Арвиаль Лионнет
В первую секунду подумалось – изъян в защитах. Когда где-то рядом, над головой, взрывом взметнулась тяжелая, отравленная магия.
Что мы сделали не так? Я чувствовал, взлетая по лестнице, как эхо этого яда пропитывает воздух.
И мне понадобилось время, чтобы осознать, что лестница, по которой я бежал, ведет в лазарет, и что я стою на осыпавшейся вместе с куском стены штукатурке. Каменно-меловая пыль, покрывшая пол, выбитые стекла, копоть на стене и что-то догорает в углу.
Лица врача и двух инквизиторов белее штукатурки.
Голос Нэригана почти неузнаваем:
- Невозможна магия! Невозможна, он на любую попытку воздействия ответит ударом! Да хотя бы руки ему прижмите как-нибудь!
Лекарь поднимает бесцветные глаза и отвечает через судорогу губ:
- Как?! У него недолеченные переломы. Что мне его, по сломанным костям связывать?
- Если это необходимо.
- Отец Эрдос, - голос врача бесцветен, как и его глаза. – Я сотый раз повторяю. У него был болевой шок. У него слишком сильная даже для обычного человека чувствительность к боли. А Вы мне предлагаете этот шок усилить.
Ильс стоит здесь же. Молча. С лицом таким же напряженным, как во время нападения Тьмы.
- Что случилось? – спрашиваю я. Кажется, они только тогда меня заметили, когда я задал вопрос. – Что это? – указываю вокруг себя.
- Д’Ангиэра, - отвечает Ильс. – В бреду.
- Сколько продлится действие препарата? – спрашивает Нэриган лекаря.
- Надеюсь, хотя бы пять или шесть часов. И еще раз я его ввести не смогу. Это равноценно убийству.
- Вы успеете за это время залечить травмы?
Лекарь отрицательно качает головой:
- Не уверен.
Я заставляю себя взглянуть на безобразное существо, распластанное на смятых простынях, залитых кровью и гноем. Худое тело кажется мозаикой из старых шрамов и свежих кровоподтеков и гематом. Кожа, разорванная над сломанным ребром. Неестественный цвет кожи и налет на губах словно окончательно лишают человеческих черт и без того изуродованное лицо. Белая пена в углах рта. Отворачиваюсь, не в силах больше смотреть.
- Что ему ввели?
- Анцер.
Лекарь прав. Вторая инъекция невозможна. Анцер – сильнейший наркотик и яд. Вызывает временный паралич. Синтезируется и применяется только в инквизиционной медицине, и то в самых крайних случаях. Мне мало что известно об этой гадости. Кажется, среди наименее тяжелых последствий – временная потеря вкусовых ощущений, нарушение координации… а в общем-то все, что угодно. При условии, что тот, кому анцер вводили, останется жив.
- Еще один его кошмар может закончиться тем, что здесь останется одно сплошное пепелище. Уже бы осталось, не будь он настолько ослаблен, - говорит Нэриган, хмуро глядя в пол.
Мне становится не по себе. Нужно обладать невероятной магией, чтобы даже будучи полутрупом, без сознания, едва дыша, суметь ее применить. Словно угадав мои мысли, Ильс поясняет:
- Мы, как могли, нейтрализовали его удар. Иначе выбитыми стеклами не обошлось бы.
Оптимизма его комментарий не прибавляет.
- Если он не придет в сознание… - лекарь многозначительно умолкает.
Эвиэль Нарэн
В лазарет я зашла вечером за пластырем. Умудрилась натереть ногу – несильно, но лучше бы заклеить, пока не стало хуже. Врач посмотрел пустым взглядом и сунул мне в руки пластырь вместе с какой-то колбой, которую велел отнести во вторую комнату слева по коридору. Кажется, он даже не обращал внимания, кто конкретно перед ним. Просто увидел существо, способное к переноске предметов, и решил его использовать по назначению. Странные все сегодня. Нэриган тоже ходил с каким-то посторонним взглядом. Лекарь вот похож на зомби… впрочем, врачи инквизиции – вообще чудной народ, но этот сегодня более странен, чем накануне.
В коридоре сквозняк. В палате напротив той, куда меня отправили, выбиты окна и повреждены стены. С чего бы это? Непонятно.
Толкаю дверь, вхожу, ставлю колбу на тумбочку возле двери. И только потом замечаю человека, лежащего на кровати. И от неожиданности забываю про указание лекаря немедленно покинуть палату.
