюхивала мое лицо, а когда у меня снова покатились слезы, она стала тереться об меня своим носом, как будто успокаивая. Услышав как конюх начал греметь ведрами, я поняла, что мне пора. Слезы стали еще больше литься, как бы не пыталась я успокоиться.
- Вот позорище, - думала я - Развела здесь нюни, сейчас кто-нибудь увидит, подумает, что ненормальная какая-то, верхом на любимой лошади ездить не хочет, а только сидит и плачет в деннике.
Еще раз, взглянув на Ириду, я прижалась к ней лбом, как когда-то на первых наших соревнованиях.
- Как жаль, что я ничего не могу сделать - тихо говорила я,- Я буду приезжать к тебе.
Лошадь стояла не дрогнув, как будто слушая. Даже лежащее на полу сено не смогло заставить ее отвлечься от странной гостьи. Поцеловав Ириду в теплый нос, я вышла из денника. Направляясь к выходу, я услышала протяжное ржание.
Поблагодарив молодого человека за гостеприимство я села в машину.
Л. курил о чем-то думая, а я снова смотрела в окно. Эх, Ратомка! Любимое место моего детства. Сколько дорожек здесь исхожено, сколько соревнований пройдено. Годы идут, а воспоминания вечны.
- Это все, что я смог для тебя сделать, - сказал Л.,-Я так хотел, чтобы вы встретились, ты так много о ней говорила.
- Ты называешь это «все»? По-моему это слишком много для одного дня и слишком больно для одних воспоминаний. Ты снова вернул меня в детство, снова заставил все вспомнить, увидеть. Ты даже не представляешь, КАК МНОГО ты для меня сделал! Спасибо тебе большое. Спасибо…..
Мы выехали на трассу. Удобно устроившись в кресле я заснула. Мне приснился сон: маленькая девочка, одетая в слегка длинноватый редингот верхом на отчаянной рыжей кобылке стремительно преодолевает препятствия на маршруте…. Казалось, во сне я чувствовала повод в руках, звон колокола, приглушенный гул с трибун, вот она, наша нелюбимая тройная система……
Я проснулась от того, что кто-то трогает меня за плечо.
- Даже во сне ты с ней не расстаешься, – улыбался Л.
- А вот этого никто не запрещал, - подмигнула я тренеру.
Прошел год.
Я снова еду вдоль синих заборчиков и ровно подстриженных кустов, но на этот раз не в троеборную конюшню, а дальше…. Дальше от тренировок, соревнований и кроссов. Остановив машину возле тренотделения я подхожу к леваде. Среди большого количества лошадей, я узнаю ее, мою Ириду. Она гуляет, немного отдалившись от них, все также изучая обстановку, заостряя свое внимание на чем-то одном, прислушивается и прядет ушами. Ее перевели в матки. Правда, пока еще не крыли, она просто отдыхает и адаптируется к новой обстановке, но кто знает, может в скором времени на свет появится очаровательный жеребенок, такой же озорной и рыжий, как его мама. Что ж, будем ждать, а как только это случится, я обязательно Вам расскажу. Но это уже будет совсем другая история…..
(Республиканский центр олимпийской подготовки)1
