Это был знатный "косяк"... А пока что нибудь поспокойнее.
Палычу. Чугунову А.П.
Про сено
Милые истории юности, проведенной на конюшне, тема неисчерпаемая. Однако этот трудовой подвиг из разряда тех приколов, что легко слушаются в любой мало-мальски лошадиной компании. Так вот, дело было осенью…
Колхозная секция конного спорта могла позволить себе большую роскошь – трех штатных конюхов. Попасть в их число в те не очень давние, но абсолютно совковые годы, было примерно так же просто, как записаться в отряд космонавтов. Поэтому работали и за совесть, и за счастье быть на конюшне, и за конный спорт, и за зарплату.
Старший конюх был, по сути, начконом. То есть работали двое других. Молодежь . Парень и девушка. И никаких скидок ни на что. Вас сюда силком загоняли, леди? Нет? Вы же так мечтали о работе на конюшне? Ну так вот и работайте на здоровье. Главное – не надорвитесь.
Лошадей было голов двадцать. Опилки за конюшней во дворе. Тачки огромные, железные, с опрокидывающимся кузовом. Навозница во дворе за сараем с опилками. В общем, по пути… Асфальт? Не смешите мои тапки. Если давно не дождило, то по сухой дорожке очень даже ничего, главное правильно взять разгон. А вот по грязи мы ее и вдвоем-то еле выдергивали.
Мы прибегали на конюшню к семи утра, быстренько расхватывали ведра, поили лошадок, раздавали комбикорм, запаривали кашу на обед, брались за тачки. До обеда надо все отбить, подмести проход, двор, если приехали опилки – закидать их в сарай. Тяжелой деревянной лопатой. Пластиковых, ловких и удобных, тогда не было в природе. В два часа дня – обед. В смысле у лошадей. Снова налили ведра, пробежались по конюшне и в летники, раскидали кашу. Помыли ванну от каши. Подкидали грязные опилки повыше в навозницу. Дальше – легче. Поход в столовую, порцию съесть до конца непросто, готовят вкусно, мясо свое, колхозное. Потом можно вспомнить про цель в жизни, в смысле пойти седлать лошадь.
Глобальные катастрофы типа приезда десяти тонн сена планировались заранее. Старший конюх Палыч, человек вполне разумный, никогда не забывал привлечь к этому делу тренеров и весь состав конно-спортивной секции. Но как-то раз система дала сбой. Не получалось что-то там с большой партией. А кормить надо было. Голодными лошадей дирекция никогда не бросала, хотя причиной этому была не совесть или безграничная любовь к животным. Просто в случае любых серьезных накладок Палыч надевал новый ватник, обязательно – белые шикарные валенки и командовал нам выводить Карабаса. Орловский рысак Карабас был главной лошадью на конюшне . Он возил разряды, выигрывал область, от него тащились киношники. Палыч торжественно взгромождался на жеребца и ехал в контору. Мимо голубых елок и шикарного сугроба на месте огромной клумбы, мимо столовой и магазина. Гордо и непринужденно останавливался возле парадной двери конторы, нисколько не переживая за сверкающие «Волги» областного начальства…
Короче, директор таких выездов не любил, и поэтому сводил причины, их вызывающие, на ноль.
Так вот, чтобы не любоваться еще разок своей кавалерией, начальство с кем-то там договорилось и нам, чтобы перебиться, прислали маленькую машину с сеном. Рассыпным. Всего пять тонн, ерунда какая-то. Ради такой ерунды собирать много народу на погрузку-укладывание было как-то не солидно. Вполне хватит штатного персонала.
Когда мы с напарником эту машину увидели, чуть в обморок не хлопнулись. До сих пор не понимаю, кто и как ухитрился столько навьючить на обычный бортовой «Зилок». Веселый водитель лихо развернулся во дворе, молниеносно скинул три прочные веревки, крепившие эту передвижную скирду к машине, и кузов пошел наверх. Мы стояли и смотрели как два идиота, на эту гору сена, которая медленно поднялась над нашими постройками, негромко зашуршала, вкусно запахла летом, дальними полями и незнакомыми дорогами, и наконец рухнула вниз, превращая небольшой наш дворик в сенной рай. Или не рай.
«Ура!» громко крикнули лошади. А нас никто и не спрашивал. Знаете,есть на этой планете один почти что мертвый язык, на котором слова « отчаяться» и «надеяться» звучат одинаково. Тогда я этого не знала, но отчаянно надеялась, что мы успеем сложить эту гору лошадиной еды в стог до того, как шаловливая погода поздравит нас с праздником труда каким-нибудь подходящим дождиком.
Чтобы закидывать сено наверх, нужны вилы с длинной ручкой. А чтобы оно, сено, не сваливалось, надо брать сразу большой «навильник». Тяжелый. А потом крутить его «через себя», то есть через голову, иначе никаких сил не хватит его поднять высоко. Потому что настоящая скирда или стог складывается по определенным правилам. Основная масса сена кладется на углы. И там утаптывается. То есть надо еще постоянно лазить наверх, укладывать и поправлять. А потом опять снизу кидать.
…Мы все перетащили. Сложили аккуратно и правильно, потому как незабвенный наш Палыч раз и навсегда научил своих подчиненных все делать правильно. По настоящему косить и как надо косу отбивать, траву в кучи собирать так, чтобы между ними телега помещалась и поднимать удобно было, ничего за собой не оставлять и на возу так раскладывать, чтобы не одна былинка не упала в дороге. Труд свой ценить и уважать и над чужим не глумиться…
…Мы сидели, привалясь спинами к своему стогу. Солнышко пряталось за крышу конюшни, лошади хрустели этим чертовым сеном, воробьи устали драться на навозной куче. И в благостной тиши этого вечера, на дороге, в проеме между опилочным сараем и гаражами, как в картинной раме, нарисовался наш Палыч. Чуть прихрамывая непонятно на какую ногу, в вечной своей кепочке , чуть сдвинутой на одно ухо, и с такой же неизменной папироской в углу рта… Как же мы хотели, чтоб он нас похвалил. Не знаю зачем, но очень хотели. Каким то странным мерилом трудовой жизни, чести и совести был этот человек. Самым главным судьей, чье мнение сомнению не подлежало, и никем никогда не бывало оспорено.
Палыч обошел стог сена вокруг, заглянул в ближайший денник, поковырял горку опилок, просыпавшуюся из под воротины сарая и повернулся к нам. Природа смолкла, лошади прекратили свое вечное шуршание и жевание, планета на секунду притормозила свой беззвучный полет сквозь глубину космоса, когда наш старший конюх сказал:
- Ни хрена ни правильно сложили… Завтри придете – будем перекладывать!
Милый наш Палыч… Спасибо тебе за все. За то, что взял на работу городскую девчонку. Спасибо за то, что гонял нас без всякого передыха. За любовь к лошадям. За белые валенки и науку все делать правильно и по настоящему.