Д’Ангиэра. Без сознания. С видом двухдневного покойника. Или он таковым и является? Внутренне вздрагиваю. Второй раз за эти дни не могу понять, жив он или нет. В тот раз он хотя бы дышал. Сейчас дыхания не слышно. Старая ссохшаяся кровь покрывает лицо как маска. Покойников, вроде, принято обмывать…
Силы Света, а в самом-то деле – он жив? Подхожу и беру его за руку. Ту, что не сломана. Рука ледяная, но живая.
Есть ли здесь моя вина? Но он сам велел мне уходить. Вспоминаю взбесившуюся землю. От меня не было бы там толка. Мне потом рассказали немного, что такое некракция. Это уничтожило бы на месте и профессиональную группу инквизиции – «щит» там, по сути, был бы бесполезен.
Безотчетно смотрю на лицо инквизитора. За все время мне встретились лишь два случая проявления темных сил, и оба раза единственным пострадавшим оказывался д’Ангиэра. Тогда, в переулке, серьезных повреждений у него не было – но изодрали его все же основательнее, чем меня. Ему так везет на травмы? Или он специально все удары притягивает к себе? Неудивительно, что у него такая внешность. Впрочем, по сравнению с его характером она еще ничего.
Может, в нем и на самом деле мало человеческого – но нормальный человек и не сделал бы того, на что способен инквизитор Эстассии. Даже то, как он держал этот диск. Будь кто иной – это могло бы называться героизмом. Но у д’Ангиэры это смотрится скорее как очередное проявление его… неадекватности? одержимости? бесчеловечности? Я не знаю подходящего слова.
Все еще держу его руку. Странно, я не… Что-то тянет меня. Неизвестная сила толкает в черную дыру, и я проваливаюсь в нее раньше, чем успеваю что-то понять. Реальное пространство исчезает, падаю во что-то мутное, безвыходное.
Огонь. Везде огонь. И странно – все это вокруг меня, но я смотрю словно извне. Чувствую чужую магию, одновременно жуткую и обессиленную. Безуспешно пытающуюся меня ударить. И так же странно контрастирует еле живой шепот с наполняющей его ненавистью: «Ригарэль!» Словно пространство шипит издыхающей змеей. И оно отвечает моим мыслям: пусть сдохнем оба, но я очищу землю от заразы.
Огонь бессильно плещется, пропахивается, опадает у моих ног. И в этом море пламени что-то ледяное жжет мне руку. А под ногами стонет и бьется безысходная ненависть: «вы не избежите… ни один Ригарэль не… именем…»
Как если бы бредила моя собственная галлюцинация. Как если бы мне приснился чужой кошмар.
И что-то подбирается ко мне – словно из последних сил, словно собираясь все остатки жизни превратить в удар, слить воедино свою и мою смерть.
От паники спасает неожиданно пришедшее понимание. Запоздалое, как всегда, понимание того, что делает моя магия и как это все называется.
Двусторонняя связь в магическом пространстве. То ли д’Ангиэра меня затащил, то ли я сама завязала этот узел. Есть чего бояться – передо мной сплошные магические инстинкты и реакции, и ни малейшего проблеска осознанности. Отношение вменяемого д’Ангиэры к Ригарэль любезным не назвать. Д’Ангиэра невменяемый помнит только о том, что они подлежат уничтожению. И сейчас не время гадать, откуда у него такая уверенность.
«Чего ты хочешь?» - мысленно спрашиваю то, что меня окружает. «Твоей смерти». – «Ты знаешь, кто я?» - «Кому тебя знать, нечисть, как не мне». – «Так назови мое имя». – «Имя тебе – Тьма».
Пламя мечется в мою сторону. Инстинктивно отбиваюсь. Сдавленный стон пространства.
«Магия Ригарэль будет стерта с земли. Я отправлю тебя в ад. Пусть вместе с собой. Ни один Ригарэль не избежит…»
Мне отсюда без него не вырваться. Либо мы вместе возвращаемся к реальности, либо не возвращается ни один из нас. Черт, я что, так прочно соединила наше сознание? Прав был д’Ангиэра – неопытный Ригарэль хуже чумы. И прежде всего для самого себя.
Неясное чувство незавершенности. Словно забыла, упустила что-то важное…
«Ни один Ригарэль не избежит суда…»
«Вспомни меня!»
«Ни один…»
Я протягиваю руки ладонями к пламени. Заклинаю тебя… Властью моей по праву крови. Да будет Свет на пути до земли. Да будем мы связаны этим путем, и да не прервется он и не распадется связь, пока ты не разрушишь ее именем моим.
Пространство захлебывается.
«Не позволю тебе! Нет надо мной твоей власти!»
«Уничтожь ее. Назови имя».
«Именем Святой инквизиции…!
«Имя! Мое имя!»
«Именем…»
Меня захлестывает сумбур мыслей и образов. Неизвестных, непонятных, не моих. Звон бьющегося стекла. И в агоническом пламени трепещет чужой раненый шепот про разбитую синь витражей.
И осколки совсем посторонних фраз: «неважно, умрете вы или вернетесь живыми. Из инквизиции не возвращаются…»
«Вернись», - зову я в огонь.
И опять чужие воспоминания чужих фраз. «Неважно, как вы будете делать невозможное».
Огонь становится выше и шипит мне: «приговариваю по праву суда», и хором с ним звучат чужие слова: «вы – жертва очищения земли. Инквизиция – жертва Свету».
Звон стекла. Образы витражей.
Я сойду с ума раньше, чем к нему вернется рассудок. И даже раньше, чем он меня убьет. И кричу в пламя: «Хочешь уничтожить? Так назови меня по имени! Даниэль! Даниэль, кто я?»
Словно чей-то силуэт в огне. А огонь подбирается ближе. И вместо того, чтобы защищаться от него, я тяну к нему руки. К силуэту в пламени. Да будем мы связаны…
И пламя кричит мне: «Назад!» Тем же голосом, который кричал мне это, когда стая демонов кружила в переулке над снежной слякотью.
Да будет Свет на пути… Я падаю в ненависть к моей крови. Приговоренная как Ригарэль. Ненависть танцует пламенем.
И задыхающийся крик над ухом, осязаемый до тошноты:
- Эвиэль, назад! – и чьи-то ногти, впившиеся в мою руку.
И вижу обугленный подоконник. И тихий шепот рядом, словно обожжено и горло говорящего:
- Что Вы здесь… Как… - и неожиданно осознанно и внятно: - Идиотка.
Молча смотрю на него.
- Вы не понимаете, что делали, - губы мертвого цвета корчатся от боли. – Я мог убить Вас…
- Знаю, - и удивляюсь тому, как холодно и спокойно звучит мой голос. Разжимаю его пальцы, оставившие следы на моей коже. – Но и я Вас – тоже?
Палата выглядит как после взрыва динамита. Россыпь стекла. Почерневшие стены.
С грохотом вылетает дверь, и я вижу врача, инквизиторов и Арвиаля.
- Вы живы, - произносит Ильс тоном человека, столкнувшегося с крайне удивительным явлением.
- Любопытно, - без выражения бормочет лекарь.
Лионнет смотрит на меня пару мгновений. И то, как он смотрит, мне нравится, пожалуй.
- Что случилось? – спрашивает он тревожно.
Меня неожиданно развеселил вопрос. Кажется, в последние дни все только это друг у друга и спрашивают. До чего же мы все не оригинальны.
- Вы… не знаю, кто из вас – но вы замкнули магический круг, - поясняет Стефан Ильс. – Наглухо. Мы не могли войти.
- Такой круг распадается со смертью одной из сторон, - Лионнет в упор смотрит на д’Ангиэру.
- Я всегда говорил, что полукровкам недостает образования, - хрипло смеется тот. Силы Света, он еще и смеется.
Хватит с меня магических разборок.
- Все в порядке, - говорю миэльту. – Это я замкнула круг. Отец Даниэль ни при чем.
А д’Ангиэра со странной гримасой боли и презрения говорит тем мерзким тоном, которым ведет занятия в Академии:
- Хоть я и не обязан это делать, но все же поделюсь с господином миэльтом некоторой информацией. Круг такого рода размыкается после совершения действия, по причине необходимости которого был создан. Действие же может носить какой угодно характер. Смысл круга – воспрепятствование постороннему вмешательству. Боюсь, что назначившие Вас руководить группой защиты переоценили Вашу компетентность.
- Вы не сообщили мне ничего нового, - совершенно спокойно отвечает Лионнет. – Но от мага вроде Вас сложно ожидать иного круга, кроме смертельного.
- Думаю, пора вводить в штат стекольщика, - неожиданно звучит голос Нэригана. – А лучше – сразу целую бригаду.
Как ни удивительно, это разряжает обстановку. Арвиаль улыбается.
- Думаю, каждому из нас пора заняться своим делом, - говорит Ильс.
Мы выходим из палаты вместе с Арвиалем, оставив инквизиторов решать их проблемы.
- Лекарь похож на нашего Вайра, - говорю я.
- На кого? – переспрашивает Арвиаль.
- Гестон Вайр – наш ардорский врач, - поясняю я. – Какие-то они оба… - и в который раз не могу найти нужного определения.
- А Вы не знаете?
- Не знаю чего?
- Что такое лекари инквизиции?
Вопросительно смотрю на него, не понимая многозначительности интонации. Арвиаль вздыхает – словно я невольно затронула больное место.
- Темные эльфы. Точнее, темные эльтэны. Мы так их называем. Врач инквизиции – это эльтэн, прошедший их инициацию. – Это «их» падает камнем. Как обвинение. – Согласившийся лишиться души. Вы видели их глаза?
Верно. Одинаковые глаза – бесцветные, белесые, пустые.
- Врач инквизиции – это полуэльф, в котором убили душу, - в голосе Арвиаля звучат боль и негодование. – Который отдал свою душу на смерть. И осталась лишь оболочка и искаженная магия.
У меня тысяча вопросов, но я не уверена, что хотела бы знать ответы на них. Лучше бы прочь отсюда, к серебряному морю и поющей раковине. И мне хочется верить, что миэльт научит меня разговаривать с морем.
Даниэль д’Ангиэра
Открываю глаза, и на пороге – Рэй Инрэт. С такой физиономией, словно по дороге сюда встретил ангела с мечом огненным.
- Что опять? – спрашиваю нехотя. Каким бы ни был его ответ, я бы предпочел его не слышать. Неужели нельзя хотя бы на пару часов освободить меня от чьего бы то ни было присутствия?
- Там… - почему-то у него осипший голос. Впрочем, мой вряд ли лучше. – В конференц-зале общий сбор. Телесвязь с Великим инквизитором. Ждут Вас.
О, черт. Мало мне демонов и миэльтов. Теперь еще наблюдать рожу Нэвела.
- Вы сможете дойти? – обеспокоенно спрашивает Инрэт.
Сползаю с койки, натягиваю сутану. Не слишком удобно одеваться одной рукой. На другую лекарь наложил, наконец, шины. До окончания первоочередных действий наши врачи не допускают никаких посторонних предметов вблизи поврежденных органов.
Иду по коридорам, стараясь не делать резких движений и не дышать слишком глубоко.
Входим в конференц-зал. И первое, что меня встречает – лицо Нэвела в пол-стены, взирающего с огромного экрана.
- Наконец-то мы имеем честь Вас видеть, Даниэль д’Ангиэра! – сладко провозглашает Нэвел. Если только сиплая ворона может что-то сладко провозглашать. – А то мы уж заждались. Я рассчитывал на большую поспешность с Вашей стороны. Учитывая то, что когда Вам что-то нужно, Вы появляетесь гораздо быстрее и требуете, чтобы весь мир вращался вокруг Вас.
Молча проглатываю его монолог, стараясь не замечать, как полукровки из группы защиты прячут улыбки. Ровно отвечаю:
- Я в Вашем распоряжении, Ваша экселенция.
- Думаю, у Вас уже готово подробное объяснение и результаты расследования? Что там у вас случилось? Кто и с какой целью напал на инквизицию Керриза?
Даю наилучшее и безошибочное описание причин произошедшего:
- Не знаю.
- Простите, я, кажется, не расслышал? – с угрожающей любезностью переспрашивает Нэвел.
Что же мне, описывать погоду и беготню вдоль стен? И что он хочет услышать?
- Я не знаю, кто и с какой целью напал на инквизицию Керриза, - отчеканиваю я и сажусь, наконец, на свободный стул рядом с Ильсом. – И никто не знает, я думаю.
- Будет лучше, если Вы меньше будете думать за других, и больше – за себя! – холодно, чуть ли не по слогам изрекает Нэвел. На что он рассчитывает, пытаясь меня унизить в присутствии моих инквизиторов и своры полукровок? Надеюсь, мне удастся сохранить невозмутимый вид. Хотя куда как лучше было бы разнести вдребезги это чудо техники, посредством которого мы так мило беседуем. Странно, что эта самая техника не сгорает при трансляции его физиономии. Интересно, окажись он живьем в этом зале, разговаривал бы он со мной таким тоном? Хотя – не исключено. – У Вас, кажется, было время после того, как все успокоилось?
Нэриган не выдерживает и вмешивается:
- Отец Даниэль пострадал во время нападения, и не мог…
- Я ценю Вашу лояльность в отношении Вашего начальства, - прерывает его Нэвел. – Но нам нужны инквизиторы, а не страдальцы.
Заставляю себя и это оставить без ответа. Не лаяться же мне с ним в присутствии всех собравшихся.
- Д’Ангиэра, хотел бы я знать, почему именно у Вас все время что-то случается? Как Вас назначили инквизитором Эстассии – так сплошные чрезвычайные ситуации. Нигде нет демонов – а у Вас есть? Откуда Вы их только берете. Почему Вы не в состоянии предотвратить подобные явления?
- Потому что никто не в состоянии, - цежу в ответ. - В других местах этого нет не благодаря выдающимся превентивным мерам, а потому, что просто нет! Но никакой гарантии, что завтра подобное не случится в любом другом месте.
- Однако не случается! – каркает Нэвел. Что-то он сегодня на удивление разговорчив. – Что ж, раз инквизитор Эстассии не может сказать ничего внятного – надеюсь, господин Лионнет лучше прояснит ситуацию.
- Но…
- Помолчите! – рявкает Нэвел, и на секунду мне кажется, что его вытаращенные глаза набросятся на меня, спрыгнув с экрана. – Не нужно объяснять, почему он не может объяснить. Еще раз настоятельно Вам советую не пытаться говорить вместо того, кого я спрашиваю.
Мне мерещится тихий смешок с той стороны, где сидит группа защиты. Нужно быть такой дрянью как Нэвел, чтобы поливать инквизитора грязью в присутствии этих ублюдков. Он решил развлечь полукровок? Или скомпрометировать меня в глазах инквизиторов Керриза? Последнее ему не удастся, и он это знает не хуже меня.
Лионнет, небось, преисполнился чувством собственной значимости. Меня никогда не умиляли добродетели полукровок, будь они хоть скромнее и бесстрастнее всех святых, вместе взятых. Да, конечно, - миэльт. Дитя Света. Внебрачное…
Остается только не обращать на все это внимания. В конце концов, не так уж все и безрадостно. Я сижу со сломанными ребрами, и на меня орет Великий инквизитор. Значит, я жив, и все идет своим чередом.
Лионнет тем временем подробно расписывает, как они приехали, что увидели и что делали. Как выглядело нападение. Как устанавливали защиты. Как узнали про некракцию. Какими методами замыкался круг. Наверное, сейчас еще всех действующих лиц перечислит поименно с указанием, кто в какой позе стоял и во что был одет.
- Позволю себе представить Вашей экселенции некоторые предварительные результаты. Безусловно, требуется дальнейшее расследование, но уже сейчас мы можем с уверенностью сказать, что действовала группа магов нэры Огня, использовавших черную магию и энергию Сил Тьмы. Магические способности нападавших очень высоки. Точное их число неизвестно, но безусловно среди них есть несколько магов высшего уровня, представляющих весьма сильные династии нэры Огня Некоторые результаты предварительного исследования мы сообщим в конфиденциальном отчете, с позволения Вашей экселенции. Что касается методов нападения, здесь мы столкнулись с…
Перестаю следить за его речью. Любопытно, что такого конфиденциального он собрался сообщать? Впрочем, конфиденциальная часть присутствует всегда и неизбежно. И уж совершенно очевидно, что полукровки не будут раскрывать свою кухню перед толпой инквизиторов. Да и к Нэвелу придет только то, что пропустит руководство проекта «Защита». Мы ведь тоже не собираемся посвящать полукровок в дела инквизиции.
От собственных мыслей меня отвлекает голос Нэвела.
- Д’Ангиэра, почему же Вы не в состоянии сказать ничего толкового? Другие, как видите, вполне могут это сделать.
- Если это то, что Вы хотели услышать, - пожимаю плечами и невольно морщусь от боли. – Думаю, следует поблагодарить господина Лионнета за столь ценную информацию. Благодаря ему, теперь мы знаем, что черную магию использовали маги Огня, а не низшие эльфы; что некракция была вызвана магами высшего уровня, а не деревенским шарлатаном с похмелья; и что при нападении использовались силы Тьмы, а не Силы Света. Поразительно, как удалось это выяснить за столь короткий срок.
Нэвел рычит что-то невнятное. Лионнет меня не удостаивает даже взглядом, зато на выражение негодования и праведного гнева не скупятся лица остальных полукровок. Ильс улыбается уголками губ.
- Д’Ангиэра! – интересно, огонь инквизиции может быть направлен через экран? А то у Нэвела такое лицо, словно он этим самым огнем собирается меня шарахнуть по лбу. – Надеюсь, ВАМ я не должен объяснять, что должен делать инквизитор в такой ситуации? Вы не собираетесь и дальше сидеть, сложа руки?
- Ваша экселенция, я…
- Работайте!!! И надеюсь получить все отчеты от инквизиции Эстассии в кратчайшие сроки.
И Нэвел отключился. За весь день не было более приятного события, чем погасший экран.
Если что - спишу все на погоду...
